Она смогла нанести ему ущерб. Эта мысль была как лучик света во тьме. Мэгги ползала прочь на четвереньках, чтобы не упасть. Одна ее коленка горела, и на голове чувствовалась липкая жидкость, о которой она старалась не думать. Пытаясь дышать как можно тише, она забилась в угол. Света тут не было совсем. Значит, здесь Фергюс тоже заделал окна, как и на третьем этаже. Элспит плакала и стонала. Фергюс что-то бормотал и кидался предметами. Мэгги, пригнувшись, вытянула руки вперед. Ей нужно оружие. Один хороший удар – и дело будет сделано. Если она разобьет этому придурку голову, то сможет добежать до двери и позвать на помощь. – О, Мэгги, что ты натворила? – зарычал Фергюс. Девочка закрыла рот рукой, стараясь не выдать свое местонахождение, и, стоя на коленях, ощупывала все вокруг в поисках предмета, который мог бы ей помочь. – Ты хочешь знать, что я пущу в ход, чтобы убить Элспит? – спросил Фергюс. Его язык заплетался, как будто он только что побывал у стоматолога и обезболивающее все еще действовало в полную силу. Не обращай на него внимания, сказала себе Мэгги. Он блефует. Он одержим Элспит. Он притворится, что причиняет ей вред, но не посмеет сделать что-то реальное. Послышался свист, как при ударе хлыста, электрический шнур обжег левый локоть Мэгги, и она вскрикнула. – Что, больно? Я бы никогда об этом не подумал, если бы ты не свалила потолочный светильник, но теперь это самое оно. Хочешь послушать, как я стану душить ее этим шнуром? Должен тебя предупредить, что это будет неприятно. Это занимает куда больше времени, чем ты можешь подумать. Иногда на это уходит несколько минут, пока человек пытается бороться с отсутствием воздуха. И это больно. Элспит не вырубится до самого конца. И, скорее всего, ногтями раздерет свою шею в клочья, пытаясь избавиться от петли. Мэгги услышала, как Фергюс движется. Элспит издала какой-то звук, и Мэгги представила себе, что этот псих сел на нее верхом и обвивает шнур вокруг ее шеи. – Не надо, – услышала Мэгги свой голос. – Пожалуйста, не надо. – Теперь уже поздно. Ты сделала мне больно. А я сделаю больно ей. – Простите, – закричала Мэгги. – Я не хотела говорить то, что сказала. Вы можете побить меня или… сделать со мной все, что хотите. Не убивайте Элспит. Она мне нужна. Пожалуйста. Послышались трение пластика о пластик, полузадушенный выдох и удовлетворенное шипение Фергюса. Затем стук ног по полу. – Пожалуйста, что? – прорычал Фергюс. – Пожалуйста, пожалуйста. Я сделаю все, что вы скажете. Простите, простите, простите. Послышались какие-то звуки. Это Элспит тщетно пытается стащить со своей шеи шнур, поняла Мэгги. – Пожалуйста, папа, – сказал Фергюс. – Ладно, ладно, пожалуйста, папа, – закричала Мэгги. – Пожалуйста, папа, хотя я этого и не заслуживаю. Мэгги завыла. – Пожалуйста, папа, хотя я этого и не заслуживаю, – истошно завопила она. Последовала пауза, затем послышались судорожные вдохи и выдохи. – Элспит, – зарыдала Мэгги, она вытянула руки вперед и, бросившись туда, откуда доносились эти звуки, упала на колени возле Элспит и уткнулась лицом в ее грудь. – Не умирай, не умирай. – Скажи: «Спасибо, папа», – прошипел Фергюс девочке в ухо. Мэгги молчала. Она была побеждена. Они все были побеждены. – Спасибо, папа, – прошептала она наконец. Элспит судорожно втягивала в себя воздух. Фергюс завел руки Мэгги за спину и, найдя для электрического шнура другое применение, связал им вместе ее запястья и лодыжки. – Я не забыл про тебя, Зевьер, – крикнул он. – Думаю, уже пора. Это тело продержится недолго, а нам еще многое надо сделать. Я поднимусь к тебе через несколько минут. Сначала мне надо заняться моими девочками. Я могу простить Элспит. Она достаточно страдала или будет достаточно страдать. Члены семей приносят жертвы ради друг друга. В конце концов, все это будет оправданным. Глава 33 – О чем вы? Как это они не хотят принимать мой профиль? – резко спросила Конни. Барда сел на край стола в штабе расследования и, пристально взглянув на нескольких других полицейских, сверлил их взглядом до тех пор, пока они не сочли за лучшее удалиться. – Суперинтенданту пришлось показать ваш профиль другим специалистам. Одним из них был психиатр, который регулярно работает с полицией. Он провел какие-то изыскания и пришел к выводу, что синдром Котара – это не более чем фикция, поскольку он не фигурирует в перечне международной классификации болезней, который составляет Всемирная организация здравоохранения. – Это вовсе не значит, что сведений о нем нет в других источниках. – Он также не упомянут в «Диагностическом и статистическом руководстве по психическим расстройствам», являющемся справочно-информационным ресурсом, которым пользуются многие фармацевтические компании и законодательные органы. Есть мнение, что если суд не примет во внимание сведения о таком расстройстве, то основывать на нем профиль – это пустая трата