В десять мы с Холденом встретили Миллера у галереи. Он закончил смену, и мы пошли по Набережной, остановившись, чтобы перекусить пиццей и сыграть в несколько карнавальных игр. После этого я направился домой. Я повсюду ходил пешком. К счастью, школа, Хижина, дом Шайло и моя квартира располагались достаточно близко друг к другу, так что я обходился без машины. Но она бы чертовски помогла. Я поднялся по наружной цементной лестнице к угловой квартире и потянулся за ключами. Но при первом же прикосновении дверь распахнулась, обнажая клин черноты, темной и глубокой. – Нельсон? – спросил я, сунув руку в карман куртки за электрошокером, который я умыкнул у Фрэнки. – Ты здесь? Я потянулся вправо, ощупывая стену в поисках выключателя, и ощутил нечто. Его. Кто-то ждал… Тьма вдруг ожила, обрела дыхание и задвигалась. Я сделал выпад наугад, и что-то тяжелое ударило меня по запястью. Электрошокер заскользил по кухонному линолеуму. Большие руки сдавили мне шею и плечи, и когда чье-то колено вонзилось в живот, внутри, словно пушечное ядро, взорвалась боль. Еще одним ударом из темноты мне рассекло губу, а потом меня швырнули на пол. Я все еще пытался прийти в себя, когда зажегся свет. Надо мной навис огромный мужик, прижимавшийся спиной к сломанной двери. Средних лет, в спортивных штанах, обтянувшей тело футболке и синей ветровке. Его рыжеватые волосы на макушке поредели, на покрасневшем лице выделялись бледно-голубые глаза. Я вскочил на ноги, ярость заслонила потрясение и боль. – Хочешь попытаться еще раз? – прорычал я. – Теперь при свете? – На твоем месте я бы не стал, – предупредил мужик, когда я сделал шаг к нему. Он сдвинул в сторону полу синей ветровки, обнажая пристегнутый к поясу пистолет в кобуре. От его улыбки по спине пробежала дрожь. Такая же нездоровая ухмылка появлялась на губах отца, когда он сообщал, что у мамы «неприятности». – Ронан Венц, верно? – спросил мужик. – Меня зовут Митч. Но ты можешь называть меня офицер Дауд. Митч Дауд. Он казался совершенно спокойным и говорил небрежным тоном, но я чувствовал в нем напряженную готовность. Он ждал, что я стану делать дальше. – Я мог бы арестовать тебя, ведь ты сломал нос моему сыну. Но я предпочитаю решить это лично. – Да пошел ты. – Я сплюнул красный комок на ковер у его ног. – И он тоже. Митч усмехнулся, хотя взгляд его стал более льстивым. – Я читал твое досье, Венц. Ты преступник. Выродок, как и твой отец. – Взгляд его упал на лежащий в нескольких шагах электрошокер. – Еще и вор, крадущий собственность полиции. Полагаю, это мое, сынок. Боже, он говорил как мой отец. – Я хочу, чтобы ты поднял его и отдал мне. Не торопясь. Медленно. Он опустил ладонь на рукоять пистолета, а другую руку протянул вперед, ожидая. Я поднял электрошокер с кухонного пола и пересек разделявшее нас с Митчем небольшое пространство. Наши взгляды встретились. Все мышцы в теле напряглись, готовые прийти в движение. Но по нервам, словно электрический ток, пронеслось что-то еще кроме адреналина. Страх. Внешне он вовсе не походил на отца, и все же столь поразительное сходство заставило меня перенестись в другое время. У меня перехватило дыхание. Во рту пересохло. Я положил электрошокер на его левую ладонь. Но едва тот коснулся кожи, синева куртки Митча расплылась. Он ударил меня кулаком прямо в глаз. Это стоило предвидеть. В голове зазвенело, но я лишь фыркнул и, выбросив правую руку вперед, ударил его в челюсть. Кого-то другого это свалило бы с ног, но Митч даже не вздрогнул. Я заехал ему по почке, потом в живот. А после он швырнул меня через комнату. Я врезался плечом в дешевый деревянный кофейный столик, который рассыпался подо мной грудой щепок. С довольной улыбкой Митч провел большим пальцем возле губ, стирая струйку крови. – Это предупреждение, Венц, – проговорил он, направляясь к двери. – Единственное. Он вышел, а я с минуту лежал на обломках стола, чувствуя себя пьяным от боли и кровавых воспоминаний. Но постепенно в голове прояснилось, и я поднялся на ноги как раз в тот момент, когда соседка снизу, Марианн Грир, просунула в дверь голову. – Ронан?.. Боже мой… Я отмахнулся от нее, но было уже слишком поздно. Она ворвалась внутрь и мягко, но твердо придерживая меня, повела к кухонному столу. – Что случилось, черт возьми? Я услышала грохот и заметила, как отсюда вышел мужчина. Настоящий громила. – Ничего страшного, – проговорил я, сгорбившись на стуле, и прикрыл рукой уже заплывший глаз. – Тебе лучше уйти. «Если он вернется…» – Уйти? – Марианн стояла надо мной, изучающе разглядывая голубыми глазами. На ней были джинсы и старая толстовка, темно-русые волосы собраны в небрежный хвост. – Еще чего. Я звоню в полицию. – Он сам из полиции. Она осторожно отвела мою руку от глаза. – Господи Иисусе, что случилось? Только не говори, что ничего. – Все уже закончилось. Он пришел поквитаться. Вот и все. – Ты чем-то не угодил копам? – Марианн заглянула в морозилку и, заметив, что она пуста, залезла в холодильник. – У тебя нет льда. И почти никакой еды. – Я в порядке. – Как же. Оставайся здесь, – проговорила она, направляясь к двери. – Даже не двигайся. – Марианн… Но она уже ушла. Вспыхнувшая во мне злость требовала борьбы, честной драки, но ее поглотил стыд. Всю мою квартиру освещала единственная тусклая лампочка. Кофейный столик превратился в груду деревянных обломков. На ковре виднелось кровавое пятно. «Прости, мам. Я пытаюсь». Марианн вернулась с пакетом замороженного горошка. Вместо того чтобы отдать его мне, она подошла ближе и прижала пакет к моему глазу, другой рукой мягко придерживая за затылок. Какое-то время я просто сидел рядом с Марианн и ее горошком, ощущая, как ее беспокойство и забота накрывали меня теплыми, материнскими волнами. От нее пахло лимонным средством для мытья посуды. Я закрыл глаза и на минуту позволил себе в этом раствориться, а потом, напрягшись, оттолкнул ее. – Я понял, спасибо. – Я взял пакет и приложил его к глазу. – Можешь идти. Поджав губы, Марианн опустилась на стул напротив меня и положила руки на кухонный столик, словно сообщая: «Я никуда не уйду». – Ты ведь еще юный, верно? – спросила она. – Ты ходишь в старшую школу? – Когда могу туда добраться. – А кто о тебе заботится? Точно не твой дядя, – мрачно проговорила она. – Его даже не волнует… – Она резко замолчала, в глазах появилось беспокойство. – Я не хотела проявить неуважение. – Все в порядке. Он просто засранец. – Что я могу сделать? – спросила она. – Потому что это, – она указала на разбитый стол, – ненормально. Я знал, что Марианн Грир в поте лица трудилась в бухгалтерской фирме и брала онлайн-уроки, чтобы получить степень. Найти приличную работу и улучшить жизнь своих девочек. В каждой черточке ее лица сквозила усталость, и от этого она выглядела старше. – Мне ничего не нужно. «Я у тебя ничего не возьму». – Я не согласна. Ронан, я… – Мамочка? На пороге, заглядывая внутрь, появились Лилиан и Камилла, ее шестилетние близняшки, сонные и любопытные. – Я же велела вам оставаться в кровати, – проговорила Марианн. – Мы не смогли заснуть, – произнесла одна малышка. – Да, здесь наверху было громко, – добавила другая. Светловолосые и голубоглазые, как Марианн, обе были одеты в маленькие ночные сорочки с бабочками и инициалами «К» или «Л». Они взглянули на меня, а затем, широко раскрыв глаза, уставились на разбитый стол. – Им не стоит это видеть, – тихо сказал я Марианн. – Согласна. Но это еще не конец, – проговорила она и поднялась на ноги. – Девочки… Слишком поздно. Близнецы уже ворвались в квартиру и окружили меня. Их живость заполнила мою маленькую темную комнату и сделала ее светлее. – Ты в порядке? – Почему у тебя на лице горох? Глаз под ним совсем страшный? Одна из девочек заглянула мне в рукав футболки. – У тебя сова на плече! Фу, еще один мерзкий синяк…