— Можешь не перечислять. Главное — результаты! — Никто из дежуривших его не признал. Не стоял, ни с кем не встречался, никого не ждал. Похоже, это просто случайный кадр. — Случайный! У них ничего случайного не бывает. Для чего-то они приложили его под номером один. Словно наталкивают нас на мысль: он предатель, поделом ему! Не допускаешь? — Вполне. Дальше посольства проверять? — Не надо. — Вашко достал сигареты. — Как там ребята без тебя, справляются? Ввязал я тебя в эту историю — небось, не рад? Лапочкин безразлично повел плечами: мол, какая разница, чем заниматься — и это работа, и то работа. — Справятся. …В учреждение, в названии которого значилось слово «культура», пришлось ехать на автобусе. Честно говоря, Иосиф Петрович отвык от подобных путешествий — в редкие выходные дни чаще сидел дома, до ближайшего магазина было рукой подать, а по служебным делам ездил на машине. Без труда найдя нужный дом, Вашко поднялся по лестнице, дивясь обилию ковров и мягких диванов и чувствуя себя не в своей тарелке. В комнате сидели двое. Тот, который нужен был Вашко, удобно расположился у окна. За его спиной одна на другой лепились по стене красочные афишы благотворительных концертов. — Карнухин Ольгерт Маркович, — представился он. — Садитесь! Вашко немедленно воспользовался приглашением и тотчас утонул в мягком кресле. Разговор то и дело прерывался телефонными звонками. — Значит, вы интересуетесь церковью… Извините, — он хватал трубку. — …Церковь, собственно говоря, на снимке отсутствует. Эта колокольня построена, очевидно, в первой половине прошлого века. Одну минуту… — он тихим вкрадчивым голосом отдал очередное указание, касающееся какой-то художественной выставки. — Тогда много строили в память о победе над Наполеоном. В подмосковных деревнях их тысячи. Все они под охраной государства. И все, — он широко развел руками, — в плачевном состоянии. Денег нет, материалов тоже. Особенно бедственное положение сложилось в районе Рязанской дороги. Там храмы исчисляются сотнями и все… Увы, как говорится, и ах! — Где может располагаться эта колокольня? — Точно не скажу, — он еще раз взмахнул руками. — Может быть, стоит обратиться в Патриархат? Вот где каждый объект на счету. — Может, есть смысл обратиться к краеведам? — Что они могут знать, если мы не знаем, — Карнухин порывисто похлопал Вашко по рукаву. — В Патриархат, только туда! Вашко тяжело поднялся и вышел в коридор. Рука сама собой нашарила пачку с сигаретами, но курить в этом особняке, похоже, не рекомендовалось. — Можно посмотреть фотографию? — раздался голос из-за спины оперативника. Оказалось, следом за ним из кабинета вышел светловолосый юноша в толстенных очках — именно он молча сидел за вторым столом. — Пожалуйста. — Что за чушь! Не понимаю. — А что произошло? — Подождите секундочку… — он сунул Вашко назад фотографию, исчез за дверью и вновь появился в коридоре с огромным фолиантом. — Давайте присядем. Вашко покорно подчинился и ему показалось, что он по плечи утонул в мягком плюшевом диване. «Хлюпик», как его про себя назвал Вашко, сосредоточенно листал толстенный альбом. — Нашел! — радостно заулыбался юноша. — Сия коло-. кольня раньше принадлежала храму Симеона Столпника в Чудинках. Саму церковь разрушили немцы при отступлении еще в сорок первом году, а колокольня успешно простояла до середины шестидесятых. Потом, — парень грустно улыбнулся и принялся гладить рукой шершавый переплет альбома, — ее постигла участь многих других — разобрали на кирпичи. — Извините, — басовито произнес Вашко. — Мне кажется, вы ошиблись! Этот снимок только часть другого, — он достал из кармана фотографию с трупом. — Полюбопытствуйте. — Я не работал в милиции и не знаю, как делают такие фотографии, но то, что касается колокольни, могу с абсолютной уверенностью утверждать — искать вторую такую в области бесполезно. — Но снято этой зимой! — уже начал раздражаться Вашко. — Видите, здесь деревня, снег, человек лежит. Юноша вновь распахнул книгу на той же странице: — А здесь что? Деревня — есть! Посмотрите на крыши — они точно такие же… Снегу сколько вам угодно! Колокольня точно та же и точно в том же месте. Разве, что человека вашего нет, так это совсем другой вопрос. — А… — хотел возразить «хлюпику» Вашко и, оборван фразу на полуслове, начал попеременно смотреть то на снимок, то на иллюстрацию. И… слова застряли у него в горле. — Воро-на-а-а! — вдруг по слогам выдавил он из себя. Парень расхохотался: — Ну, вот вам и отгадочка — ворона-то действительно летит точно на одном и том же месте, что на вашем снимке, что в книге… Нонсенс! Вашко сутулясь встал с дивана и, не попрощавшись, медленно пошел в сторону лестницы. Уже на улице, отойдя от особняка на вполне приличное расстояние, он вспомнил, что следовало бы посмотреть название книги и год выпуска. Как же он сам не догадался — фотомонтаж. Но до чего