Судя по выражению лиц, никто, кроме Ферниллы и Айвена, не понимает, что происходит. Фернилла перепугана, а Айвен с каждой минутой злится всё сильнее. – Вам наверняка известно, что граница в том районе до сих пор является предметом спора между нашими государствами. Айрис молчит, медленно с ужасом осознавая сказанное. – К сожалению, гарднерийские войска вполне могут однажды реквизировать земли ваших родителей. Или, может так случиться, во время военных учений кто-то – совершенно случайно конечно же – выстрелит из пушки по дому ваших родителей. Такие случаи редки, что весьма отрадно, но бывают. Айрис открывает и закрывает рот, пытаясь что-то сказать, но не произносит ни звука. Лукас молча смотрит на неё, явно забавляясь. У меня по телу бежит холодок и начинает покалывать шею. – Я оповещу моего отца, Лахлана Грея, главнокомандующего гарднерийскими войсками, о местонахождении фермы ваших родителей, чтобы исключить неприятные инциденты. – Спа… спасибо, – лепечет Айрис дрожащим голосом. Вся её уверенность куда-то испарилась. – Спасибо, сэр. Лукас кивает, удовлетворённый ответом, и поворачивается к Бледдин: – Теперь поговорим о вас, Бледдин Артерра. Ваша мать находится в трудовом лагере на островах Фей. Бледдин едва сдерживает гнев: глаза прищурены, на лбу от напряжения пульсирует жилка… С каким удовольствием она набросилась бы на нас! – У неё слабое здоровье, не так ли? Бледдин молчит, только уголки её рта нервно подёргиваются. – Представьте, вдруг станет известно, что ваша мать распространяет среди рабочих листовки Сопротивления, – бесстрастно продолжает Лукас. – За такое отправляют на Пирранские острова, а там и здоровому выжить непросто. Вашей матери придётся туго. О чём он говорит? Как такое возможно? На Пирранских островах военная тюрьма строгого режима и трудовой лагерь. Туда после окончания Войны миров сослали врагов Гарднерии. Бледдин уже не пышет яростью. Она беспомощно смотрит на Лукаса, а он еле заметно ухмыляется, как кот, играющий с мышью. – Не стоит так беспокоиться, – утешает он Бледдин. – Даже если выяснится, что ваша мать связана с Сопротивлением, на многое можно закрыть глаза, при условии что её дочь будет вести себя безупречно, оправдывая доверие гарднерийского правительства, столь щедро выдавшего ей разрешение на работу. Я понятно выражаюсь? – Да, – едва слышно хрипит Бледдин. – Да… и что ещё? – переспрашивает Лукас, наклонив голову. – Да, сэр, – с неимоверным трудом выговаривает Бледдин. – Так-то лучше, – улыбается Лукас. Поразительно. Как жестоко и быстро он расправился с моими обидчицами. – Что касается вас, мисс Готорн… Где ваша внучка? Как по заказу открывается задняя дверь, и вбегает девочка-уриска, смеясь и тиская серого пушистого кота. Почувствовав всеобщее напряжение, она выпускает кота и прячется за бабушкины юбки, тревожно выглядывая из укрытия. Фернилла растерянно смотрит на Лукаса. А мне стыдно… Стыдно всё это видеть и слышать. «Тебя избили, обещали покалечить, а Фернилла защитила их», – напоминаю я себе. – Прошу вас, сэр, – молит Фернилла, – девочка здесь, только пока не поправится её мать. Я просила малышку не входить на кухню, чтобы не мешать работе. Лукас расплывается в добродушной улыбке: – Ничего страшного, мисс Готорн. Пусть девочка остаётся. Она наверняка вам помогает, и я никому не скажу, что видел её здесь. Глубоко вздохнув, Фернилла покорно склоняет голову. – Благодарю вас, сэр. Вы очень добры… – Вы ошибаетесь, – прерывает её излияния Лукас. – Дитя её лет, с такими тонкими, проворными пальчиками, очень пригодится на островах Фей. Малышка Ферн в отчаянии дёргает бабушку за юбки и что-то умоляюще лепечет на языке урисков. Фернилла не сводит глаз с Лукаса, будто перед ней опасный хищник. – Тише, Ферн, – обрывает она мольбы девочки. Испугавшись неожиданно резкого окрика, Ферн умолкает и только изредка тихонько всхлипывает. Лукас сурово смотрит на собравшихся. – Надеюсь, вы все меня правильно поняли. Если маг Гарднер снова споткнётся, ударится о тяжёлую кастрюлю, случайно обварится кипятком или хотя бы поцарапает туфли, я лично прослежу за тем, чтобы этот ребёнок отправился на острова Фей. Ясно? – Он оборачивается к Фернилле, которая смотрит ему прямо в глаза, побледнев от страха. – Да, – отвечает главная повариха. – Все всё поняли, я уверена. – Хорошо, – кивает ей Лукас и обращается ко мне: – Эллорен, я за тобой зайду, когда ты закончишь. Сегодня работа понравится тебе гораздо больше. – Спасибо, – сдавленным голосом благодарю я. Мысли кружатся, доводя меня до тошноты, когда я смотрю Лукасу вслед. Ферн тихо плачет, уткнувшись в юбку Ферниллы. – Я не хочу обратно, – всхлипывает она, сжав крошечные кулачки. Фернилла гладит маленькую головку своей морщинистой рукой, пытаясь успокоить внучку. – Тише, тише. Никто тебя никуда не отправит. Главная повариха любезно обращается ко мне, пытаясь скрыть страх: – Маг Гарднер, у вас усталый вид. Пожалуйста, займитесь украшением кексов вон за тем столом. Молча кивнув в ответ, я направляюсь к столу с шоколадными кексами. Кухарки и их помощники заняты гораздо более тяжёлой и неприятной работой, и при взгляде на них у меня внутри всё сжимается. До самого конца моей смены все упорно прячут глаза. Все, кроме Айвена. Каждый раз, подкидывая в печь дрова, он с силой захлопывает железную заслонку и смотрит на меня с ненавистью такой же острой, как кухаркины ножи. Рядом с Айвеном моя храбрость постепенно тает, а когда крошку Ферн выпроваживают с кухни, меня захлёстывает горячая волна стыда. Размазывая по кексам липкую сахарную глазурь, я едва сдерживаю слёзы. Почему Лукас обошёлся с ними так безжалостно… особенно с малышкой? Разве обязательно было их запугивать, угрожая наказать родственников? От стыда я двигаюсь как деревянная. В ушах стоят всхлипы бедняжки Ферн. С другой стороны, что мне оставалось делать? Позволить им и дальше издеваться надо мной? Уж лучше пусть поверят угрозам и оставят меня в покое. Может, во мне и нет магии, но я внучка Карниссы Гарднер, племянница Вивиан Деймон, и за меня вступился сам Лукас Грей. До самого конца рабочей смены я мысленно привожу различные аргументы, чтобы оправдать поступок Лукаса, но тошнотворное ощущение вины никуда не уходит. Я сама прячу глаза от поварихи и её помощниц. И особенно от Айвена. Глава 10. Противостояние Отработав положенные часы, я ухожу, ни с кем не прощаясь, и никто не прощается со мной. В университетской столовой за деревянными столами собрались студенты, профессора, военные стажёры. Стучат ложки и вилки, в зале стоит беспрерывный гул. В сумерках прохожие за окнами напоминают тёмные силуэты. Одна из кухонных работниц, уриска, торопливо зажигает фонари на стенах и столах. Я беспокойно оглядываю столовую. Где же Лукас? И тут я вижу икаритов. Они заняли место в дальнем углу, столы вокруг них пусты – видимо, ни студенты, ни преподаватели не желают сидеть с ними рядом.