— На диване надо сменить обивку. Ткань хоть и хорошая, но натянута скверно. И ножки стоит новым лаком покрыть. Прежний потрескался. — А говорите, что не занимаетесь реставрацией, — хмыкнул я. — Ох, мастер Чехов. В этом-то и вся моя боль, — он поднялся на ноги и с интересом покосился на шкаф. — Все дело в том, ваше светлость, что меня лишили возможности работать. Я не могу больше заниматься тем, что люблю. — Это как? У вас отняли лицензию? — Все куда хуже, — гость понурился. — Все дело в том, ваша светлость, что когда я взялся за последнюю работу, то все у меня стало валиться из рук. Стоит мне уйти из своей мастерской, как в ней начинает твориться что-то неладное. — Что, к примеру? — заинтересовался я. — То краска облезет. То лак загустеет. Пружины внезапно оказываются хрупкими и ломаются внутри нового сиденья. Но я точно знаю, что в мастерскую никто не входит кроме меня. Даже мой подмастерье сейчас уже не работает. — А почему? — Он взял бессрочный отпуск, — погрустнел мужчина. — Сразу после того, как очередной заказ был испорчен. Я считаю, что у парня талант и большое будущее. Хотя я поделился с ним не всеми секретами мастерства. — Он долго с вами работал? — насторожился я. — Уже пару лет, — мужчина повел плечами. — Стоит признать, мастер Чехов, что я долгое время никого не брал в напарники и работал один. Мне сложно терпеть кого-то рядом. Но мой подмастерье вполне мог стать моим приемником. — Мог? — Я стал подозревать, что причина проблем может быть в нем. И я вас очень прошу… Этот шкаф невероятный. Но как же вы допустили, чтобы его петли пришли в такое ужасное состояние? Мастер подошел к стоящему у стены шкафу и принялся осматривать его, словно предмет мебели был храмом. — И эти ручки сюда не подходят. Нужна совсем другие… — Он очень ценный клиент, — заявила Виноградова, становясь со мной рядом. — У нас вся мебель нуждается в осмотре. В подвале, к слову, имеется буфет, который надо восстановить. Ты приволок его и позволил Фоме его починить. Но парень все никак не найдет для этого время. — Ваша светлость, — обратился ко мне Прохор, — если вы мне поможете, то я в счет оплаты смогу отреставрировать вашу мебель. — Думаете, что мне это нужно? — Уверен, — хитро усмехнулся гость, но тут же погрустнел, — Если вы сможете мне помочь, то я стану вашим реставратором. — Думаете, что вам нужен именно некромант? — Адвокат и некромант. Материалы не портятся сами собой. Кто-то делает это намеренно. Если не подмастерье, то дело не обходится без призрака. У меня много старой мебели, не удивлюсь, если в каком-нибудь стуле живет злобный дух. — Это не совсем так работает, — заметил я, но тут же продолжил, — Но, быть может, и впрямь вам мешает призрак. — И только вы можете мне помочь! — горячо воскликнул мужчина и внезапно опять рухнул на колени, а потом лег на спину, чтобы заглянуть под днище шкафа. — А тут трещина… Надо менять эту планку. Вам повезло, Павел Филиппович, у меня как раз есть белый эбен. Он довольно редкий. У вас хороший вкус, раз вы выбрали эту древесину для гарнитура. — Спасибо. Я согласен заняться вашим делом. Но только чуть позже. У меня сейчас на редкость много забот. Как освобожусь, обязательно загляну к вам. — Значит, буду ждать, — мужчина тяжело вздохнул, — все равно я закрыл мастерскую и оповестил всех своих клиентов, что взял отпуск. Первый за все годы работы. — Полагаю, вам стоит съездить куда-нибудь на озера? — предложил я. — Отдохните, выспитесь. Говорят, что хороший отдых просто необходим. — Думаю, что я вынужден отправиться на свою дачу в пригород. Там у меня найдется чем занять руки. — Вот и славно. — А если мне совсем станет невмоготу, то я приеду и начну авансом восстанавливать вашу мебель. — Не стоит… — Стоит, — серьезно заявил Прохор. — Я даже отсюда вижу, что полочка для шляпок покрыта не самым лучшим лаком. — Это я сделал, — повинился Фома. — Мне жаль, что вышло плохо. — Ну, я бы не сказал, что плохо, — тут же сменил тон мужчина. — Вы ведь не профессионал, верно? — Увы, — помощник развел руки в стороны. — Я могу вас подучить некоторым секретам, если вы пожелаете. Глаза Питерского загорелись интересом. Я понял, что Фома в восторге от перспективы чему-то научиться. — Проводи гостя и договорись о часах, когда он сможет приходить на работу. Пахом просиял, но вместо того, чтобы встать на ноги, он прополз к столу и принялся осматривать ножки. Мне пришлось пожать плечами и пойти к себе. Старый особняк Заседание по делу Самохвалова и Волкова было назначено на понедельник. И у меня осталось узнать еще кое-что. Однако у меня появилась внезапная проблема. Виноградова сидела прямо на столе и покачивая ногой в такт мелодии, которая доносилась из радиоприемника. Она выглядела на удивление спокойной. Хотя отчетливая отметина на ее лбу доказывала, что женщина нервничает. — Что происходит, Любовь Федоровна? — спросил я наконец. — Ровным счетом ничего, — она с деланным безразличием пожала плечами. — Совсем-совсем. — А что-то должно произойти? — терпеливо уточнил я. — Что-то должно, — кивнула женщина. — И что именно? Она резко обернулась, полоснув меня торжественным взглядом. — Знаешь главное правило порядочного человека? Я решил не играть в «угадайку», а спросил прямо: — Что я должен сделать? — Вот что я в тебе люблю, Павел, так это догадливость. Но вот память тебя подводит, видимо. Иначе как объяснить, почему в нашем доме все еще нет телевизора? Последнее слово прозвучало так мрачно, что у меня кровь в жилах застыла. — Мы так и не заказали его… — Ты, — поправила меня призрачная дама. — Ты не заказал. Хотя обещал. Женщина легко спрыгнула со стола и уперла руки в бока. Она ждала от меня оправданий. Но я решил, что мы можем пропустить этот этап и сразу же заявил: — Я виноват. И готов все исправить. — И как ты исправишь мои порушенные надежды? — воинственно уточнила собеседница. — Подключу кабельное телевидение. — Что это? — Виноградова тут же потеряла свой настрой и подошла ко мне поближе. — Это дополнительные каналы, по который транслируют фильмы и сериалы, которых нет на государственных каналах. — А это законно? — ее глаза вспыхнули интересом. — Вас подобное впрямь волнует? — Главное, чтобы тебя не посадили, мой дорогой, — женщина сменила гнев на милость. — И насколько это дорого? — Это законно и стоит совсем немного. Вам не надо переживать о подобных мелочах. — Я так рада, что ты беспокоишься обо мне. Все же приятно, для разнообразия, когда о тебе заботятся. Что бы я без тебя делала. Было понятно, что она мной манипулирует, но я не собирался устраивать из этого трагедию. В конце концов, у Любови Федоровны было не так много развлечений. И в этом была и часть моей вины.