– А что у тебя? – поинтересовался я. – А? Я повысил голос: – Как у тебя дела? Он высунул голову из холодильника. – А тебе-то что? – Нельсон возник из кухни с двумя бутылками пива. – Вот. – Он сунул одну мне и, чокаясь, стукнул по ней горлышком своей бутылки. – С днем рождения. Мы выпили, и Нельсон тяжело опустился в кресло. Я сел в другое, крутя в руках бутылку. По телевизору показывали рекламу местного салона подержанных автомобилей. Может, сказалась вчерашняя неудача с Шайло, ведь от меня вновь ускользнуло нечто хорошее. Или я просто подсознательно чувствовал, что даже с приличной кроватью, на настоящем матрасе кошмары не оставят меня в покое, потому что уже впитались мне в кровь. Такую же, как у него. А ее кровь разбрызгалась по всему кухонному полу. Поэтому я провел в одиночестве десять гребаных лет… Но я просто не мог закрыть на это глаза. – Тебе звонила Алисия? – В моем голосе слышалось напряжение. – Я ведь уже сказал. – И она нашла тебя прошлым летом? Когда я работал на ферме в Манитовоке? Не глядя на меня, он буркнул нечто, напоминающее «да». – Нельсон. – Что? Боже, я просто смотрю телевизор… Я принялся отдирать этикетку от своей пивной бутылки. – Работа Алисии закончилась, когда мне исполнилось восемнадцать. Но до этого она десять лет рвала задницу, чтобы найти тебя. – Да? И что? – Она ведь отыскала тебя, правда? – проговорил я; этикетка медленно поддавалась. – Но ты ждал, пока мне не исполнится восемнадцать, чтобы возникнуть на горизонте. Он поерзал в кресле. – И ты спрашиваешь об этом сейчас? – Я хочу знать. Ничего не ответив, он снова уставился в телевизор. Этикетка оторвалась. Я скомкал ее в руке. И проговорил тихим, безжизненным тоном: – Я десять лет провел в приемных семьях, Нельсон. – И что? – И что? – Да, именно так. У всех бывают неудачи. Думаешь, ты особенный? – Нет, но… – Хорошо. Ты самый обычный. Запомни это. Старый гнев вскипел во мне и выплеснулся наружу. Я швырнул скомканную этикетку на пол, к остальному мусору. – Я отлично помню. И не забыл, как испуганным ребенком скитался из дома в дом. Не имея семьи. Вообще ничего, – повысив голос, проговорил я. – А где, черт возьми, был ты? Нельсон резко откинул голову назад и, широко раскрыв глаза, повернулся ко мне. – Прошу прощения? Я пытаюсь порадовать тебя, а ты так со мной разговариваешь? Ладно, черт возьми, я усвоил урок. Подобное не повторится. Если ты будешь так себя вести, то больше от меня ничего не дождешься. Испорченный мальчишка… Я едва слышал его, на меня вновь нахлынули кровавые воспоминания. – Когда он убил ее, мне было восемь лет. – Ну вот опять… – Ты знал. Ты, черт возьми, знал, что случилось, и держался в стороне. А я десять гребаных лет провел под надзором службы опеки. Десять лет в приемных семьях. Унизительное бремя, что я нес каждый день вдобавок к потере матери. Кто-то из опекунов был жесток, другие относились ко мне с пренебрежением и рассматривали лишь как источник дохода. Меня били и запирали в шкафах, морили голодом, поливали бранью и принуждали подчиняться. От подобного давления я просто перестал дышать. И мне отчаянно хотелось кого-нибудь побить, переломав при этом себе кости. Чтобы почувствовать хоть что-то иное. – Ты знал, где я был… И позволил мне страдать, пока я, черт возьми, не оказался тебе полезен. Бесплатная рабочая сила. Не семья. – Какая жалость, мать твою, – огрызнулся в ответ Нельсон. – Да с тобой все в порядке. Ты выжил. Я ощутил, что пустая пивная бутылка, которую я все еще сжимал в руке, вот-вот лопнет прямо у меня в ладони, и поспешил поставить ее на стол. – Слушай, – проговорил он в наступившей тишине. – Я никогда не собирался быть родителем. Ты представляешь меня с ребенком? Как я готовлю тебе завтрак? Упаковываю ланч? Проверяю, сделал ли ты уроки? «Ты мог бы попытаться», – хотелось мне сказать, но я не собирался ни у кого ничего просить. Даже если все это запоздало уже на десять лет. – Кроме того, – произнес Нельсон, поворачиваясь обратно к телевизору. – Сейчас-то мы здесь, верно? Я ощутил, как злость будто вытекла из меня. И мне стало намного лучше. Я потянулся к кулону-компасу Шайло. «Это на случай, когда ты почувствуешь себя брошенным на произвол судьбы». Я на мгновение закрыл глаза, крепче сжал его и глубоко вдохнул. А потом, выдохнув, отпустил. Теперь я немного успокоился. – Да, – бесцветным голосом проговорил я. – Я еще, черт возьми, здесь. * * * Чтобы отвезти мебель в квартиру, Нельсон одолжил мне древний пикап. Когда я въехал на стоянку, из двери выглянула Марианн. Похоже, она ждала меня. – Привет, – проговорила она и зашагала ко мне, заламывая руки. – Как все прошло? Я отпер кузов машины. – Отлично. Нельсон сказал, что все в порядке. И штрафа за просрочку не будет. – Правда? – Она наморщила лоб. – Это на него непохоже. Я пожал плечами. – Должно быть, я застал его в хорошем настроении. – Она вдруг сузила глаза, и я поспешно взвалил матрас на плечо. – Если хочешь, я могу вернуться и попросить его пересмотреть решение… Она замахала руками: – Ну уж нет. Благодарю. И спасибо тебе, Ронан. Этого больше не повторится. – Ага. Она сказала что-то еще, но я сделал вид, что не услышал. От ее благодарности мне сделалось тошно. Где, черт возьми, те люди, которым полагалось заботиться о ней? Они оставили ее одну… в такой растерянности, что ей понадобилась моя помощь? Неужели в этом смысл жизни? И лишь немногие счастливчики смогут избежать шрамов, тогда как остальным придется справляться самим? «Это просто чушь». Новый кофейный столик оказался таким же некрасивым и старым, как и первый. На столешнице виднелись пятна, древесина кое-где была сколота. Но теперь моя гостиная выглядела более прилично. У меня появилась настоящая кровать. А старый тюфяк отправился прямиком в мусорный контейнер. В эту ночь я лег спать на нормальном матрасе. Но кошмары все равно меня настигли. Глава 19. Шайло