– Ты побывал в драке? Поэтому? – Ронан занимался… борьбой, – проговорила Марианн. Мгновенно лица девочек просветлели, и они обменялись взволнованными взглядами. – Правда? – Не может быть! Марианн наклонилась ко мне. – Они любят женскую борьбу. Просто подыграй. – Да, я занимался борьбой, – проговорил я. – Тренировался перед соревнованиями. – Это так здорово! – Ты делал бросок с падением через голову? Это мой любимый. – А мне нравится, когда отталкиваются от канатов. – Лилиан, нахмурившись, огляделась вокруг. – Я не вижу никаких канатов… Марианн подняла руки. – Ладно, Ками. Лили. Давайте оставим Ронана в покое. Возвращайтесь в кровать. Обе разочарованно поникли. И я тоже. Немного. На кухонной столешнице все еще лежал нетронутый пакет с печеньем Биби, которое я взял на днях. – Вы любите шоколадное печенье? Их маленькие личики снова просветлели, а Марианн одарила меня взглядом, в котором ясно читалось: «Даже не смей». Я сделал вид, что не заметил. – Его испекла одна леди, – проговорил я и, не отрывая горошка от глаза, ухватил пакет с печеньем. – Бабушка, так что оно очень вкусное. Я протянул пакет Ками, которая тут же вытащила печенье, отдала своей сестре, а затем взяла одно для себя. – Они выглядят такими вкусными! Можно, мамочка? Марианн скрестила руки на груди и, печально глядя на меня, покачала головой. – Я принес их с работы, – пояснил я. – Это хорошие люди. Она со вздохом смягчилась. – Хорошо, но только по одной. – Да-а! – Что нужно сказать? Маленькие девочки, бросившись ко мне, обняли меня за ушибленные ребра, хотя я этого почти не чувствовал. Я поднял руки, не осмеливаясь коснуться близняшек, и ждал, пока они меня отпустят. – Спасибо, Ронан! – Большое спасибо! – Ладно, ладно. – Марианн повела их к двери, бросив на меня через плечо озадаченный взгляд. – Спускайтесь вниз, девочки. Я приду через минуту. Она следила, как они спускались по ступенькам, а убедившись, что девочки благополучно добрались, повернулась ко мне. – Ты им понравился, – проговорила она. – Наверное, из-за борьбы. – Или шоколада, – сухо улыбнувшись, произнесла она. – Ты уверен, что с тобой все будет в порядке? – Все отлично. Клянусь, это уже закончилось, – проговорил я, а сам подумал, что произойдет, если Фрэнки решит проверить меня и снова пристанет к Миллеру. Или Холдену. «Если он тронет хоть одного из них, я надеру ему задницу». Но Митч Дауд уже однажды побывал здесь, слишком близко к Марианн и ее девочкам. «Черт». Марианн заметила мое мрачное выражение лица. – Положи горошек в морозилку, а потом немного поспи. Завтра снова приложи его. У тебя есть какое-нибудь обезболивающее? – Со мной все в порядке. Она медленно кивнула, потом неохотно направилась к двери, будто бы не хотела оставлять меня одного. – Спокойной ночи, Ронан. – Ага. Дверь за ней закрылась, но не захлопнулась. Запорный механизм был сломан. Должно быть, Дауд взломал его, чтобы открыть. Я бросил горошек в морозилку и, подтащив к двери один из дешевых кухонных стульев, втиснул его под ручку. После Лили и Ками тишина в квартире стала густой и тяжелой. Я пошел в ванную и изучил повреждения. Губа оказалась разбита, но смотрелась вполне прилично. Однако правый глаз, синий и опухший, выглядел ужасно. На раздувшейся скуле виднелся небольшой порез; должно быть, он зацепил ее кольцом. Я задрал футболку и глубоко вздохнул. На теле уже выступила россыпь синяков. Правое плечо, на которое пришелся основной удар о стол, одеревенело, а на коже под татуировкой совы появились кровоподтеки. Птица смотрела на меня в зеркало, словно спрашивая: «А чего ты ожидал?» В таком виде я не мог пойти в школу. И, несмотря на то, что Шайло был нужен сарай, не стоило, черт возьми, появляться и у Баррера. Если глаз не придет в норму до понедельника, я подожду, а потом стану работать с удвоенной силой, чтобы закончить все побыстрее. «И тогда ты больше не будешь маячить там, вмешиваясь в их жизнь». Было еще рано, даже меньше часа ночи, но у меня одеревенело и болело все тело, так что речи о прогулке даже не шло. В любом случае, я ни на что не годился. Я лег спать, зная, что кошмары, окрасившись настоящей болью, станут еще хуже. И не ошибся. Глава 7. Шайло Я оказалась права насчет Вайолет. Она не только попала в Свиту Осеннего бала, но и была провозглашена королевой, уведя корону прямо из-под носа Эвелин Гонсалес. Не то чтобы Вайолет к этому стремилась. Но ее неподдельное удивление и скромность понравились многим. Чтобы поддержать ее, мы с Миллером в субботу отправились на футбольный матч и проводимый после него парад. Хотя, возможно, поддержка требовалась именно ему. Мы заняли места на алюминиевых трибунах и принялись наблюдать, как наши «Центральные» громят сокельских «Святых». Миллер хмурился каждый раз, как Ривер Уитмор делал пас или проводил тачдаун. Что случалось довольно часто. Я то и дело отрывала взгляд от поля, рассматривая лица собравшихся на стадионе. Ронана не было в школе всю последнюю неделю. И у меня дома он тоже не появлялся. Биби сказала, он предупредил, что заболел. И пока шел футбольный матч, я поймала себя на мысли, что готова спросить Миллера, все ли с Ронаном в порядке. «Это ведь не запрещено». Но слова застряли у меня в горле. Если я начну спрашивать о самочувствии Ронана, прилюдно произнесу это вслух, то тревожные чувства и кружащие в голове беспокойные мысли о нем наконец-то займут свое место. И тогда мне придется с ними считаться. После игры Вайолет и Ривер, так и не снявший форму, уселись на заднее сиденье кабриолета, и парад выпускников двинулся по дорожке. Одетая в черное Вайолет просто сияла, и когда она махала собравшимся или обращалась к Риверу, на лице ее светилась широкая улыбка. Миллер перестал хмуриться и теперь казался просто печальным. – Для чего ты так мучаешь себя? – мягко спросила я. – Прости? – Смотришь на нее с другим. – Мне нужно убедиться, что ей с ним хорошо. Что он позаботится о ней. Или я натравлю на него Ронана. Я ощутила, как по руке пробежала дрожь. Я прочистила горло: