* * * Занимался серенький рассвет, когда Гортензия проснулась, не открывая глаз. Кузнечики. Они никуда не денутся до двадцать первого. Она осторожно вытянула ногу к краю кровати и высунула большой палец из-под одеяла. Палец зашевелился, пощупал атмосферу, точно толстенькое белое щупальце… и быстро вернулся под теплый пух. Брр, подумала Гортензия, не открывая глаз. Ох уж эта… Госпожа Бойлерша, кто же еще? Шарли надо будет всерьез ею заняться, иначе этой зимой всем придется ампутировать пальцы на ногах. Гортензия встала с кровати, не вылезая из одеяла. Плотно закутавшись в него, спустилась вниз в сопровождении кошек. Со спины она походила на большую мягкую черепаху. Пока грелся чайник, она пошла проведать госпожу Бойлершу. Холодная. Безмолвная. Мертвая. Гортензия еще плотнее закуталась в свою портативную перину и села на кухонную скамейку поближе к газовой плите. Когда вода закипела, она залила пакетик растворимого шоколада, а чайник оставила на плите, пусть пар прогреет кухню. Отпила глоток. Кузнечики на секунду угомонились. Она взяла с буфета «Исправленного щеголя» и начала репетировать. 13 Питбуль в анораке Так же, как раньше она караулила доставку, Беттина караулила теперь телефон, почтальона и шум двигателей. На каждый звонок, на каждый звук за окном она выныривала откуда ни возьмись и бежала открывать. Или кидалась на телефон. Иногда снимала трубку, когда надо было открыть дверь, или наоборот. Однажды вечером, около девяти часов, с улицы донесся рев мопеда. Беттина буквально вылетела на крыльцо. В ярко-желтой юбке, колготках в красную и оранжевую полоску, толстом коричневом свитере и зеленом, как трава, шарфике. Это был почтальон. В этот поздний час он не разносил почту, а предлагал новогодние календари. Он был очарован полихромным явлением, которое представляла собой Беттина. – Красивая, как рождественская елка! – сказал он. Шарли купила у него календарь, позволив Энид выбрать картинку (Энид долго колебалась между видом Альп, напомнившим ей последние зимние каникулы с родителями, щенками спаниеля в корзинке и дельфинами в бассейне). Почтальон был очень терпелив. Разочарованная Беттина ушла. Назавтра вечером дверной звонок раздался в половине девятого. Беттина бросилась к двери. В желтых брюках в клетку, лиловом жилете, голубых сапожках и малиновой шапочке. Стоявшая на пороге женщина была маленькой, худенькой, с бархатной повязкой на голове и в черном анораке. Но это был не Мерлин. Беттина вздохнула. – Здравствуйте. Сесилия Зербински. Мюгетта, наверно, говорила вам обо мне, я ее сиделка. Гортензия вышла вслед за Беттиной и взглянула через ее плечо. Зербински! Так у нее есть имя. И даже красивое имя. Сиделка узнала Гортензию. – Простите, что беспокою, – сказала она. – У нас вылетела пробка. На втором этаже темно. Шесть ампер, двести тридцать вольт, у вас не найдется? Ее впустили в дом. Она была ненамного старше Шарли. Женевьева хотела помочь ей снять анорак. Сесилия Зербински отказалась и только расстегнула молнию. – Я не буду задерживаться, Мюгетта одна в темноте. Мне нужна только пробка, шесть ампер, двести тридцать вольт. – Жаль, что Базиля нет, – посетовала Энид. – Да кому он нужен? – фыркнула Женевьева. – Мы все умеем менять пробки. Базиль больше спец по коротким замыканиям. – Тогда нас двое! – засмеялась Сесилия Зербински. Гортензия по-быстрому приготовила ромашковый чай, пока Женевьева и Энид рылись в чулане с инструментами. – Вы не очень скучаете? – спросила Шарли сиделку. – Место здесь уединенное. – Я была бы счастлива, если бы Мюгетта узнала, что существует глагол «скучать». – Вы правда не хотите присесть? – Спасибо, нет. Мне нужна только пробка, шесть ампер, двести тридцать вольт. – Вот она! – пискнула Энид. – В упаковке! – Отлично. Сесилия Зербински допила чай, взяла пробку и застегнула молнию анорака. – Что ж. Большое спасибо. Энид потянула ее за рукав. – А какая болезнь у Мюгетты? Тяжелая? Из дневника Гортензии На дом обрушилась тишина. – Лейкемия, – сказала Зербински. Значит, тяжелая. Но Энид этого не знала, она повторила: – Тяжелая? – Многие выздоравливают. Зербински объяснила, что предстоит обследование, которое по кажет, помогло ли лечение. А пока Мюгетте нужно отдохнуть. По этому они и приехали в дом Брогденов. – К счастью, вы не одна о ней заботитесь! – сказала Женевьева. – У нее есть тетя Валер… Я перебила ее: – Еще ромашкового чаю? – Нет, спасибо, – ответила Зербински, – мне нужна только пробка… – …шесть ампер, двести тридцать вольт, – договорила я за нее. – вы гораздо симпатичнее, чем… Чем что? Как закончить фразу? Чем все, что говорит о вас Мю гетта? Я почесала нос. – …чем… вообще сиделки. Сесилия рассеянно сняла катышек с рукава свитера, который высовывался из-под анорака. – Мюгетта зовет меня питбулем. Наверно, потому что очень меня любит. Я покраснела, фуууф… – Но, – продолжала она, улыбаясь, – она не знает, что я ее просто обожаю, я зову ее Клопиком. 14 Рождественское меню и мини-рождество Настало время рождественских секретов. Все старались, чтобы их не увидели с покупками, запирались на ключ, чтобы упаковать подарки, прятали их в таких местах, где, по идее, трудно было что-либо найти. Так Энид обнаружила сверток, который высовывался из-за бачка унитаза, когда задрала голову, чтобы позвать Гнома Ей стало любопытно (хоть она и догадывалась, что это), она влезла на унитаз и достала его.