— Уважаемый суд, в процедуре вызова свидетеля есть один нюанс. Его нет в коридоре. Мне нужно воспользоваться силой, чтобы его призвать сюда. — Как это? — не поняла судья и беспокойно осмотрелась, словно ожидая подвоха. — Видите ли, уважаемый суд, — начал я. — Свидетель умер несколько лет назад. Но существует в нашем мире в виде призрака. В зале воцарилась тишина. А затем Филиппова произнесла дрогнувшим голосом: — Это первый случай в моей практике за все пятнадцать лет работы. О таких вещах надо сообщать заранее, мастер Чехов. — Моя вина, — смиренно согласился я. — Я практикант, и не имею большого опыта судебных заседаний. И раз уж в гражданском уложении не указано, что призрак не может быть свидетелем… Филиппова заерзала в кресле, сняла очки, чтобы протереть их салфеткой и вновь нацепила их на переносицу. Когда я уже решил, что она не захочет продолжить, женщина, наконец, заговорила: — Ходатайство приобщено и закона не нарушает. Вы должны пообещать, что ваш свидетель не будет представлять угрозу для участников. — Конечно. Никакого вреда он не причинит. — Под вашу ответственность, Павел Филиппович. Вызывайте… То есть, призывайте. Но предупреждаю вас, мастер некромант, если свидетель не будет соответствовать… — Буду, — с готовностью пообещал мне Чума, блестя глазами в сторону Волкова. — Что вы, уважаемый суд, — поспешно ответил я. — Он слишком слаб, чтобы как-то взаимодействовать. К тому же призраки — отличные свидетели. Они не могут лгать. Софья Яковлевна Чехова может это подтвердить. — Призывайте уже, мастер Чехов, — велела судья. — Будет о чем рассказать студентам на кафедре. Я щелкнул пальцами, и за трибуной появился кряжистый пень. А от него по моей команде потянулась тонкая ниточка силы, которая питала Чуму. Тот замерцал и проявился в мире во всей своей красе. Казалось, что парень на мгновенье смутился и попытался запахнуть куртку, но потом одернул себя и поправил воротник, который и без того стоял стойкой. Боковым зрением я заметил, как побледнела секретарь. Да и судье Филипповой стало немного не по себе. Наверно бандитский вид Чумы впечатлил женщин. — О таких свидетелях нужно предупреждать, Павел Филиппович, — дрогнувшим голосом повторила судья. — Учту, уважаемый суд, — склонил голову я. — Итак, вы Тимур Востров? — уточнила судья у Чумы. Тот молчал, с интересом осматривая кабинет и избегая поворачиваться к Волкову. Филиппова недовольно взглянула на меня, и я поспешно произнес: — Тимур, отвечай на вопросы судьи. — Хорошо, мастер, — смиренно ответил призрак. Филиппова посмотрела на меня: — Вы должны дать ему разрешение? — Приказ, уважаемый суд, — поправил я судью. — Призванные духи и поднятые мертвецы слушаются только некроманта. — Тогда вы должны дать ему приказ отвечать и на мои вопросы, — резонно возразил Волков, тяжело поднимаясь на ноги. — Потому что вопросы свидетелю имеют право задавать все участники процесса. Я промолчал, сделав вид, что не услышал этой реплики. — Прикажите ему отвечать на вопросы мастера Волкова, — с нажимом повторила судья слова октябриста. И я произнес: — Тимур, отвечай на вопросы судьи и мастера Волкова. — Слушаюсь, — был мне ответ и парень скривился в улыбке, больше напоминающей оскал. Секретарь принялась обмахиваться листом бумаги. Филиппова снова уточнила у призрака имя и фамилию и услышав положительный ответ, зачитала Вострову права. И начался допрос свидетеля: — Мастер Востров, вы знали о передаче денег от мастера Волкова мастеру Самохвалову? — начал я. — Да, мастер, — прошелестел призрак. — Можете рассказать об этом поподробнее, мастер Востров? — Самохвалов был нашим приятелем, — начал тот. — В те времена мы занимались вымогательством денег у застройщиков, и по итогу у каждого из нас скопилась большая сумма. Застройщики не жаловались в жандармерию, так как в процессе следствия могло открыться множество нарушений, за которые им пришлось бы заплатить большие штрафы. До тех пор, пока один из застройщиков, мастер Пономарев не попал в поле зрения жандармов. Его использовали для того, чтобы он написал заявление о вымогательстве… — Мастер Востров, давайте