* * * Дверь распахнулась сразу, без заминки. Доктор Лэмберт ожидала их. – Раз уж вы здесь, – сказала она, – то, на мой взгляд, кухня – это самое лучшее место для ведения дел поздно ночью. Полагаю, никто из вас не пострадал? – Э-э… нет, – ответила Конни. – Мне надо было задать вам этот вопрос. Это уже случалось. Обычно людям есть что скрывать. Присаживайтесь, и я поставлю чайник. Конни огляделась. Дом был великолепен и сдержанно элегантен. Тут все говорило об унаследованном богатстве. Этот дом напоминал Конни дом ее бабушки – безупречный вкус, немногочисленные, но прекрасные произведения искусства, богатые ковры, кремовые обои. Айлша Лэмберт отлично вписалась бы в бостонскую элиту. – Простите, что мы побеспокоили вас, – начал Барда. – Вздор, я вообще мало сплю. Когда ты стара, тебе совсем не хочется часами лежать в молчании и темноте. Итак, что вам нужно? Вы же явились сюда не затем, чтобы попить чаю с печеньем. – Нам нужно ваше подтверждение, – ответила Конни. – Вам понадобится время для изучения вопроса. К сожалению, оно ограничено. У вас есть… – она взглянула на свои часы, – сорок пять минут. Айлша подняла брови и положила в заварочный чайник несколько ложек рассыпного чая. – Похоже, это куда интереснее, чем сон. Инспектор, не могли бы вы заняться приготовлением чая? По-моему, ваша коллега потребует всего моего внимания. * * * Полицейские в комнате для совещаний должны сейчас протирать сонные глаза, подумала Конни. Время после полуночи было отнюдь не идеальным для того, чтобы сообщать информацию и заставлять работать головой, но Конни провела с полицейскими уже достаточно времени, чтобы знать, что лучше всего для борьбы с сонливостью подходит нескончаемый поток крепкого кофе и столько сладкой выпечки, сколько можно съесть. Суперинтендант сыскной полиции Овербек сидела в центре комнаты, окруженная полицейскими, на лицах которых был написан скептицизм. – Доктор Вулвайн, – начала Овербек, и в комнате воцарилась напряженная тишина. – У вас есть пятнадцать минут, чтобы убедить нас в том, что ваша теория не шита белыми нитками. После этого нашей команде надо будет продолжать исследовать другие пути. В комнату вошла Айлша Лэмберт, все еще одетая в непромокаемый плащ, со знакомой черной сумкой в руке и с таким видом, будто ее вызвали, чтобы она дала заключение по криминальному трупу. Конни не просила ее об этом, но это был гениальный ход. Айлша явилась как фигура, пользующаяся доверием, как авторитетная личность. В присутствии судмедэкспертов другим сотрудникам будет куда труднее проигнорировать слова Конни. Доктор Лэмберт положила сумку на рабочий стол, сняла плащ и сразу же начала говорить: – В тысяча восемьсот восьмидесятом году сорокатрехлетняя женщина заявила своему врачу, что у нее нет ни мозга, ни грудной клетки, ни нервов. По ее словам, она состояла только из кожи и костей и обладала бессмертием. С тех пор случаи синдрома Котара были научно доказаны и детально задокументированы… – Минуточку. – Овербек встала. – Доктор Лэмберт, хотя мы все ценим ваши знания, мне до сих пор было не известно, что помощь нам входит в сферу вашей компетенции. И мы, разумеется, не хотели бы мешать вам. – Вы мне не помешали, суперинтендант. И я обладаю достаточной квалификацией для того, чтобы читать научные журналы и применять почерпнутые из них знания к текущим случаям. Поскольку дела Анджелы Ферникрофт и Дэнни Тэйлора не закрыты, я считаю, что у меня есть веские основания для того, чтобы находиться сейчас здесь. Овербек улыбнулась такой улыбкой, которую, по мнению Конни, можно было бы наблюдать в тюремном дворе перед началом жестокой драки, затем села и скрестила свои длинные ноги движением, выражающим доминирование. Айлша тоже улыбнулась, торжествующе и тепло. – Синдром Котара бывает нелегко классифицировать однозначно, поскольку ему сопутствуют депрессия, суицидальные мысли и психоз. Часть проявлений, говорящих о наличии синдрома Котара, является вторичными по отношению к расстройствам, носящим более очевидный характер. Однако диагностика этого заболевания не представляет трудностей вследствие его уникальных проявлений. Мои изыскания в уважаемых медицинских журналах показали, что за последние сто лет было изучено достаточно случаев этого расстройства, чтобы ясно представлять, какова основная бредовая идея тех, кто им страдает. Это вера в то, что они либо мертвы, либо умирают. В наиболее всеобъемлющих исследованиях мужчин и женщин среди больных было примерно поровну. Бол́ ьшая их часть была старше восемнадцати лет. У подавляющего большинства были выявлены повреждения, болезни