ловко сделано. Иногда он останавливался, доставал из кармана снимок, качал головой и шел дальше. «Хорошо, что до пенсии совсем немного, а то в самый раз подавать в отставку — мальчишка из культурной сферы утер нос старому сыскарю». Огорченный, Иосиф Петрович добрался до центра, выстоял очередь в пивной подвальчик на Пушкинской и залпом одну за другой выпил шесть или семь кружек горьковатого пенистого напитка. Его здесь знали и только поэтому не заставляли в нагрузку к пиву покупать на трешку ерунды — креветок, плавленных сырков и холодных осклизлых кур. 4. СУЕТА Расположенное на краю деревни кладбище было по колено занесено снегом. Спотыкаясь, проваливаясь в сугробы, Лапочкин, сопровождавший его участковый и добродушный толстяк из прокуратуры пробрались в самый дальний угол, граничивший с оврагом, поросшим мелким ельником. Мерзлая земля поддавалась туго, рабочие то и дело брались за лом. С потемневшего неба сыпала мелкая сухая крупа. — И как это произошло, — оправдывался полноватый капитан-участковый. — Закопать — закопали, а сфотографировать не доперли. Вот теперь торчи тут. По всему было видно, что участие в эксгумации было ему не по душе. Наконец, лом глухо ударил в деревянную крышку. Лапочкин с местным оперативником прыгнули вниз и начали протягивать под гроб веревки. Вытащив наверх, его отодвинули от края, топором отодрали верхнюю крышку и увидели обернутый в простыню труп. Лапочкин решительно подошел к гробу и, взявшись перчаткой за краешек савана, резким движением сорвал его с покойника. На нем не было даже признаков одежды, а на ноге до сих пор выделялся написанный еще в покойницкой номер. — Фотографируйте! — скомандовал Евгений. — Крупно лицо в профиль и анфас и два кадрика общего вида… — он для ясности описал рукой круг над гробом. — Не он? — приблизившись к Лапочкину, спросил прокурорский. — А шут его знает. Вроде бы, нет. А каковы причины смерти? Устанавливали? — Так точно, — вышел вперед участковый, боязливо поглядывая на гроб. Ему очень хотелось исправить оплошность и произвести хорошее впечатление на коллегу из Москвы. — Удушение веревкой. — Где обнаружили? — Здесь недалеко… У березовой рощи. — Не ваш? — Так неопознанный же, — веско возразил прокурорский. — А почему так быстро дали команду на захоронение, так у нас и морга-то толком нет. Так, заброшенная часовня. — Понятно. А одежда где? — Чья? — не понял или не расслышал участковый. — Ну, не моя же… — раздраженно сказал Лапочкин, отирая перчатку комком снега. — Поищем… — с готовностью откликнулся капитан. Дождавшись, когда эксперт закончит фотографировать, Евгений махнул рукой: «Все кончено!» Рабочие мастеровито приладили на место крышку и вскоре смерзшиеся комья земли забухали по крышке гроба. Сев в машину, Лапочкин сразу же задремал, а очнулся лишь тогда, когда «Волга» подрулила к Управлению. — Поезжай в гараж, — скомандовал он Василию. — А я пойду схожу в одно местечко. — Может, подвезти? — Тут близко, я пешком… — Лапочкин свернул за угол дома и пошел в сторону Садового кольца. С Москвы-реки от Балчуга летел пронзительный холодный ветер. Приподняв воротник куртки, Лапочкин свернул во двор дома и, миновав арку, задрал голову вверх. Окна квартиры Орловского светились. Это удивляло и озадачивало. Пересчитав еще раз этажи и окна от угла дома, Евгений убедился: ошибки не было. Прибавив шаг, он пулей взлетел на этаж и замер перед едва прикрытой дверью. Из небольшой щели на лестничную площадку падал луч света. Лапочкин сунул руку под куртку и отстегнул нагретый телом ремешок кобуры, щелкнул предохранителем пистолета и осторожно взял его в руку, не вынимая из-под куртки. Всунув ботинок в щель, оперативник осторожно приоткрыл дверь и бесшумно скользнул внутрь квартиры. В ярко освещенной прихожей никого не было. Зато из комнаты доносились чьи-то шаги и шорох. Бесшумно ступая, Лапочкин перешел к противоположной стене коридора и медленно, сантиметр за сантиметром начал перемещаться к дверному проему. Едва он приблизился к нему, как звуки в комнате стихли — человек, находившийся там, замер. — Ты вытер ноги, сынок? У входа лежит коврик. — И в этот момент Лапочкин увидел Вашко, стоящего на пороге комнаты с сигаретой в зубах и каким-то альбомом в руках. — А я уж думал… — почему-то вдруг разочарованно пробормотал оперативник, щелкая предохранителем и застегивая кобуру. — Думали, свежи, а это все те же, — сказал Вашко и, повернувшись спиной к Евгению, направился к письменному столу журналиста. — Чего там раскопал? Он? — Нет. — Фотографии привез? — Завтра после обеда нарочным. — Годится! Иди сюда — чего-то покажу. — Лапочкин послушно прошел в комнату, стараясь не ступать на ковер, расстеленный во всю ширину комнаты. — До чего ты там топчешься, — поторопил Вашко. — Гляди, вот это три фотографии, что пришли ко мне по почте. А вот это альбом самого Орловского… Сечешь?