Дверь между кабинетом Милорадова и приемной была распахнута настежь. Судя по всему, генерал так торопился вызвать оперативника, что забыл ее закрыть. Вашко тоже не стал захлопывать ее за собой. Приблизившись к столу, он положил папку на стол. — Что это? — Ежедневная докладная. Как было велено… Милорадов поправил тонкие золоченые очки и поднес бумаги к самым глазам. — Что за ерунда, да еще в трех экземплярах? Вашко с самым невинным видом переступал с ноги на ногу. — Если у тебя нет ничего нового, то зачем писать мне эту чушь на трех листах одной фразой? — Слушаюсь, товарищ генерал. — Фотографии нашел? — Пока нет… — Нет… — передразнил Милорадов. — Как схлестнуться с референтом замминистра, это ты знаешь… Опять докладную на тебя накатал. Сколько тебя учить — осторожнее с этими ребятами. Они укокошат чужими руками. В том числе и моими! Честно тебе говорю, потом не обижайся. На столе Милорадова требовательно зазвонил телефон. Милорадов внутренне напрягся. — Слушаю, товарищ генерал-полковник! Никак нет! Пока, Семен Ильич, к сожалению, положительных новостей нет… Не обнаружили ни одной из семи, но… Слушаюсь, товарищ генерал-полковник! Есть, товарищ генерал-полковник… Так точно, четыре дня сроку… Никак нет! Что? Причем здесь отставка, Семен Ильич! Простите, но вы меня не совсем так, видимо, поняли… Что, Семен Ильич? Консульство в Марселе? Разрешите обдумать, посоветоваться… Есть, Семен Ильич! Через два часа доложу… Милорадов, не спуская глаз с Вашко, медленно, с подчеркнутой бережностью положил трубку. Словно шарик, из которого выпустили воздух, он весь обмяк и тихо опустился в кресло, бессильно вытянул руки перед собой. — Вот какая история получается… — Теперь перед Вашко сидел довольно старый и предельно уставший человек. — За что? Ты понимаешь, Иосиф? За что он меня так?.. Как мальчишку. — В голосе Милорадова теперь ясно слышались давно забытые Вашко дружеские нотки. Вашко молча прошел в глубину кабинета, откинул в книжном шкафу крышку и так же молча вернулся к столу, с бутылкой коньяку и двумя рюмками. — Хреново тебе? — глядя прямо в склеротические глаза генералу, спросил он. — Марсель, конечно, еще не ссылка. Возглавить какой-нибудь райотдел в Сыроквасовке — хуже, — генерал со странной миной на лице пожал лишь одним плечом и по-птичьи скособочился. — Ты скажи, Иосиф, разве я кому перечил? Ведь делал все, как положено… — У тебя отличный коньяк! — Вашко протянул руку и чокнулся со стопочкой, стоящей на столе. Словно проснувшись, Милорадов взял ее, залпом выпил и сказал: — Налей еще. Иосиф Петрович разлил коньяк. — Все мы делаем все, как положено, — медленно произнес Вашко, — а государство между тем давно находится в ж!… Денег нет, жратва из-за границы плывет… Стыдно сказать — рук мыть нечем, а «все, как положено»… — А карьера? — остановил его Милорадов. — Выходит, хана! Не дотянул! Плесни еще! А как бы ты поступил на моем месте? Скажи… — Я не поп, а ты не грешница… Сам решай… Могу признаться, раз уж такой разговор, моя совесть перед тобой чиста, обманывать я тебя не обманывал, и если иногда водил тебя за нос, как в случае с этими треклятыми фотографиями, так не из-за желания подставить, боже упаси, а ради пользы людской. Просто я мир вижу с иных позиций… — Я так и думал, что обидишься за то, что выше не поднялся, — Милорадов подпер рукой голову. — А думаешь легко было защищать тебя с твоим характером, а? Скажи, дал я тебя хоть раз в обиду? Разве на меня не наседали?.. — Слушай, пришли-ка ты мне на будущий год вызов. Представляешь, мы с тобой сидим в кабаре и дуем настоящее бургундское, а? Внезапно их разобрал смех. Они хохотали долго, забыв про прежние обиды, поочередно вспоминая какие-то дорогие для обоих события, дни и годы службы. И им стало легче. — Ладно, — Милорадов встал, распахнул сейф и, не разбирая, засунул в него всю документацию. — Пойду я? — Вашко протянул на прощание руку. — Снимают нашего? — встретили Вашко вопросом дамы из «предбанника». Вашко в ответ лишь пожал плечами и вышел в коридор. 11. БОИ МЕСТНОГО ЗНАЧЕНИЯ Министр Прикумской милиции не любил помпезности. Все эти дубовые панели, резные столы и картины достались ему от стародавних времен. Существовавшая традиция ничего не менять в обстановке, передавалась от приемника к продолжателю, согласно неписанным правилам примерно каждые три-четыре года. Если предшественник нынешнего прибыл, как здесь говорили «с материка», то этот был самый что ни на есть свой. Более того, поговаривали, что назначение произошло против его воли. Почему от него избавились, не знал никто. Орловский смотрел, как министр медленно, не спеша, читал статью, перекладывая с угла на угол страницы рукописи. Изредка его брови поднимались вверх, морща лоб от переносицы до корней пышной седой шевелюры. Едва слышный постук очков по сукну то учащался, то замедлялся. — Та-а-а-к… — с глубоким вздохом произнес Кнышев, просовывая палец за воротничок рубахи и ослабляя галстук — шитые погоны с большими звездами с двух сторон подпирали его могущую шею циркового борца и, наверно, досаждали генералу. — Так… — повторил он еще раз и посмотрел на журналиста. — Не смогли завалить Анарина, решили сбросить с престола меня? Что же вы такой генералоненави-стник, Сергей Николаевич? Пришло время удивляться Орловскому: — Вы знаете про Аршальск? — А вы как думали? Генеральская взаимовыручка действует, должен вам прямо сказать, точно так же, как и у всех остальных людей. Конечно, меня предупредили, что едет тот самый Орловский, от которого нашему брату необходимо не то что бы спасаться, но… как бы это сказать, — он прищелкнул в воздухе пальцами, — держать ухо востро… Как видите, я с вами откровенен. Но это пока мы с вами одни! Пока одни! — повторил он и поднял вверх указательный палец. — Вы меня понимаете? — Разрешите вопрос? — Орловский смотрел пристально. — Спрашивайте. — Что это за история со встречей в первый день. Случайность или нет? — Увольте… — Кнышев приложил руку к топорщившемуся на груди кармашку. — Если хотите, задавайте его Пестру-кову — он скоро здесь будет. Я такими вещами не занимаюсь. Еще вопросы есть? — Да, один. Он касается статьи… — Тут как раз, как мне представляется, вопроса нет, — генерал извлек из кармана ручку с золоченым пером и размашисто расписался на последней странице. — Согласен! — Как? — оторопел журналист. — Со всем? — Я знал эту историю, дошедшую до меня по неофициальным каналам, правда, не так подробно, как вам удалось это раскопать, но в общих чертах… Скажу больше, и можете удивляться или нет — ваше дело… Все основные, так сказать, «герои» вашей статьи уже понесли наказание… — Уже? Кто же конкретно? — Кто? — генерал извлек из верхнего ящика стола лист бумаги. — Это приказ, датированный сегодняшним днем. Кстати сказать, вы, Сергей Николаевич, можете его взять с собой и сразу же опубликовать под рубрикой: «В редакцию поступил ответ» или какие еще у вас в журнале есть… Что же касается наказаний… Главный «герой» вашего материала Шашигин переведен в другое место, выговор; начальник отдела, о котором вы пишете, предупрежден о неполном слу-, жебном соответствии; дежурный, отказавшийся выезжать на место происшествия, уволен из органов и так далее, — он отложил приказ в сторону и снял очки. — Вы довольны? — Признаться, — начал Орловский, — скорость вашей реакции обескураживает. Но мне кажется, в приказе есть несоответствие степени тяжести проступков и меры наказания. Если не секрет, где и кем работает теперь Шашигин? Генерал испытующе посмотрел на журналиста. — Я так и знал, что зададите этот вопрос. Ну, что ж, пишите дальше про меня — какой я нехороший человек. Стегайте вместе с Анариным. Шашигин получил более высокую должность — теперь он начальник отдела милиции, а не зам… Орловский торопливо писал в блокнот, а генерал тем временем продолжал: — Сделать что-либо в этой ситуации я оказался бессилен. Почему? Вы же опытный журналист, не мальчик, вот и размышляйте. Все это я хотел вам сказать без свидетелей. Сейчас я вынужден вызвать Пеструкова — он давно просится на прием. Можете задать свой вопрос, если не пропало желание… Орловский молча убрал блокнот в карман, туда же торопливо сунул сложенную статью. — Это уже не может изменить ситуации. Мне… Кнышев его перебил: — Почему? Даже очень может… У вас когда самолет? — Восемнадцать десять по московскому времени… — Значит, через два с минутами. Хотите дам совет? Можете слушать, можете не принимать его во внимание, дело ваше. Выходите из кабинета сразу, как они войдут сюда, затем в гостиницу и быстро с вещами на аэродром — два часа я их продержу здесь, а дальше пеняйте на себя… Что же касается статьи — я крепко сомневаюсь, что она будет опубликована. — Даже сейчас? — И даже с моей визой. Прощайте! — он нажал кнопку селектора. Генерал вышел из-за стола, подошел к замершему посреди кабинета Сергею и протянул руку. — Пару слов, пока мы одни… Я очень хочу, чтобы ваша статья прошла. Очень! Вы даже не представляете, как она мне нужна — я связан по рукам и ногам. Хлопнула дверь, послышались шаги. — Разрешите? — вошли трое. Генерал резко повысил голос и, срывая дыхание, крикнул в сторону журналиста, онемевшего от неожиданности: