Это мои соседки по комнате – Ариэль Хейвен и Винтер Эйрлин. Ночью я их не очень-то разглядела, но уверена: передо мной именно они. Винтер очень похожа на эльфийку. У неё серебристые глаза и длинные белые локоны, заплетённые на висках в тонкие косы, очень светлая кожа, заострённые уши и светлая, почти белая одежда. Вот только эльфийский покрой плаща немного изменён, чтобы оставить место для тонких чёрных крыльев. Винтер сидит сгорбившись, набросив на себя крылья точно одеяло. На вид она слабая и очень грустная. Ариэль, в противоположность Винтер, выглядит как настоящее чудовище из ночных кошмаров. Даже одевается она так, чтобы лишний раз показать, как презирает гарднерийские правила. Вместо платья-туники на ней короткая облегающая блузка, неопрятно зашнурованная на спине. Шнуровка оставляет место для крыльев – потрёпанных, изорванных, как у вороны после схватки с хищником. На ней штаны, какие носят мальчишки, и тяжёлые высокие ботинки. Её коротко стриженные волосы торчат во все стороны слипшимися чёрными прядями. Светло-зелёные глаза подведены чёрным карандашом и кажутся почти белыми и бездушными, как у икаритов в Валгарде. Винтер складывает крылья, прячет их за спиной, а Ариэль угрожающе расправляет свои напоказ. Она нагнулась над столом, будто уклоняясь от удара, и обводит зал злыми прищуренными глазами. Вот они. Мои мучительницы. Расселись тут, лакомятся пирогами. Меня захлёстывают воспоминания о прошедшей ночи: кошмарный спектакль, который устроила Ариэль, скрежет ножа о дверь чулана, ужас, который я испытала, ожидая смерти. Может, с поварихой и её помощницами Лукас обошёлся слишком круто, но эти крылатые существа заслуживают и худшего. Под напором гнева страх отступает. Сжав кулаки, я шагаю между столами к икаритам и выхватываю пирог у них из-под носа. Обе девушки изумлённо поднимают на меня глаза. – Исчадиям Зла сладкое не положено! – оскалившись, почти рычу я. Ариэль вскакивает, скрестив на груди хилые руки, испещрённые свежими, едва зажившими порезами. Состроив устрашающую гримасу, она бросается за пирогом. Я отступаю, Ариэль теряет равновесие, падает на стол, и тарелки с едой летят во все стороны. Винтер вскидывает руки, закрываясь от фонтана из остатков еды и напитков, а вокруг слышатся удивлённые восклицания. – Что здесь происходит? – властно спрашивает кто-то у меня за спиной. Я стремительно оборачиваюсь. Судя по зелёной мантии, это университетский профессор, слегка растрёпанный кельт в очках, с короткими каштановыми волосами. Уставившись на меня, он замирает от неожиданности. Он видит, как я похожа на бабушку, и поражён сходством, что без труда читается в его глазах. Разговоры в столовой затихают, лишь иногда доносится быстрый шёпот, все смотрят на нас. Ариэль, вся перемазанная соусом, отталкивается от стола и показывает на меня пальцем. – Она забрала наш пирог! Удивление на лице профессора сменяется отчаянием, а потом плохо скрываемой яростью. – Верните этой студентке десерт! – возмущённо приказывает он. Как он её назвал? Студентка? Он шутит? – Нет. – Я отступаю на шаг, не выпуская из рук тарелки с пирогом. – Она всю ночь издевалась надо мной, а теперь будет есть пирог, который я приготовила? Ну уж нет! Профессор поворачивается к Ариэль, которая разъярённо машет побитыми молью крыльями, и подозрительно спрашивает: – Ариэль, что здесь происходит? Ариэль? Он что, так близко с ней знаком? – Я здесь ни при чём! – обиженно восклицает Ариэль. – Вчера ночью она заявилась к нам в комнату и принялась вопить, что не станет жить рядом с грязными икаритами. А потом заперлась в чулане! Я пыталась её успокоить, но она только кричала, что она гарднерийка, внучка самой Карниссы Гарднер, и не собирается жить бок о бок с грязными икаритами, эльфами или кельтами! Что мы оскверним её чистую кровь! Вещала, какая гарднерийцы чистая, высшая раса, а все остальные – Исчадия Зла, а она – следующая Чёрная Ведьма! От ужаса и ярости у меня перехватывает дыхание. И если сначала профессор-кельт смотрел на меня скорее разочарованно, то теперь его взгляд леденеет. – Это… это ложь! – выпаливаю я. Из-за спины профессора мне спокойно и расчётливо улыбается Ариэль. Куда пропала несчастная, несправедливо обиженная девочка? – Она издевалась надо мной! Выгнала из комнаты! Мне пришлось закрыться в чулане, а она всю ночь скребла по двери ножом! Стиснув губы, профессор переводит оценивающий взгляд с Ариэль на меня. Я проиграла. Он на её стороне. А чего я ожидала? Он ведь кельт. – Маг Эллорен Гарднер, – приказывает он, с болезненным усилием выговаривая моё имя. Он знает, как меня зовут. Ничего удивительного. Моё имя известно всем. – Верните студенткам их десерт. Какая несправедливость! – Отлично! – Я швыряю тарелку на стол. Пирог подпрыгивает и приземляется в кучу из остатков еды. – Благодарю вас, профессор Кристиан! – жалобно глядя на кельта щенячьими глазками, восклицает Ариэль. Как мне хочется её ударить! – Эллорен, – вдруг слышу я знакомый голос, – твоя смена окончена? К нам направляется Лукас, как всегда с оружием и волшебной палочкой у пояса. Окинув профессора и икаритов надменным взглядом, он вопросительно смотрит на меня. Вот и помощь подоспела. Настоящая. Маг пятого уровня – это не какой-нибудь кельт, который готов поверить россказням икаритов. Под ледяным взглядом профессора Кристиана Лукас протягивает мне руку, и я не оглядываясь ухожу с ним. По дороге к Северной башне мы с Лукасом ненадолго останавливаемся в уютном внутреннем дворике. Прислонившись спиной к стволу дерева, я глажу прохладную шершавую кору. Закрываю глаза, делаю глубокий вдох и набираюсь от дерева сил. Мм. Сахарный клён. В густых диких зарослях мне тревожно, но отдельно стоящие деревья, вдали от леса, успокаивают мою душу, как нежные морские волны. Когда я открываю глаза, Лукас с любопытством разглядывает меня, поглаживая кору. – Ты их чувствуешь? – спрашивает он. – Корни дерева? Мне требуется усилие, чтоб сглотнуть ком в горле. Я с детства привыкла прятать даже воспоминания о моих странных видениях. Однако Лукас тоже чувствует деревья. – Его корни уходят глубоко в землю, – нерешительно отвечаю я. – Мм, – улыбается он. – Спасибо тебе, – благодарю я Лукаса, не отпуская дерево, подпитываясь его силой. – Ты… ты мне очень помог. Как настоящий друг. – У меня были корыстные цели, – хитро усмехается Лукас. Я со вздохом закатываю глаза. Лукас фыркает, но тут же весело улыбается. И всё же мне немного не по себе. – Лукас? – осторожно спрашиваю я. Он облокачивается о твёрдый ствол дерева, эфес его рапиры поблёскивает в отсветах уличного фонаря. – Да. – По лицу Лукаса невозможно понять, о чём он думает. Я лишь замечаю, как в сумраке тускло мерцает его кожа. – Скажи… разве обязательно было так пугать девочку-уриску? – Я оказал им услугу, Эллорен, – поясняет Лукас. Быстро убедившись, что мы одни, он продолжает: – Ребёнок здесь нелегально. Поварихе следует получше прятать внучку. – Ой, – пристыженно отвечаю я. – Об этом я не подумала. Но зачем тогда угрожать страшными последствиями для родителей Айрис и матери Бледдин? Уж им-то он никаких услуг не оказал. – Эллорен, тебе придётся выбрать, на чьей ты стороне, – покачивая головой убеждает меня Лукас. – Так всегда было и будет. Властвуй или подчиняйся. Третьего не дано. Ты помнишь, что они сделали, когда ты не могла дать сдачи? Они тебя пожалели? Он прав. Конечно, так и есть. Но забыть, как плакала крошка Ферн, я тоже не могу. – Девочка так испугалась… не хотела на острова Фей. Эти острова перешли к Гарднерии после Войны миров. Мы позволили урискам там поселиться, предоставили им дома и работу. Чего же так испугалась Ферн? Мне стыдно, что девочка плакала из-за меня. Я никак не могу стереть из памяти обвиняющий взгляд Айвена. Так и не успокоившись, я обхватываю себя за плечи, чтобы согреться. Лукас не сводит с меня задумчивого взгляда. – На островах Фей трудовая колония, Эллорен. Уриски обязаны там работать. И жизнь там тяжёлая. Но если взглянуть шире… Женщинам-урискам теперь живётся куда лучше, чем при своих правителях-мужчинах. Или когда они были под властью фей сидхи. – И всё же… не слишком ли жестоко с ними обращаются? – А как уриски, феи и кельты обращались с нами, когда они правили в этих землях? – раздражённый моим вопросом, возражает Лукас. Ответ мне известен. Гарднерийцам приходилось хуже. И намного. Феи покорили урисков, а кельты победили фей в продолжительных войнах. И сильнее всего в те времена страдали гарднерийцы – нас жестоко угнетали все три расы, спорившие за эту землю.