От такой наглости глаза у него округляются, ноздри раздуваются, как у Петра Великого и он набирает побольше воздуха, чтобы познакомить меня со своим видением картины мира. Но вдруг в какой-то момент он замирает и… начинает смеяться. Хрипло, страшно, не по-людски, но всё-таки смеяться. — Ну, ты и кент, Бро, — качает он головой. — Тебя только пуля остановит, да? — И пуля не берёт, — усмехаюсь я и оттягиваю горловину водолазки, демонстрируя шрам на груди. — Ладно, тридцатка остаётся в силе, — кивает он. — Бля буду, ты железный пацанчик. Возможно, просто дурак по юности лет, а может, в натуре фартовый… Только любой фарт временный, это я тебе докажу. — Ты пойми, — довольно миролюбиво говорю я. — Я в ваши дела блатные лезть не буду. Вот выступлю я на сходке против своих партнёров, и как ты тогда сможешь мне доверять? Значит в будущем я и против тебя смогу показания дать. Или, например, скажу я то, что ты хочешь, а Ферик с Цветом останутся при своих. И что тогда? Как мы с ними будем работать? — Они точно при своих не останутся. Гарантирую. И тебе без меня не удержаться. Думай сам. Ты такой резкий, отчаянный, в натуре. Но всегда есть то, на чём могут сыграть другие. — В любом случае, моё дело сторона, — твёрдо говорю я. — А вы уж там сами рулите и разруливайте. Ну, а по экспертизе… да, без экспертизы не получится. Я приведу ювелира. Постараюсь сегодня ещё сообщить, когда буду готов по бабкам. — Ну, сообщай, чё. Не тяни только кота за яйца. Быстрей давай. Заехав в гостиницу «Москва» и поднявшись в казино, застаю там Ферика и Цвета. Они сидят за дальним, невидным из-за стойки, «командным» столиком. — Смотрите, какие люди, — расплывается в улыбке Ферик. — Совсем ведь забыл нас. Раньше, когда в гостинице жил, хоть изредка виделись, а теперь вообще с экранов сошёл. С ними сидит грузный неопрятный дядька с седой щетиной, большим рыхлым носом и гротескно набрякшими веками. — Это Артур Адлерский, — рекомендует мне его Цвет. — А это Бро. Тот одаривает меня тяжёлым взглядом и не произносит ни слова. — Чего мышкуете, граждане? — спрашиваю я, присаживаясь к столу. — Да вот, к сходке готовимся, — мотает головой Ферик и трёт затылок. — Считаем армии и дивизии. — Ну, так когда она будет-то ещё, сходка эта? Назар же кента какого-то ждёт с зоны. — Дождался уже, есть там один аксакал, который с Туманом сидел, батей Киргиза. Типа всех авторитетом задавит. — Оу… — киваю я. — Значит скоро случится уже? — Скоро, да, — подтверждает Цвет. — А именно послезавтра. Артур Адлерский недоверчиво и грустно, взглядом бассет-хаунда, смотрит на меня в упор. Перед ним стоит бутылка чехословацкого пива и элегантный полупустой стакан со следами пены. — Послезавтра? — хмурюсь я. — Интересное кино. Любопытно, почему Назар ни словом не обмолвился об этом? — Какое кино? — настораживается Ферик. — А? — оборачиваюсь я к нему. — Просто… я думал ещё нескоро… а тут вот вам, пожалуйста. Рассказывать о встрече с Лимончиком, да ещё и при постороннем я не собираюсь. — Говорю же, послезавтра. В «Фиалке», в Сокольниках. Артурчик, скажи, Савоська за кого будет топить? — Савоська, — сложив брови домиком, вздыхает Артур и выливает в рот остатки пива, — под Лимончика не пойдёт. И Саша Шорин тоже. Им и с вами хорошо, никто ни на кого не катит, всё путём. А этот сразу давить начнёт. Поэтому Москва почти вся не станет за него мазу держать. Но в целом… думаю, тех кто гривой будет кивать, побольше наберётся. Так что мозгуйте сами… А я пошёл. Всё вам рассказал, короче, теперь мне пора. Он тяжело поднимается, бросая на меня печальный взгляд и, кивнув Цвету с Фериком, вразвалочку идёт к двери. — Флегматичный Артур, — комментирую я. — Да, есть у него такая черта, — усмехается Ферик. — Что есть, того не отнять. Волнуюсь я, Егор, крепко волнуюсь. — Чекисты что-то мутят ещё… — задумчиво говорит Цвет. — Сегодня звонил Пауку, ну, меняле, у