времени и ресурсов, которые и так очень ограничены. – Значит, они считают, что все это фантазии взбалмошной американки? – Никто не ставит под сомнение ни ваш опыт, ни вашу квалификацию, Конни, но мы пытаемся представить им расстройство, которое также именуют синдромом живого трупа. Дело тут в научных аспектах, а не в вас. – Не пудрите мне мозги, разумеется, дело во мне. Меня пригласили со стороны, и я сторонница психологического профайлинга, в то время как половина ваших так и застряли в семидесятых. Они что, предпочитают не иметь вообще никаких ориентиров? – Это все же не совсем тупик. Полиция пытается выйти на след убийцы, используя традиционные средства. Они сняли фильм-реконструкцию нападения на Зевьера, который покажут, как только он будет смонтирован, они вкалывают круглыми сутками и привлекли к работе всех свободных сотрудников полиции Шотландии из других районов. А пока нас попросили предложить теорию о синдроме Котара Отделу особо важных расследований и властям. – К тому времени мы потеряем ценные часы, меж тем как все здешние медики могли бы уже проверять свои записи и составлять списки тех пациентов, у которых наблюдались схожие симптомы. Просто класс! – Суперинтендант считает, что если попросить медиков сообщить нам обо всех мужчинах от двадцати пяти до пятидесяти лет, у которых наблюдались ипохондрия и потеря веса, то мы получим такой объем информации, который не сможем обработать. – У нас есть не только эти симптомы, но и его примерный фоторобот, рост, вес, известно, что он белый и говорит с шотландским акцентом. У нас есть даже информация о его машине. Синдром Котара имеет очень специфические черты. Любой приличный практикующий врач заметил бы уникальность таких проявлений. – Может, это было бы и так, если бы этим занималась не перегруженная государственная служба здравоохранения. На самом же деле наш преступник, возможно, редко бывал у одного и того же врача, психиатра или медсестры больше одного раза, и он вполне мог всякий раз описывать им разные симптомы, – вздохнул Барда. – Конни, я на вашей стороне, но этих людей нужно убедить, и не без оснований. Мы просим их сложить все их яйца в одну корзину. Это не просто стандартный профиль, а диагноз, основанный на инстинкте специалиста, который даже не встречался со своим пациентом. Бессмысленно просто топать ногой и говорить мне, что они все идиоты. Они надеялись получить сведения о его профессии, адресе, принадлежности к конкретной социальной группе и возможных хобби. А вместо этого они получили нечто, будто взятое из фильма. – Твою ж мать, – пробормотала Конни, глядя в потолок. – Ладно. Если их надо убеждать, то мне придется это сделать. Но нам понадобится помощь. Сколько времени у нас есть? – Два часа, – ответил Барда. – Тогда давайте используем их. Нам нужны ваша машина, мой ноутбук и кое-какая информация по одному государственному служащему. Вы можете ее добыть? – А что, у меня есть выбор? – усмехнулся инспектор. – Нет, – отрезала Конни. – Пошли. * * * Было уже темно к тому времени, когда они позвонили в дверь дома, построенного в начале двадцатого века. Конни позвонила трижды, прежде чем в внутри проявились какие-то признаки жизни. Понадобилось несколько телефонных звонков, а также визит в городскую мертвецкую и долгий просительный разговор с дежурной помощницей Айлши Лэмберт, прежде чем им удалось получить ее домашний адрес. При этом им пришлось прибегнуть к весьма и весьма креативному определению экстренного случая. – Если доктор Лэмберт нам не поможет, есть реальная возможность гибели людей, – сказала Конни. – Что ж, тогда главный судебно-медицинский эксперт может пригодиться, но до тех пор нет. Вы меня не убедили. После этого вмешался Барда: – Доктору Лэмберт захотелось бы нам помочь. Она знакома с этим делом, так что она кровно заинтересована в том, чтобы убийца был привлечен к ответственности. Если бы это могло подождать до утра, уверяю вас, нас бы тут не было. Он говорил тихо, проникновенно, всем своим видом выказывая тревогу. Барда на высоте, подумала Конни. – Она дежурила двадцать четыре часа. Доктору Лэмберт надо поспать. Было бы неправильно ее беспокоить… – Помощница судмедэксперта замолкла. – Я бы не стал просить у вас ее адрес, если бы это не было вопросом жизни и смерти. К тому же, насколько я знаю доктора Лэмберт, если она решит, что я зря трачу ее время, она очень быстро пошлет меня куда подальше. Барда улыбнулся так, как он умел, и помощница судмедэксперта слегка покраснела. И Конни увидела, как при виде такой реакции инспектор словно стал выше ростом. – Хорошо, я дам вам ее адрес, но прошу вас, ведите себя уважительно. Ведь доктор Лэмберт уже немолода. Только ради бога, не говорите ей, что я так сказала. – Не скажу, – заверил женщину Барда, взяв у нее листок бумаги. – И спасибо. Доктору Лэмберт повезло, что у нее есть такая помощница, как вы.