– Нет, ничего такого. Боже, Ви. Прости, что заставила тебя так думать. Я оказалась дерьмовой подругой. – Нет… – Да. Ты все время твердишь, что я знаю, кто я и чего хочу. И насколько я цельная. Но на самом деле все наоборот. – Расскажи мне. Теперь уже я принялась теребить одеяло. – Что я могу сказать? Я не понимаю своих чувств. И ничего о них не знаю. – Ты говоришь о Ронане? – Ее голос смягчился. – Ты его любишь? Я не знала, что ответить. Но тихий голосок внутри прошептал, что, будь я храбрее, то вполне могла бы любить Ронана Венца. – Я… не знаю. Вайолет мягко улыбнулась. – Нельзя лгать тому, кто лежит в больнице. Это правило. Я попыталась улыбнуться в ответ, но не получилось. – Мои проблемы начались задолго до Ронана. Дело в маме. – Я тяжело вздохнула. – Каждое лето я езжу в Новый Орлеан. Я ведь не рассказывала тебе зачем? Чтобы увидеться с ней. Но она меня ненавидит, Ви. Я изо всех сил пытаюсь чего-то добиться, как будто стремлюсь доказать свою ценность. Но это бесполезно. Она сожалеет, что родила меня. «Я – битва, которую она проиграла». Боже, эта правда, словно нож, пронзила меня насквозь. Такую рану не залечить, и я не знала, как я вообще смогу оказаться кому-то полезной. – О, Шай. – Моя сила – всего лишь видимость. Но я надеялась, что, если притворяться достаточно усердно, то и правда можно ее обрести. И внешне будет казаться, что у меня все в порядке. Но я просто обманщица. Так что, когда появился Ронан… – Ты испугалась. Я по привычке хотела начать все отрицать. Но вместо этого кивнула. Я вновь мысленно увидела Ронана, бродящего под дождем возле моей двери, и ощутила, как внутри что-то сжалось. К горлу подступили слезы, готовые вот-вот хлынуть обильным потоком. – Мама учила меня, что лучше быть одной, чем брошенной, – почти прошептала я. – И самой закрыть дверь. Чтобы не рисковать пораниться. Но мне уже больно. Каждый день. Вайолет взяла меня за руку и просто держала, не отпуская. Она ничего не говорила, лишь находилась рядом. Я тяжело вздохнула. – Как глупо. Это мне стоило тебя утешать. – Ты мне помогла, – проговорила Вайолет. – Я люблю тебя, Шай. Ты моя лучшая подруга. И именно сейчас я ощущаю себя ближе к тебе, чем когда-либо. – Жаль, что я не рассказала тебе раньше. – Но у нас еще все впереди, – улыбнулась Вайолет. – Сейчас не слишком поздно. Я сжала ей руку. – И я очень за это благодарна. «Потому что слишком поздно означает лишь смерть». Вайолет выписали несколько часов спустя. За ней приехали родители и, оторвав от нас с Миллером, забрали домой. Я обняла ее на прощание и направилась прямиком к Хижине. Глава 20. Ронан – Привет. Я сидел в огромном кресле Холдена, уставившись в никуда, но при звуках этого голоса поднял глаза. У грубо вырубленного входа в хижину стояла Шайло. В длинной белой юбке и обтягивающей белой футболке она казалась безумно прекрасной. Дувший с океана бриз развевал рассыпавшиеся по плечам косички, чуть растрепавшиеся на концах. Позади нее садилось солнце, бросая отблески на обвивший руку медный браслет. Черт возьми, она походила на королеву. «Ты правда думал, что у тебя с ней что-то было?» Я встал и потянулся к застежке кулона-компаса. Шайло наблюдала за мной широко раскрытыми глазами. – Что ты делаешь? – Полагаю, ты хочешь его вернуть. Разве не за этим ты здесь? Она быстро шагнула вперед и сжала мне запястья. – Он твой. Что бы ни случилось между… нами. Мы. Прежде я никогда не использовал это слово. Заметив суровость на моем лице, Шайло отстранилась. И прислонилась к краю стола, скрестив руки на груди. – Я здесь не для того, чтобы что-то у тебя отнять, – произнесла она. – Я пришла… ну, не знаю. Поговорить. – Она склонила голову набок, лицо ее смягчилось. – Ты выглядишь усталым. – Не стоит, Шайло, – проговорил я, направляясь к мини-холодильнику за пивом. Но там оказалось пусто. «Вот черт». – Мне здесь больше не рады? Я вновь уселся в кресло Холдена. Я провел слишком много бессонных ночей, по ощущениям казавшихся годами. Они измотали меня, и уже не осталось сил, чтобы питать бессмысленную надежду, вспыхнувшую в груди при появлении Шайло. Я закрыл глаза. Если бы мне удалось поспать, я лучше бы соображал. И смог бы сказать что-то правильное, способное все изменить. «Стать лучше ради нее». – Ты можешь делать что хочешь, – устало проговорил я. – Ронан… – Для чего ты здесь, Шайло? Что бы ни было между нами, оно закончилось. Снова. – Ты прав, – тяжело вздохнув, согласилась она. – Мне не следовало приходить. Я просто подумала… Не обращай внимания. Я услышал шарканье подошв по деревянному дощатому полу. Она явно собиралась уйти. И мне стоило ее отпустить. Так было бы правильно. Но я резко выбросил руку в темноту, словно пытаясь ухватиться за спасательный круг, и нашел запястье Шайло. Я сомкнул пальцы на ее теплой коже и открыл глаза. Не сводя взгляда с руки Шайло, зажатой в моей ладони, я коснулся пальцев девушки, скользнув по кольцам из меди, серебра и золота. Она шагнула ближе, и теперь ее юбка касалась моих коленей. Подняв взгляд, я заметил, что Шайло смотрела на меня, и на ее лице читались те же сомнения, что жили в моем сердце. – Я не знаю, что делаю, – тихо призналась она. – Я никогда прежде… так не поступала. – Я тоже. – Неделю назад мама приехала меня навестить. Я неосознанно стиснул ей руку. Она ответила на пожатие, а потом мягко высвободила пальцы из моей ладони и обхватила себя руками. – Что случилось? – Ничего, – мрачно усмехнувшись, проговорила она. – Я думала, она расскажет мне правду об отце. Вместо этого она наговорила жуткого бреда и ушла. Это выбило меня из колеи. Нечто вроде эмоционального мини-срыва. Поэтому я не замечала тебя. – Понимаю. – Мне так жаль. – Мне тоже. Что она так с тобой поступила. Шайло судорожно вздохнула. – В этом весь ты. – В чем именно?