Так было до недавнего времени. – Может быть, нам с тобой и не захотелось бы работать на островах Фей, – продолжает Лукас, – но, поверь мне, для урисок это большой шаг вперёд. – Наверное, я ещё мало знаю о жизни и о других расах, – признаю я. Сколько мне предстоит всего узнать о разных культурах! О том, как живёт наш огромный мир! – Ты во всём разберёшься, – уверяет меня Лукас. – Просто ещё не время. – Неотвратимо сгущаются сумерки. – Уже поздно. А тебе ещё предстоит сразиться с икаритами. При мысли о неизбежной схватке у меня внутри всё сжимается. – Лукас? – робко смотрю я на него. Он лишь вопросительно поднимает брови. – Ты всё ещё рад, что тебе не надо вести меня к алтарю? На его красивом лице расцветает хитрая улыбка, и он быстро оглядывает меня с головы до ног. – Нет, – не раздумывая отвечает он. – Теперь, когда ты смыла грязь, мне даже жаль, что мы не обручены. Я тихо вздыхаю, чувствуя, как наливаются жаром щёки. Скользнув взглядом по груди Лукаса к волшебной палочке на поясе, я вдруг вспоминаю ледяной шар, который Фэллон наколдовала на соревнованиях по стрельбе. – Покажи мне что-нибудь, – киваю я на палочку. – Что-нибудь волшебное. Медленно улыбаясь, Лукас снова оглядывает меня с головы до ног и плавным движением выхватывает палочку из ножен. Едва сжимая её ладонью, он отступает на шаг, тихо произносит несколько слов на древнем языке, а потом с глубоким вздохом выпрямляется, будто вытягивая силу из земли. Из кончика палочки вырываются полупрозрачные чёрные полосы и устремляются ко мне. Я ахаю, когда чёрные ленты обвиваются вокруг меня. Сначала они немного давят, шутливо обнимая мои плечи и щекоча кожу. А потом вдруг обхватывают меня сильнее. Сопротивляться им невозможно, чёрные ленты, как живые, сжимают меня за талию, руки и ноги. Быть во власти Лукаса и приятно, и немного странно. Он тянет меня к себе, и я скольжу по траве, подчиняясь волшебной силе. Лукас резко взмахивает палочкой, и чёрные ленты исчезают, а я падаю в его объятия. – Восхитительно, – выдыхаю я. Лукас в ответ улыбается и целует меня в губы. До Северной башни мы добираемся совсем поздно. Лукас уходит. Я смотрю ему вслед, как он идёт в развевающемся чёрном плаще через поле к университетскому городку, к мерцающим огонькам. Я рассеянно касаюсь губ, ещё тёплых и припухших от его огненных поцелуев. Ощущение блаженной безопасности, к которому я так быстро привыкла рядом с Лукасом, испаряется как лёгкая дымка. Пора. Я делаю глубокий вдох и отправляюсь в башню. В комнате темно. Я знаю: они здесь и поджидают меня. Я вижу под окном очертания фигуры. Ариэль съёжилась, как прошлой ночью. Винтер свернулась клубочком на кровати. Похоже, она с удовольствием оказалась бы подальше от этой комнаты. Её серебристые глаза, полные страха, выглядывают из-за сложенных крыльев. При виде неподдельного ужаса на лице Винтер я спотыкаюсь на пороге. Кого я жалею? Это не малышка-уриска! Передо мной демоны-икариты! Не обращая внимания на Ариэль, я иду к письменному столу и быстро зажигаю борнийским кремнём стоящий на столе фонарь. Эльфийские камни, стукнувшись друг о друга, высекают маленькие язычки пламени. Комнату заливает призрачное красноватое сияние, в котором Ариэль кажется ещё страшнее. Она медленно крадётся ко мне, ожидая, что я убегу, как прошлой ночью. Опираясь о стол, я поворачиваюсь лицом к Ариэль и спокойно, старательно сдерживая гнев и дрожь в руках, смотрю на приближающуюся соседку. – Мы так расстроимся, если гарднерийка вдруг загорится ночью во сне, – шепчет Ариэль, выпрямляясь и расправляя крылья. – Гореть – очень больно. Интересно, долго она будет кричать, прежде чем умрёт? Она бросается на меня, и мой тщательно сдерживаемый гнев вырывается наружу. Я отталкиваю её с такой силой, что Ариэль падает на пол. Странно видеть её у моих ног. Я никогда в жизни никого не била. Такая вспышка ярости меня пугает. Ариэль шипит, зло сощурившись. – Оставь меня в покое! – Я делаю шаг назад и натыкаюсь