сократим эту историю о делах давно минувших дней, — поморщившись, попросила Филиппова. Было заметно, что ей было не по себе от близкого присутствия призрака. Казалось, что если тот двинется с места, женщина рванет прочь, подхватив мантию. — В те времена меж нами был товарищеский договор. Старший должен был взять всю вину на себя, чтобы группа могла работать дальше. И Самохвалов решил откупиться от каторги, передав свою долю денег Волкову. Сам же предложил оставить деньги при себе, чтобы грамотно ими распорядиться, пока Волков будет отбывать наказание. А уж когда тот выйдет, обещал вернуть. Дал слово. Но Волков попросил составить расписку на передачу денег. Якобы на покупку мануфактуры. А затем явился в жандармерию и взял на себя все эпизоды группы. Взял на себя роль лидера. Боковым зрением я видел, как Волков довольно усмехнулся. Я же продолжил: — То есть, расписка была составлена на деньги, которые были получены преступным путем? — Так и есть, мастер, — подтвердил призрак и покосился на Волкова, который все еще показывал нам свой гордый профиль. — Спасибо, мастер Востров, — поблагодарил я свидетеля и обратился к Филипповой: — Самого долга никогда не существовало. А значит, сделка может быть признана ничтожной. К тому же это была сделка, составленная для сокрытия преступления, а значит, нарушающая закон. Филиппова молчала. А Волков произнес: — Уважаемый суд, могу ли я задать свидетелю несколько вопросов? — Задавайте, — ответила Филиппова. Чума напряженно ждал, когда старый приятель к нему обратится. — Куда делись остальные участники преступной группы? — сухо уточнил октябрист и, наконец, повернулся. — Это не относится к сути дела, — запротестовал я, но призрак ответил: — Самохвалов убил всех, чтобы присвоить себе деньги. — И он же покушался на меня на каторге? — быстро уточнил Волков. — Уважаемый суд, у вас есть вопросы к свидетелю? — поспешно обратился я к судье. — Держать его в мире достаточно тяжело. — Да, — ответил тем временем Востров. — Самохвалов сказал, что ты стал стукачом, брат. И я поверил мерзавцу. Прости… Он ведь потом и меня убил… Волков коротко кивнул и гулко сглотнул, словно сдерживая бушующие внутри эмоции. — Прости, — повторил Чума, и я не посмел отозвать тотем, пока Волков не взглянул на старого друга и не ответил. — Давно простил, дружище. Давно. Я только покачал головой и щелкнул пальцами, отзывая тотем. И Востров истаял в воздухе. В зале воцарилась тишина. — В этой истории открылось много интересных подробностей, — протянула наконец Филиппова. — Вы же говорили, что призрак не может лгать. Так, мастер Чехов? Она с интересом посмотрела на меня. Я же молчал, обдумывая произошедшее. Ситуация принимала скверный оборот. Если по делу о вымогательстве и организации преступной группы уже вышли сроки давности, то по умышленному убийству, срок давности был двадцать лет по каждому эпизоду. И мое признание сейчас было бы приговором. Можно соврать, но тогда я попаду под лжесвидетельство в суде. И могу получить хороший срок. Только теперь я понял, что хитрый призрак в рассказе утаил кое-что важное, когда поведал, что всю банду убили и не уточнил, кто именно. А я не стал открывать все нюансы. Выходит, он мне не солгал. — Мастер Чехов? — повторила Филиппова, вырывая меня из раздумий. — Призраки не могут лгать, уважаемый суд, — подтвердил я. — Но Тимур Востров мог назвать убийством причинение смерти по неосторожности, к примеру. Парень несведущ в тонкостях разграничения уголовных статей. И я не могу в данном деле рассуждать о его показаниях, которые не касаются разбирательства. Филиппова кивнула и уточнила: — Участники процесса могут еще что-то добавить по существу процесса? — Нет, уважаемый суд, — произнес Волков. — Нет, уважаемый суд, — повторил я. — В таком случае суд удаляется в совещательную комнату для принятия решения. Мы послушно покинули кабинет и вышли в коридор. — Неплохо, Павел Филиппович, — произнёс Волков, как только дверь за нами закрылась. И в словах октябриста я не услышал издевки или насмешки. — Вы знали, что я буду искать призраков? — уточнил я, и октябрист кивнул: