Наконец, спустившись в овраг, мы увидели неяркий костерок и тут же нас окликнули. — Стой! Кто идет? — Свои, Шерстобитов, свои, — ответил Кольцов. — Вы, товарищ лейтенант? А с вами кто? — Партизан это, местный. Мы прошли к костру. Оглядевшись, я увидел несколько шалашей. Людей не было, спят? Лейтенант присел на бревно, кивнул мне напротив. — Поговорим? — Без проблем. — Шевчук! — Я, товарищ лейтенант! — Консервы открой, народ покормить надо. — Сколько брать? — По банке на двоих. Подхватив ящик, Шевчук уволок его в темноту. — С едой напряг? — посмотрел я ему вслед. — Заметно? — В другом случае — утром бы есть стали. — Да, плохо у нас с этим. — С чем хорошо? — Да, сказать по правде — со всем плохо. Лейтенант протянул руки к огню. Пальцы у него подрагивали. Устал? Замерз? Подошедший боец, молча поставил на бревно открытую банку консервов, и отошел в темноту. — Угощайтесь, — кивнул мне Кольцов. — Ваши же, из грузовика. — После тебя, лейтенант. Я в последнее время не шибко от голода страдал, перетерплю. Уговаривать его не пришлось и почти две трети банки он умял достаточно быстро. Облизал ложку и подвинул банку мне. — Пока есть буду, рассказывай. И Кольцов рассказал. В вылазке на дорогу участвовали практически все, способные к передвижению, бойцы. Таковых, вместе с ним было пять человек. В лагере остались двое тяжелораненых и один боец, раненный в руку, стоял на посту. Из оружия на всех имелся только пистолет лейтенанта (с пятью патронами) и две винтовки (тринадцать патронов). Так что, мой арсенал был для них неоценимым подарком. Еды у них практически уже не было. — Давно вы тут? — Полтора месяца. — Нифига ж себе? Так тут и сидели? — Нет. Нас больше было. Роту уже три месяца как отрезали. Мы по лесам прошли километров двести. Сначала проще было, патроны были, оружие. Военврач с нами был. — Это как же вас так? — Мост мы держали. Приказ был держать до последнего. А немцы с флангов обошли и на мост не пошли. Вот мы у них в тылу и оказались. — Что ж так и остались у моста-то сидеть? — День еще просидели. А потом зажгли его и в лес отошли. Тем более, что они начали нас минами обкладывать. Вот ротный и распорядился мост зажечь и уходить. — А дальше как вышло? — Сначала по лесам шли. С едой плохо было, но местные помогали понемногу. У немцев брали иногда. Но больше старались тихо идти. Ротный говорил — к своим надо, тут воевать не наше дело. — Неправ он был. Умеючи, тут целой ротой можно было бы таких дел наворочать! — Так, то ж — умеючи. А у нас вся рота из вчерашних школьников составлена была. Опытных солдат — хорошо, если полвзвода набралось. Но хорошо шли, почти без потерь. Вот только с продовольствием последнее время хуже стало. В деревнях почти всюду немцы стоят, да и на дорогах старались мы не шуметь. — А как же … — я кивнул головой на шалаши. — Там, — кивнул головой куда-то в сторону лейтенант. — У немцев большой склад. Пушки, техника, ещё что-то. — Ну и что? — А то, что вышли мы к нему около месяца назад. Ротный, как посмотрел, так и говорит — нельзя нам мимо такого объекта просто так пройти. Если его уничтожим, то урон большой немцем нанесем. Не стыдно будет потом перед своими. — Это он правильно прикинул. — Вот мы под утро и ударили. Только у немцев там танковый батальон стоял. Прижали они нас, а тут немцы опомнились, и пушки эти развернули. И все. Полчаса — и не стало роты. — Сделать-то хоть успели чего? — Несколько пушек гранатами взорвали, склад бутылками подожгли. Ну и немцев не меньше взвода положили. Кто ж знал, что танки эти к маршу готовились? И экипажи у них уже внутри были? Не эту ли канонаду я слышал? Я-то думал — фронт. А тут — вон оно что было. — А потом что было? — Кто успел — в лес ушел. Но немцы еще долго по лесу ходили. Многих побили, особенно раненных. Уже после мы тут собрались. Нас больше было. Раненных было человек десять, да и живых столько же. — Куда ж все делись? — Понятно было, что нам к своим с таким грузом уже не уйти. Вот старший лейтенант Коробицын и приказал — раненых оставить тут, а остальным идти к фронту, за помощью. — И ушел? — Ушел и с ним еще пятеро. Мы им почти все оружие отдали, а они нам все продовольствие оставили. Так вот и сидим тут. Несколько человек умерло за это время. Вот мы на дорогу и вышли, а что ж делать-то оставалось? Еды почти нет, медикаментов тоже, бинты и то в воде отстирываем. — Давно они ушли? — Около двух недель. — Судя по всему — не дошли. — Похоже. Хорошо, что мы на вас наткнулись. Может быть теперь легче будет, у вас ведь тут отряд, наверное, есть? — Не обрадую я тебя. Отряда у меня нет. — Как так? А я уж было думал… Кольцов замолк. Видно было, что мои слова выбили у него последнюю надежду. — К фронту я иду, лейтенант. В разведотдел. У меня документы немецкие важные с собой. Их надо срочно нашим доставить. — Так может в деревнях где раненных спрятать можно? — Не думаю. Тут в каждой, почитай, деревне немцев полно. Да, на и сам посмотри. Я вытащил трофейную карту и отдал ее лейтенанту. — Темно тут, может утром? — И то — правда. Утро вечера мудренее. Глядишь и мысль какая умная в голову придет? Однако же поспать всласть так и не пришлось.