на спинку кровати. – Только подойди – и я отправлюсь прямиком в Совет магов. Тебя сошлют обратно в тюрьму, где тебе и место, а заодно отрежут твои мерзкие крылья. Будешь гнить остаток жизни в камере, пока окончательно не сойдёшь с ума! – Так давай, гарднерийка! Жалуйся! – жестоко ухмыляется Ариэль. – Я готова заплатить любую цену, лишь бы услышать твой предсмертный вой! – Эльфам я тоже всё расскажу! – кричу я, показывая на Винтер. – Скажу, что Винтер Эйрлин тоже напала на меня! – На тебя нападёт не Винтер! – выкрикивает Ариэль, глядя, как подруга, поскуливая, зарывается поглубже в одеяло. – А я! – Однако эльфам об этом знать не обязательно! Профессор-кельт поверил тебе, а они поверят каждому моему слову! Когда до Ариэль доходит смысл сказанного, её попытка напугать меня провалилась. Теперь уже она в страхе смотрит на меня, печально свесив за спиной потрёпанные крылья. Она меня боится. Как и предупреждал Лукас. – Мне нужна кровать, – требую я, пока враг повержен и слаб. Ариэль пробирается к кровати за моей спиной и быстро забирает свои вещи, вымещая ярость на одеялах и подушках, швыряя их на другую кровать, рядом с Винтер, и что-то свирепо бормоча себе под нос. – Я не убью тебя, гарднерийка, – объявляет она в исступлении, – но как же я тебя ненавижу! – Взаимно! – огрызаюсь я в ответ. Я сдёргиваю с кровати простыни, на которых спала Ариэль (их касалась кожа икарита!), приношу из чулана свои сундуки и ставлю между столом и кроватью. Выудив из дорожного набора перо, чернильницу и свёрнутые листки пергамента, я обессиленно падаю за письменный стол. Взяв верх над Ариэль, я вовсе не чувствую себя сильной вопреки обещанию Лукаса. Страх никуда не ушёл, я по-прежнему нахожусь в одиночестве и среди врагов, рядом с демонами-икаритами, которые следят за каждым моим шагом. Сдерживая подступающие слёзы, я берусь за перо. Дорогая тётя Вивиан! Прошу вас, позвольте мне переехать в другую комнату. Я понимаю: вы пытаетесь оказать мне услугу, и я благодарна за ваши добрые намерения, но икариты такие страшные, рядом с ними очень опасно. Наверное, вы не знали, какие они на самом деле. Я согласна принимать ухаживания Лукаса Грея, и, возможно, когда-нибудь мы с ним обручимся. Я никогда не отрицала такой возможности. Знаю, что вы ожидали большего, но я очень прошу вас, тётя Вивиан, не оставляйте меня здесь, с этими ужасными созданиями. Я умоляю вас. Ваша преданная племянница Эллорен Промокнув чернила, я сворачиваю пергамент, запечатываю письмо воском и выключаю лампу. Наплакавшись в подушку, я засыпаю, и мне снится, что я далеко-далеко от Северной башни. Во сне я сильная, властная и все меня боятся. Во сне меня зовут маг Карнисса Гарднер. Я запираю железную решётку в каком-то подземелье, руку оттягивает кольцо с чёрными ключами. В густом сумраке на стенах тускло светятся эльфийские камни. В клетке передо мной икариты – Ариэль, Винтер, икариты из Валгарда. Здесь же Айрис и Бледдин Артерра с кухни. Я поворачиваю ключ, и металлические крючки щёлкают в замке. Враги в тюрьме, я торжествую, но вдруг слышится детский плач. В дальнем углу сжались малышка Ферн и шелки из Валгарда. Шелки смотрит на меня огромными печальными глазами. – Вы можете выйти, – говорю я, пытаясь отпереть замок, но ключ заело. Шелки сидит неподвижно, обняв плачущую девочку. – Слишком поздно, – печально произносит она. – Ты уже заперла дверь. В клетке остаются только Ферн и шелки, остальные куда-то исчезают. Покрывшись холодным потом, я упрямо пытаюсь открыть замок. – Никогда не бывает слишком поздно, – настойчиво повторяю я. Однако замок не поддаётся. Это ошибка. Какая-то ошибка. За спиной раздаётся шум, и я оборачиваюсь. Примостившись на выступающем из стены камне, на меня смотрит страж. Белые крылья залиты зелёным сиянием, огромные глаза полны тоски. – Ещё не поздно, – говорю я шелки и девочке-уриске. – Я обязательно вас освобожу. Остаток ночи я сражаюсь с замком, но ключ так и не поворачивается.