которого беру всегда. Хотел валюты прикупить. Так он пустой сидит, говорит, Кухарь, всё выгреб. Просто типа пришёл и забрал. Сказал на два дня. Паук весь на измене. Обычно этот Кухарь отдаёт, но каждый раз нервы. А Кухарь этот типа чекист. Вообще беспредел какой-то, в натуре, у честных менял бабки отбирают. — Что за Кухарь? — прищуриваюсь я. — Не Кухарчук, случайно? — Ты его знаешь что ли? — Ну, да… знаю. Кухарчука. Да только он это или нет, неизвестно. — Да, Аллах с ними, — машет рукой Ферик. — Надо подстраховаться на случай, если не вытянем сходку в свою пользу. Народу много будет, со всеми заранее не перетрёшь. Чё-то муторно как-то… Велел Гуле, чтоб уехала, так нет она теперь со своим Джемалом здесь трётся… Если что, придётся ломиться отсюда, шкериться да силы восстанавливать… А она, как и все бабы, дура. Не понимает, когда крутить жопой, а когда её прижимать надо… Он тяжело вздыхает, вынося приговор женскому полу. Я киваю, а сам думаю про Кухаря и баксы. Подхожу к бару и звоню ему на работу. — А я тебя ищу, как раз, — говорит он. — Надо встретиться срочно. — Когда и где? — Через полчаса в «Елисеевском». В рыбном отделе. Чего? Шпионские страсти какие-то. Встречаемся. Сегодня он похож на крысу в меховом «пирожке», глубоко насаженном на голову. «Пирожок», кстати, в этом конкретном случае тоже сделан из меха какой-то крысы. Если вы идёте в людное место на встречу с мутным типом, и при этом он выглядит, как кагэбэшник и ведёт себя, как кагэбэшник, то он, скорее всего, и есть кагэбэшник. Это я не к тому, что он пытается изображать гротескного героя шпионского кинофильма, озирается, кутается в поднятый воротник и стреляет глазами. Нет, всё совсем не так. Он стоит уверенно, излучая силу и демонстрируя принадлежность к власти. Рожа у него бесцветная, неприметная и даже протокольная, а вот апломба выше крыши. Сразу видно, царь зверей. Один из… Я подхожу к нему сзади так, что он меня не замечает. Подхожу, чуть наклоняюсь и негромко выстреливаю: — Что покупаем? Бриллианты? Что же вы молчите, как архиерей на приёме? — Да тихо! — вздрагивает он, резко поворачиваясь ко мне. — Ты… Интонации Остапа Бендера в моём голосе Кухарчук не улавливает. — Здрасте, — ухмыляюсь я. — Какая сегодня рыбка в продаже? — Золотая, — зло отвечает он. — Завтра в десять назначай встречу в «Узбекистане». Понял? Брошь у него, кстати? Ты узнал? — Да, у него, он мне её показывал сегодня. Но ещё и деньги нужны. — Деньги есть… Завтра перед операцией получишь. — А если они увидят? Достаточно если просто нас вместе засекут и всему делу конец. Вы же не агент под прикрытием. — Не увидят. Придёшь в половине девятого и стукнешь в кабинет главбуха. Я там буду. — Ну ладно, — пожимаю я плечами. — Какой план, Пётр Николаевич? В целом. И почему мы в гастрономе? — План простой. Устанавливаем записывающую аппаратуру и фиксируем весь ход сделки. Деньги желательно пересчитать на месте. — А потом? Пересчитает он бабки и что дальше? Он, кстати может и не захотеть их считать, если почувствует какую-то угрозу или просто дискомфорт. — Всё. Забираешь изделие и уходишь. — Как это? И куда я его дену, изделие это? У себя хранить буду? — Я у тебя заберу. — Но только не в рыбном отделе, да? Нужно будет опись составить, акт передачи, чтоб всё честь по чести. Со свидетелями. — Составим, — говорит он с видом «не учи учёного». — А когда во Францию поедешь, я тебе его снова отдам. Должно быть, я должен испытать что-то очень приятное при слове «Франция», прям эротику мне устроил. Не понимаю, вроде же матёрый такой чекист, а какую-то хрень несёт… — Вы же говорили, что может и в Германию. — Может быть, мы это ещё не решили. Швейцария тоже возможна. — А в Италию можно? — Нет, — отрицательно мотает он головой. — Только в Монте-Карло. Охренеть… — Ладно, это, как я понимаю, нескоро ещё, да? А с деньгами-то что? — продолжаю я его донимать.