— В лекарской лаборатории экспертизы, — ответил призрак. — Вы видели в вашем заведении этого человека? — уточнил я и указал на стоявшего неподалеку нотариуса. — Да, — ответил призрак, и Привалов недовольно поджал губы: — Я приехал, чтобы забрать результат экспертизы по просьбе княгини. Мастер Шуйская до сих пор носит траур по мужу, который погиб от рук бомбистов. — Степень родства между образцами великого князя Василия и наследника была установлена? — уточнил я. — Да, — ответил призрак. — Что и требовалось доказать, — пробормотал нотариус с заметным облегчением, но я продолжил: — Являются ли будущий наследник семьи Шуйских и Великий Князь Василий родственниками? Сеченов покачал головой: — Нет, — ответил он. — При проведении теста был совершен ряд грубейших ошибок. И образцы, поданные для экспертизы, не принадлежат родственниками. — Вы в этом уверены? — спросила глава комиссии. Призрак тепло ей улыбнулся. — Уверяю, что я не ошибаюсь. И знаю, что прав. — Но мастер Привалов забрал заключение? — уточнил я. — Да, — ответил Сеченов. — Я не лекарь по установлению родства, — быстро возразил Привалов. — Откуда мне было знать, что при проведении экспертизы была допущена ошибка? Я обернулся к призраку: — Мастер Привалов мог знать о том, что образец неверный? Сеченов покачал головой: — Это мне неизвестно. Экспертизу заказала княгиня Шуйская. Я вздохнул и обернулся к председателю комиссии и уточнил: — У вас есть вопросы к свидетелю? — Нет. — Мастер Привалов? — обернулся я к нотариусу. Тот ненадолго задумался, а затем мотнул головой: — Нет, Павел Филиппович. — Благодарю вас за то, что поведали нам правду, — сказал я Сеченову и оборвал нить, питающую Сеченова. Тот растаял в воздухе. — Марина Афанасьевна, я не понимаю, как эти показания, которые по заявлению Павла Филипповича, были важными для разбирательства, могут повлиять на решение вопроса? — обратился Привалов к председателю комиссии. — Действительно, Павел Филиппович, — согласилась с нотариусом Львова. — эти… показания могут помочь нам в разбирательстве и установить виновность Петра Андреевича? — Это доказывает, что завещание, которое заверил мастер Привалов, недействительно, — ответил я. Нотариус усмехнулся: — Какое отношение это имеет к текущему разбирательству, Павел Филиппович? — уточнил он, и в его голосе мне послышалась издевка. — Для этого существует процесс обжалования завещания. И установления виновного, если документ был составлен с нарушением закона. Мое дело было простым: заверить завещание.Что я и сделал. Я промолчал. И Привалов произнес, обращаясь уже к председателю: — Эти доказательства беспочвенны и абсурдны, Марина Афанасьевна. Если это все… — У меня есть еще один свидетель, — добавил я со значением. — Еще один призрак из лаборатории, который ничего не скажет по существу? — ехидно уточнил Привалов, но я проигнорировал этот вопрос, выжидающе глядя на главу комиссии. А внутри меня клокотала злость. — Марина Афанасьевна, мне нужно ваше разрешение на призыв еще одного свидетеля. — Сначала ответьте на вопрос Петра Андреевича, мастер Чехов, — холодно произнесла председатель. — Нет, этот призрак не из лаборатории, — ответил я, стараясь, чтобы мой голос звучал уверенно. — А откуда? — продолжал любопытствовать нотариус. — Из конторы Петра Андреевича Привалова, — ответил я, обращаясь к Львовой. — И я могу вас уверить, что она способна пролить свет на это дело. — Она? Хорошо, мастер Чехов, — согласилась Львова. — Но если комиссия в самом начале допроса посчитает, что ваш «свидетель» тоже ничего не скажет по существу, вам придется его отозвать. Я кивнул. Сжал пальцами лежавшую в кармане склянку, напитывая предмет силой, и призрак проступил в зале. При виде ее нотариус заметно побледнел. — Как вас зовут? — быстро начал я. — Надя Павлова, — ответила призрак. — Дайте клятву отвечать правду на каждый мой вопрос. — Клянусь говорить правду, мастер некромант. — Кем вы работали до смерти? — Секретарем у Петра Андреевича Привалова. Девушка обернулась и указала на нотариуса тонким пальцем. И от этого жеста тот отшатнулся. — Вы знаете про отношения Шуйской и Привалова? — Это не касается нашего дела, — быстро перебил меня нотариус. — Они были любовниками, — невозмутимо ответила девушка, игнорируя возражения бывшего начальника. — Ложь! — выкрикнул побледневший Привалов. — Петр Андреевич, не превращайте, пожалуйста, заседание в балаган, — строго произнесла Львова. — Зачем же этой девушке лгать перед комиссией? — холодно уточнил я, обращаясь к Привалову. — Неужели банальная женская ревность? Нотариус открыл было рот, чтобы ответить, но вовремя опомнился и промолчал. — Надя, вы слышали разговоры между мастером Приваловым и княгиней Шуйской? — уточнил я. — Да. Они часто беседовали в конторе. — Они говорили про завещание Великого Князя Василия Шуйского? — Княгиня склонила мастера Привалова к подделке документа, — ответила девушка. — Первое завещание было составлено в пользу Дмитрия Иванова, единственного наследника князя. Княгиня же уговорила моего начальника составить завещание на третье лицо. — Ложь, — просипел нотариус, но никто не обратил на эту фразу никакого внимания. — И Привалов согласился, — продолжила Павлова. — Он подделал завещание и подпись Великого Князя. И по просьбе княгини Шуйской подкупил лекарей, чтобы они выдали фальшивые результаты экспертизы, сделав наследником нужного человека. Я довольно усмехнулся: — В этих словах имеются доказательства преступного сговора, подделки документов и грубого нарушения последней воли, — произнес, обращаясь к Львовой. — Это наговор! Когда Павлова была жива, у нас была романтическая связь! — Вы признаетесь в нарушении этики нотариата? — возмущенно уточнил Муравьев. — Это просто зависть и ревность, как сказал мастер Чехов, — поспешно произнес нотариус. — Показания сомнительны. — У меня есть завещание, которое составлено на имя мастера Иванова, — ответил я, доставая документ из внутреннего кармана пиджака. — По закону оно уже должно быть помещено в сейф семьи, который опечатают в присутствии свидетелей и вскроют в установленный день. — А где вы его взяли? — тут же уточнил нотариус, хватаясь за спасительную соломинку.