или патологии мозга, способные объяснить возникновение данной бредовой идеи. – Со всем уважением хочу сказать. – Овербек перебила судмедэксперта, на сей раз не потрудившись встать. – Мы имеем дело не просто с человеком, имеющим бредовые представления о своем собственном существовании. Речь идет об опасном маньяке, совершившем два известных нам убийства и удерживающем других жертв, которые могут быть как живы, так и мертвы. Этот мужчина не страдает от депрессии. Он явный психопат. – Я не психиатр, суперинтендант, так что ответить на этот вопрос я не могу. Однако я могу вам сказать, что изучила случаи синдрома Котара и мои изыскания убедили меня в том, что это реальное и научно доказанное расстройство, способное достоверно объяснить убийства и похищения, которые совершил данный маньяк. – Доктор Лэмберт, а вы не могли бы привести нам еще какой-нибудь пример синдрома Котара? – спросил один из полицейских. – Разумеется, примеров много, есть из чего выбирать. – Айлша открыла файл и просмотрела страницу. – Вот, женщина, двадцать четыре года, в Перте, совсем недалеко от нас, получила сотрясение мозга, попав в ДТП. Вскоре после этого у нее начались проявления депрессии. Она перестала следить за собой, начала пренебрегать гигиеной, это обнаружила ее мать и в конце концов отвела дочь к врачу. По ее словам, у нее было такое чувство, будто у нее не хватает некоторых частей тела. Врач прописал этой девушке антидепрессанты, и ей пришлось уйти с работы. Полгода спустя она начала резко терять вес. Ей был поставлен неверный диагноз – посттравматический синдром, – и она была направлена на психотерапию. Ее психотерапевт забеспокоился, когда пациентка начала говорить о том, что ее внутренние органы выходят из строя и она скоро умрет. Девушку направили к психиатру, он назначил ей томографию, и в ее мозге было обнаружено определенное повреждение. Ее пытались лечить, но в конце концов эта молодая женщина умерла от остановки сердца, поскольку ее тело исхудало настолько, что больше не могло выносить переживаемый ею стресс. – А вы можете привести нам какие-то случаи, когда больные с синдромом Котара в конце концов убивали других людей или причиняли им серьезный вред? – спросила Овербек. Айлша скосила глаза на Конни. – Нет, не могу, – ответила она. – Но это не значит, что таких случаев никогда не бывало и что данный случай является первым. Конни встала: – Спасибо, доктор Лэмберт. Я продолжу. – Она подождала, когда Айлша сядет, и вышла на середину комнаты. – Мы знаем больше о нашем убийце, чем думаем. У нас есть неплохое описание его внешности. Нам также известно, что он холост и одинок. – Этого мы пока не установили, – крикнул кто-то из собравшихся. – Вообще-то установили. Преступник был одержим Анджелой, которая являлась образцовой женой. Он не хотел ее убивать, это не входило в его планы. Узнав, что у Элспит был роман на стороне, он был вне себя. Он говорил об Элспит так, будто она его жена. Как будто она изменила лично ему. Если бы у нашего убийцы была жена или он имел бы успешные отношения с партнершей, ему не было бы нужды похищать женщину, чтобы заставить ее играть такую роль. Вероятно, его внешность отталкивает женщин, и это хорошо согласуется с его исхудалым видом и, возможно, с тем фактом, что он пренебрегает гигиеной, а может быть, женщины инстинктивно чувствуют, что с ним лучше не иметь дел. И в том и в другом случае это вполне согласуется с синдромом Котара. Более того, будь у преступника дружная семья, ее члены, скорее всего, уже сообщили бы о своих тревогах врачу или даже полиции. Так что мы можем предположить, что он живет один в доме, который находится в его распоряжении, что он имеет машину, которой пользуется он один, и у него есть доход, благодаря которому он может не работать. – Пенсия по инвалидности? – подсказал Барда. – Да, это бы подошло. Уже одна сильная потеря веса должна была насторожить его врача, а у него, скорее всего, наблюдаются и другие симптомы, например регулярные мигрени, вызванные отказом от еды, низкое кровяное давление, анемия, проблемы с желудком и кишечником. Он не способен нормально работать. – Дэнни Тэйлора он убил хладнокровно. По словам свидетеля, он вообще не обратил внимания на то, что сделал. Если он не психопат, то как вы объясните этот факт? – резко спросила Овербек. – Я не говорила, что он не психопат, – поправила суперинтенданта Конни. – Скорее всего, так оно и есть. Было описано достаточное число случаев синдрома Котара, чтобы знать, что рано или поздно у пациентов с этим расстройством проявляются симптомы также и других психических расстройств, и тогда уже возможно все. Но я полагаю, что убийство Дэнни говорит о другом. На пике своего развития синдром Котара вызывает бред, носящий абсолютный характер, ведущий к разрушению мира, в котором живет больной. Пожалуй, только в этом случае бывает полезно назвать его синдромом живого трупа. Представьте себе, что, по вашему мнению, вы мертвы, что вы верите в это целиком и полностью. Что в таком случае может помешать вам убить другого человека? – Человечность, – сказал кто-то из полицейских. – Это хорошая отправная точка, но остается ли мертвец человеком? Продолжает ли он придерживаться принципов человечности? – Конни вскинула руки, как бы показывая, что сдается. – Прежде чем вы начнете тяжело вздыхать, я скажу, что речь не идет о книге «Психология 101», но данный вопрос заслуживает рассмотрения. Если вы считаете себя мертвым, могут ли сдержать вас такое понятие, как совесть, или другие этические нормы? Если последствий нет, мозг может быть свободен от всего, кроме ваших нужд, желаний и реакций. – Слушатели молчали. – Подумайте о чувстве горечи, об одиночестве, которые испытывает живой труп, о невозможности найти хотя бы одного человека, который мог бы понять, что он чувствует. – Но зачем ему было похищать Зевьера? – спросила Овербек. Конни пожала плечами: – Этого мы пока не знаем. Это, вероятно, объясняется особенностями его бреда, и мы, быть может, не сможем это выяснить даже после того, как он будет пойман. Нам необходимо разослать ориентировку на него всем врачам. – Доктор Вулвайн, – сказала Овербек, – мы не можем просить медиков по всей Шотландии проверить их записи. В результате мы получили бы такой объем информации, что… – Похищена еще одна женщина! Вбежавшая в дверь женщина-полицейский тяжело дышала, и лицо ее покрывал пот. Все взоры обратились к ней, и она попятилась. – Входите, Биддлкум, – приказала Овербек. – Мэм. Женщина-полицейский устало вытерла пот со лба. – Сообщите подробности и будьте кратки. – Позвонил мужчина и сообщил, что его дочь выносила мусор, когда он услышал крики. Он выбежал из дому, бросился на помощь, но успел заметить только задние фары уезжающей машины. Один из контейнеров для мусора был опрокинут, а телефон его дочери валялся на тротуаре. – Имя пропавшей, описание ее внешности и адрес! Овербек сделала знак полицейским встать и приготовиться действовать. – Да. – Биддлкум разгладила скомканный листок бумаги, который она сжимала в руке. – Фарзана Уаким, девятнадцать лет, рост пять футов пять дюймов, стройного телосложения, была одета в длинные брюки и голубое худи. Черные волосы, карие глаза, очень темный тон кожи. Проживает в Моут-Плейс, Слейтфорд. Патрульные полицейские уже едут туда. – Когда произошел инцидент и как выглядел уезжавший автомобиль? – спросил Барда. Все в комнате спешно надевали верхнюю одежду и хватали со столов свои блокноты. – Пятнадцать минут назад, сэр. Свидетель не смог описать автомобиль. По его словам, было слишком темно. – Понятно. Это может быть тот, кого мы ищем. Я хочу, чтобы все крупные магистрали к западу от города были перекрыты и полиция проверяла каждую машину, которую ведет одинокий мужчина. И заблокируйте весь район Слейтфорда. Никаких разговоров с прессой! И просмотрите материалы со всех камер видеонаблюдения, – приказала Овербек. – Барда, держите связь с семьей девушки. В течение этой ночи надо обойти все близлежащие дома и опросить жителей. Мне плевать, что час поздний и все спят. – Суперинтендант. – Конни остановила Овербек уже в дверях. – Мне нужно разрешение разослать ориентировку врачам. – Доктор Вулвайн, у нас появилась свежая зацепка. На мой взгляд, это более перспективный способ найти этого маньяка. – Но откуда вам знать, что этот один и тот же человек… – У нас в Эдинбурге не каждый год случается серия убийств и похищений взрослых женщин. Статистическая вероятность того, что это совпадение, крайне низка. Насколько я помню, вы и сами ссылались на этот довод на более ранней стадии расследования. – Мне надо только разослать ориентировку. Ответы я буду обрабатывать сама. Вашей команде не придется этим заниматься. – Хорошо, – рявкнула Овербек. – Оставайтесь здесь и обрабатывайте ответы на ориентировку. Барда, вы поедете с нами. – Конечно, – сказала Конни, достав из кармана черновик ориентировки. Айлша Лэмберт прошла мимо нее, похлопав ее по плечу и приветливо улыбнувшись. – Хорошая работа, – заметила она. – Это уже прогресс. – Слишком поздно, коль скоро похищена еще одна женщина, – ответила Конни. – Если ему понадобилась другая женщина, это может означать только одно – Элспит мертва.