После урока мы быстро направились к выходу. Мне хотелось оказаться подальше от Ронана Венца и всех непрошеных мыслей, что из-за него лезли в голову. Вайолет же нужно было попасть в дом Уитморов, где она, будучи волонтером, заботилась о пациентке. В рамках медицинской программы Калифорнийского университета ей поручили три дня в неделю ухаживать за мамой Ривера. – У Нэнси рак печени, – пояснила Вайолет, когда мы направились к студенческой парковке. – И в этом нет ничего хорошего. – О, боже, мне очень жаль, – проговорила я. – Похоже, тебе придется непросто. Ты к этому готова? – У меня нет выбора. Если я не научусь справляться с трудностями, то никогда не стану врачом. – Она обняла меня. – Позвони мне вечером, поболтаем. И ты сможешь рассказать все о Ронане. Я видела его сегодня вместе с Миллером. Полагаю, они теперь сдружились. Холден тоже с ними. Эвелин называет их Пропащими ребятами. – Эвелин просто нечем заняться. – Я просто рада, что Миллер завел себе одного… или двоих… друзей. – Так называемые Пропащие ребята не смогут заменить тебя. Ваша дружба особенная, и Миллер это знает. Она чуть улыбнулась, вовсе не убежденная в моей правоте. Мне так и хотелось сказать ей, что одним лишь словом она может превратить свою дружбу с Миллером в нечто большее. Но меня это не касалось. Не говоря уж о том, что я вовсе не была экспертом в вопросах отношений. «Сначала ты сама должна в них поверить». Мы разошлись в разные стороны. Вайолет направилась к белому внедорожнику, выпущенному в этом десятилетии, а я – к «Бьюику» Биби, разменявшему уже не один десяток лет. По пути домой я включила «Let Me Blow Ya Mind». Когда мы с Вайолет были детьми, то с ума сходили от этой песни. Ей нравилось представлять меня Евой, а сама она была Гвен Стефани. «Я тоже не смогу ее заменить». Но она может променять меня на Эвелин Гонсалес. Я поклялась позвонить Вайолет и рассказать ей все о строящем сарай Ронане. Может, я даже поделюсь с ней тем, что немного думала о нем в эти выходные. Совсем чуть-чуть. Очевидно, вселенная решила меня испытать. На правой стороне дороги возникла высокая темноволосая фигура в джинсах, ботинках и простой белой футболке. Через плечо свисала джинсовая куртка на флисовой подкладке, которую парень чуть придерживал за воротник. «Вот черт». Ронан Венц шел не быстро, но и не медленно. Ровным шагом. Глядя прямо перед собой. У меня сложилось странное впечатление, что он походил на путешествующего автостопом в бесконечном пути через всю страну, который ждал, когда кто-нибудь его подберет, но не особо на это надеялся. А потом я поняла, что он, вероятно, направлялся ко мне домой. «Черт-черт-черт!» – Учись справляться с трудностями, – пробормотала я и остановилась в нескольких футах впереди Ронана. Я выключила музыку и опустила стекло со стороны пассажирского сиденья. – Привет. Тебя подвезти? Ронан остановился и уставился на меня. Он нахмурил брови, и на его лице появилось странное выражение. – Не нужно меня подвозить. – Но ты этого хочешь? Он рассматривал дорогу перед собой. – Ты ведь идешь ко мне, верно? Он кивнул. – А если я тебя не подвезу, как это будет выглядеть? Я приеду домой, а ты еще двадцать минут будешь шагать по жаре. Биби решит, что я – настоящая задница. Поколебавшись еще пару мгновений, Ронан забрался в машину. И тут же все пространство наполнилось им. Типичным запахом мыла и, чуть слабее, дыма от костра. Я крепче вцепилась в руль, сполна ощутив его неприкрытую мужскую суть. «Я явно пожалею об этом решении». – Спасибо, – проговорил Ронан. – Скорее ты делаешь одолжение мне. Я бы предпочла, чтобы бабушка не считала меня задницей. Он не улыбнулся. И даже не взглянул в мою сторону. – Не возражаешь, если я опущу окно? – через минуту спросил он. – Да пожалуйста. Чуть ухмыльнувшись, он покрутил ручку на дверце – в машине не было ничего автоматического. – И о чем ты думаешь? – вскинув брови, спросила я. – Милая машинка, – невозмутимо произнес Ронан. – Какой это год? Восемьдесят второй? – Чтоб ты знал, восемьдесят четвертый. И она еще на ходу. – Я почти уверен, что пешком дошел бы быстрее. У меня вырвался потрясенный смешок. Я даже представить не могла, что у Ронана Венца есть чувство юмора. Похоже, я ошибалась. – Ты только что оскорбил мою машину? – Да. Я бросила на него строгий взгляд, пытаясь не рассмеяться. – Тебе придется направить жалобы Биби. Формально эта «милая машинка» принадлежит ей, хотя бабушка и не может больше ее водить. – Потому что ей место в музее? – Очень смешно. Если моя машина так оскорбляет твои чувства автомобилиста, не стоило в нее садиться. – Так я согласился, чтобы Биби не считала тебя задницей. – Значит, из жалости. – В тебе нет ничего, вызывающего жалость. Ронан смутился, словно эти слова вырвались у него бездумно. Внезапно в машине повисло напряжение, убивая прежнее легкое настроение. Но, несмотря на это, я ощутила, как в груди против воли разлилось тепло. Я быстро перевела взгляд обратно на дорогу. Но тут мое внимание привлек темно-бордовый рубец, покрытый засохшей кровью, на верхней части левого предплечья Ронана. Порез был почти шесть дюймов[8] длиной и изогнут, словно крюк. Поверх него кто-то неуклюже приклеил два кусочка лейкопластыря, напоминавших мосты через тонкую красную реку. «Он ранен…» Я мысленно отругала себя за подобную мягкость. Вероятно, во мне просто говорил тип личности А[9], требуя позаботиться о парне. «О ране. Позаботься о ней. Не о нем». – Я слышала, вечеринка в субботу вышла немного безумной, – проговорила я. – Можно и так сказать. Я кивнула на порез. – А это подарок на память? – Это пустяк. – Непохоже на пустяк. И покраснение по краям… – Ничего страшного, – проговорил он. – Забудь. Я могла бы разозлиться, но за грубым тоном скрывалась аура одиночества, которую я заметила еще при первой встрече. Словно он не привык, что кто-то беспокоился о нем. Я не стала настаивать и свернула на ведущую к дому подъездную дорожку. Из гаража мы прошли в кухню, Ронан шагал позади меня. – Биби, мы дома. Ну, точнее… я дома. С Ронаном. «Боже, девочка…» Ответа не последовало. Я прокралась по коридору и увидела, что дверь в спальню Биби закрыта. Значит, она легла вздремнуть. К тому времени когда я вернулась в гостиную, Ронан уже был на заднем дворе, выравнивая граблями клочок земли, с которого убрал всю растительность. Мне тоже нужно заняться работой и сосредоточиться на важном – своем возможном бизнесе. Но Ронан поднимал граблями пыль и грязь, и я не могла отвести взгляда от пореза на его руке с пятнами засохшей крови и унылыми кусочками пластыря. – Этот громила-болван его даже как следует не промыл, – пробормотала я. Не обращая внимания на старую добрую настороженность и желание оградить себя, я достала из шкафчика в своей ванной комнате спирт, ватные шарики, марлевые салфетки, бинт и мазь с антибиотиком. Спустившись во двор, я положила все это на столик в патио.