– Значит, ты не пустое место, – проговорила я. – Мы все просто… ну, не знаю, бежим от сломанных браков. – Сломанных, – повторил он, слегка скривив губы. – Да, можно и так сказать. Я подняла на него глаза. Разговаривать с Ронаном было все равно что тянуть за ниточку. Дернешь слишком сильно, и она порвется. Вопреки здравому смыслу я хотела узнать о нем больше. И понять, довелось ли ему в жизни испытать хоть что-то хорошее. – Ты когда-нибудь видел родителей счастливыми? – мягко спросила я. – До того, как они умерли? – Его рука под моей ладонью напряглась, а взгляд серых глаз вновь стал жестким и безжизненным. – Нет. Никогда. – Прости. Это не мое дело. – Я взглянула на его перевязанную руку. – И я здесь уже закончила. Но он не двинулся с места, как и я. Моя ладонь по-прежнему касалась его предплечья, и он не сводил с нее взгляда. Я бездумно повернула его руку, открывая татуировку с пронзенной кинжалом ладонью. – «Руки помнят», – прочитала я. – Что это значит? – Это часть цитаты, – пояснил он. – «Руки помнят то, что забывает разум». То есть когда случается нечто дерьмовое, мы стремимся это забыть. Двигаться дальше. Но не можем. Оно проникает в нас до самых клеток. Просачивается в кровь. Я все еще держала его руку. – Насколько дерьмовое? «Что случилось с твоими родителями, Ронан?» Наши взгляды встретились, и на несколько секунд я потерялась в глубине его глаз. Из них ушли безжизненность и жесткость, и теперь они походили на глубокие колодцы, затуманенные воспоминаниями. И пронзали не хуже кинжала. Ронан не двигался, но, казалось, все сильнее впитывал мои прикосновения. Взгляд его прояснился. Парень пристально уставился на меня, разглядывая лицо, подбородок, рот… А потом он моргнул, словно вышедший из транса человек. Нить оборвалась. Он отдернул руку и встал. – Не бери в голову. Слегка ошеломленная, я наблюдала, как он поднял грабли и принялся грести уже расчищенный участок земли. – Мне не следовало приходить, – через минуту проговорил он, стоя ко мне спиной. – Почему? – спросила я, стараясь, чтобы голос звучал непринужденно, и принялась собирать со стола средства первой помощи. – Пока не привезут стройматериалы, я больше ничего не смогу сделать. – А когда они прибудут, сколько времени займет постройка? – Несколько дней. «Несколько дней, и он закончит работу». – Их должны доставить завтра утром. – Тогда я вернусь завтра. – Конечно, – натянуто проговорила я. – Как хочешь. Изнутри донесся грохот. Ронан резко обернулся, и мы широко раскрытыми глазами уставились друг на друга. Он бросил грабли на землю, у меня из рук выпали лечебные средства. И мы бросились в дом. – Биби? – крикнула я, сердце билось где-то в горле. – Я здесь, милая. Черт возьми, я такая растяпа. Биби крепко держалась за кухонную столешницу. У ее ног лежал разбитый керамический чайник. Я бросилась к ней. – Ты в порядке? Что случилось? – Все хорошо, – чуть улыбнувшись, проговорила она. – Это пустяк. Просто немного закружилась голова. – Давай-ка присядь. – Я мягко обняла ее, бросив на Ронана встревоженный взгляд. На его лице застыло хмурое беспокойство. – Ничего страшного, – принялась убеждать Биби, когда я подвела ее к дивану. – В моем возрасте вещи просто валятся из рук, милая. Глаза уже не те, что раньше. Я просто не рассчитала расстояние до столешницы, и чайник упал. – Она покачала головой. – Жаль. Мне нравился этот чайник. – Ты сказала, у тебя закружилась голова. – Мне восемьдесят лет! Такое случается. Мы с Ронаном вновь обменялись взглядами. – Где веник? – спросил он; его надежное присутствие помогало мне успокоиться. – За кухонной дверью. Биби нахмурилась. – Ронан здесь? Боже, теперь мне еще более неловко. Я не заметила тебя, милый. – Все в порядке, – проговорил Ронан и направился за веником. Биби наклонилась ко мне. – Он хороший мальчик, правда? «Он упрямый и приводит меня в смятение…» – Да, – согласилась я. – Он хороший парень. Он вернулся через несколько минут. – Готово. Вам что-нибудь еще нужно? – Ничего. – Тогда я пойду. Я сказал Шайло, что, пока не приедут стройматериалы, для меня здесь не осталось работы. – Понятно, – проговорила Биби. – Но я испекла свежее печенье, и на этот раз настаиваю, чтобы ты взял немного с собой. – Мисс Баррера… – Я настаиваю. Я взглянула на Ронана, выгнув бровь. – Она настаивает. Не сводя с меня взгляда, он прищурился, и я усмехнулась. Напряжение между нами ослабло. – У тостера есть бумажные пакеты, – прокричала Биби, когда он вновь направился в кухню. – Наполни один. Или два. Ты взрослый мальчик. Тебе нужны силы. – Биби, – прошипела я, ощутив, как вспыхнули щеки. – Но ведь это же правда. Ронан вернулся, держа в руках пакет, в котором, судя по виду, было всего несколько печений. – Спасибо за угощение. С вами все будет в порядке? – Это ты мне? – спросила Биби. – Боже, ты просто ангел. Со мной все хорошо. Ронан посмотрел на меня, и в глазах его читался тот же вопрос. Я кивнула. – Спасибо. – До свидания, милый. Ронан что-то пробормотал, вероятно, попрощался, а потом повернулся и вышел. – Он ведь взял мало печенья, верно? – Биби вздохнула, услышав, как закрылась входная дверь. Она покачала головой. – Я уже встречала таких, как он. – Таких, как он? «Пожалуйста, скажи мне, какой он. Поясни, что думать о Ронане Венце».