Холден помолчал с минуту, а затем сказал: – Жаль, что так случилось с твоей матерью, Ронан. Я кивнул. Какое-то время мы почти не разговаривали, лишь смотрели на садившееся за океан солнце. – Ну, разве мы не замечательная пара, – наконец проговорил Холден; как раз вовремя, пока молчание не стало слишком давящим. – Расскажи, что хорошего случилось с тобой сегодня, Венц. Хоть что-нибудь. Пока я не бросился в океан. «Случилась Шайло Баррера». Я кинул камешек в огонь. «Завязывай с этим». Невозможно. Я помнил каждое чертово слово нашего разговора. Я беседовал с ней дольше, чем с кем-либо еще за последние годы. Я вспоминал каждый взгляд скользивших по мне карих глаз. И каждое ее прикосновение. Ощущал на коже ее нежные пальцы и жжение алкоголя, когда она промывала мне рану. Мягкость и резкость в одно и то же время, подобно самой Шайло… Она стала чем-то хорошим, но, чтобы так было и впредь, я должен оставить ее в покое. – Меня не отстранили, – наконец проговорил я. – Эй, так держать! Уже два дня. Холден протянул неповрежденную руку, чтобы «дать пять». Я ненавидел этот жест. Я сильно шлепнул его по ладони, и он зашипел от боли, а потом рассмеялся. – Полегче, тигр. – Твоя очередь. Что-нибудь хорошее. – Хм-м, не знаю насчет хорошего… Скорее это безнадежно и обречено на неудачу, но… – Он делано вздохнул. – Есть один парень. – Ладно. – Не могу сказать кто, так что не спрашивай. – Я и не собирался. – Ну конечно нет. Это одна из твоих самых милых черт характера. Как бы то ни было, есть парень, а мне вовсе не хочется, чтобы он был. По крайней мере, не такой, чтобы мне… – Хотелось его трахнуть? – Это само собой разумеется. – Позаботиться? – Именно. Я не могу ни о ком заботиться. Для меня плохо, для остальных – еще хуже. – Он покачал головой, наблюдая, как огонь боролся с налетевшим ветерком. – Это глупо. И слишком скоро. Я приехал сюда не для того, чтобы все мои мысли тут же занял тот, кого знаю всего несколько дней. – Заметив, как я удивленно раскрыл глаза, он рассмеялся. – Нет, это не Миллер. И, как ни жаль мне разбивать тебе сердце, ты тут тоже ни при чем. – Так в чем же проблема? – А в том, что парень, о котором идет речь, мягко говоря, не в моем вкусе. Типичный пай-мальчик. Дружелюбный, сентиментальный, и все его любят. Он – человеческий эквивалент поджаренного сэндвича с сыром. – И что? – И что? В этом просто нет смысла. Но я постоянно думаю о нем и чувствую себя виноватым, потому что… Возможно, я сказал то, чего не следовало. – Я поражен, – проговорил я, разглядывая бутылку с пивом. Несмотря на весь ум, Холден просто болтал, что думал. – Ой, заткнись, – пробормотал он. – Но да, я встряхнул кое-какое дерьмо, хотя мне вовсе не следовало туда лезть. Я даже дал ему свой номер на случай, если он захочет поговорить. Со мной. Будто бы я и в самом деле могу как-то помочь. – Он фыркнул от смеха. – Это невозможно. – Почему? – Я не совсем уверен, что мы с ним на одной волне, если понимаешь, о чем я. Мне нужно отстать от него. Оставить в покое. Я закатил глаза и швырнул камешек в огонь. «И вот опять то же самое». Оба моих друга упрямо стремились быть несчастными, вместо того чтобы отстаивать свои желания. Холден распознал мой хмурый взгляд. – Ты не согласен? – Если он тебя волнует… – Давай не будем так далеко заходить. – … тогда скажи ему. – Это будет сложновато, потому что он недвусмысленно попросил меня никогда больше с ним не заговаривать. И даже если он каким-то чудом окажется геем, со мной его не ждет ничего хорошего. Кроме секса. Я вполне могу заниматься сексом без обязательств. – Он прищурился, глядя на меня. – Кстати, это не предложение. Я фыркнул от смеха. Мы немного помолчали, а потом Холден, глотнув из своей фляжки, слегка вздрогнул. Я полил на тлеющие угли жидкости для розжига, и вскоре костер вспыхнул, создавая завесу света и тепла. – Именно это отобрали у тебя на Аляске? Холден резко повернул ко мне голову. – Что?.. – Ты сказал, что с тобой этого парня не ждет ничего хорошего, – напомнил я. – Этому тебя учили? Что ты ни на что не годен? – Да, – медленно проговорил он. – Но началось все раньше, с моих родителей. И это сложнее… – Все это просто чушь, – выпалил я. – Кто бы ни заставил тебя так думать. И неважно, когда все началось. Это чушь собачья. Я допил пиво и направился к Хижине, чтобы взять еще две бутылки. И встал над Холденом, предлагая одну. Он взглянул на меня с благодарностью в глазах и взял пиво. Фляжку он убрал в карман пальто. Мы пили пиво, а солнце садилось все ниже. Холден вдруг повернулся ко мне, голос его прозвучал мягче, чем когда-либо: – На что это походило? Увидеть нечто такое… что довелось тебе? Мое тело тут же напряглось. – А как ты, черт возьми, думаешь, на что это походило? – Понятия не имею, – проговорил Холден. – Честно говоря, я даже не могу себе это представить. Я, конечно, терпеть не могу своих родителей, разумных-вирусов-в-человечьем-обличье, но оказаться свидетелем подобного… – Он пожал плечами. – Полагаю, на самом деле мне хочется знать, все ли с тобой в порядке? – Я сердито взглянул на него, и он поднял руки перед грудью. – Не откусывай мне голову. Это закономерный вопрос. Я не сводил с него взгляда, но защитная злость растаяла, стоило лишь осознать, что никто, кроме социального работника, никогда не спрашивал меня о родителях. Она говорила мне то, на что остальные просто не осмеливались, опасаясь, как бы подобные разговоры не напомнили о смерти матери. Как будто без их слов я смог бы об этом забыть. И не носил происшедшее в себе ежедневно, ежечасно. Или каждую ночь не видел вновь в своих кошмарах. Я чуть не велел Холдену отвалить, но никто также не спрашивал меня, все ли со мной в порядке. – Я не знаю, – сказал я огню. – Полагаю, я стараюсь как могу. И больше не хочу об этом говорить. На губах Холдена появилась улыбка, необычная, мягкая, без острых уголков. – Достаточно честно. Давай сменим тему на нечто менее тревожное и болезненное. – Например? – Девчонки. Конечно, не моя любимая тема. Но я признался тебе в гнетущем состоянии своей личной жизни. И если тоже хочешь излить душу, я весь внимание. В сознании тут же всплыло идеальное лицо Шайло с гладкой кожей и полными губами. Я вспомнил светившийся в ее глазах ум, когда она обращала все внимание на решение какой-либо стоявшей перед ней задачи. Например, латала преступника вроде меня. Это уже стало школьной сплетней. Миллер считался изгоем, Холден – вампиром, а мне досталась роль бывшего заключенного, притворявшегося учеником старшей школы. В каком-то смысле они были правы. Преступление отца запятнало и меня. Даже просто находиться в доме Биби или сидеть в патио вместе с Шайло казалось неправильным. Хорошим, но неправильным. Как будто я ворвался в их идеальную жизнь и оставил повсюду кровавые отпечатки. Но когда я пытался сдерживаться и спокойно работать, Шайло отвлекала меня. И пока она находилась рядом, мне даже не хотелось двигаться. Холден ждал ответа. «Есть девушка, а мне вовсе не хочется, чтобы она была». – Не-а, – проговорил я, опрокидывая в себя пиво. – Никого нет. * * *