Надо сказать, что катить эти тележки не так уж и просто. Ковровая дорожка лежащая в коридоре, в некоторых местах сбита и собрана в складки, преодолевать которые то ещё испытание. — Тихонько-тихонько, ребят, не хватало ещё всё это порастерять. Надо будет натянуть, прежде чем вывозить тела. Мы поворачиваем за угол и… твою дивизию! Пол со сбитой ковровой дорожкой уходит у меня из-под ног, и сердце обрывается. И вообще всё летит в тартарары… Две горничные! Они стоят напротив двери Сани и Сени и одна из них вставляет ключ в замочную скважину… Ну всё, пришли. Здравствуйте девочки… 20. Верить, не верить… Расстояние между нами такое, что успеть добежать, прежде чем они откроют дверь, шансов практически нет. Да и как это будет выглядеть, если я кинусь к ним, как торпеда и, запыхавшись и высунув язык, закричу: «Нет! Не открывайте! Они спят!»? Ясно, что девушки не просто запомнят этот весьма странный инцидент, но и будут о нём думать, возвращаясь к воспоминаниям о моём эксцентричном поступке, возможно, ещё и на следующий день. Можно закричать прямо отсюда, громко, на всю гостиницу. Н-е-е-т!!! Пожалуйста не открывайте! Что ещё можно сделать за оставшиеся две, в лучшем случае, три секунды? Незамеченными остаться не выйдет в любом случае. Твою дивизию! Ладно… Ладно… Пять, четыре, три… Я резко останавливаюсь и тяну на себя тележку со всеми тарелками, бокалами и серебряными крышками. Она переворачивается. Грохот такой, словно Земля наскочила на небесную ось. Эффектно. Горничные, как котята в роликах на ютубчике, одновременно поворачивают свои головки и замирают, глядя в нашу сторону. Я же иду дальше, делая вид, что меня это совершенно не касается. Просто никоим образом… Пока они пытаются уяснить, что стряслось, я подхожу к ним на расстояние, достаточное, для ведения разговора без необходимости повышать при этом голос. — Здравствуйте, барышни, — ослепительно улыбаюсь я и достаю ключ от своего номера. — Что там такое? — спрашивает одна из них, чернявенькая, с ярко накрашенными глазами. — Да, тележку с тарелками опрокинули, бедолаги, — пожимаю я плечами. — А в какой это номер везли? — хмурится она. — Так это же в то крыло, — ухмыляется вторая, блондинка с тонким носом и тонкими губами. — Не к нам. Надо же, тележку опрокинули. Руки не из того места растут. — Точно, — соглашаюсь я. — Вы у меня убрали уже? — Нет, — отвечает брюнетка. — Сейчас у соседей ваших начнём приборку и Люба к вам придёт. — Люба? — поднимаю я брови. — Это я, — кокетливо улыбается светлокудрая. — Понятно, девочки, держите, — я вытаскиваю две пятёрки и раздаю им. — Это за то, что вы у меня прекрасно убирали всё это время. Но сегодня не надо. Ни у меня, ни у соседей. Ребята поздно пришли, сказали спать будут до вечера. Да и мне сейчас с бумагами поработать нужно, так что сегодня всё отменяется. — Давайте мы вам хотя бы полотенца поменяем, — предлагают они радуясь неожиданной премии и тому, что работать придётся чуточку меньше. — Не надо, спасибо. Всё хорошо. — Точно? — Конечно. — Ну ладно, — кивает брюнетка. — Если что зовите, мы там в начале ещё будем, но не сейчас, а позже. Там у нас один номер не прибранный. А так-то вы у нас тут последние. Там уже другая бригада убирает. Она машет в ту сторону коридора, откуда я только что появился. — А здесь мы, — подтверждает блондинка с тонкими губами. — Немного сдвинулось сегодня из-за того, что в начале постояльцы попросили попозже прийти. Мы пока на другой этаж помогать пойдём. — Ну, мы пошли тогда? — спрашивает огненная брюнетка. Они просто, как Инь и Ян. — Идите, — отпускаю я их, открывая свой номер. — Хорошего дня. В коридоре царит полумрак, так что двух пулевых отверстий в косяке моей двери они, кажется не замечают. Я захожу к себе и, подождав пару минут, выглядываю наружу. Горничные выходят в холл к лифтам, а я бегу к своим парням, собирающим разлетевшиеся фрукты, посуду и остальную утварь. — Бегом-бегом, пока никого нет! Я открываю дверь, оттаскиваю Семёна и впускаю тележки. — Осторожно, не перепачкайте скатерти! Снимайте их! Посуду и всю эту ерунду мы сгружаем на кровать, а парней, моих Саню и Сеню устраиваем на нижних этажах тележек. Это оказывается гораздо труднее, чем с живым человеком. Но кое-как нам это удаётся. — Так, всё, уходим! — командую я. — За тарелками потом придёте, после разгрузки. Двое остаются, а мы вчетвером возвращаемся к служебному лифту. Спускаемся без приключений и, собственно, переносим тела в машину тоже спокойно и без осложнений. На полу расстелен брезент. Кладём парней и сверху тоже прикрываем брезентом. Машина уезжает, а мы возвращаемся в номер. — Тимурыч звонил, — сообщают мне, когда мы возвращаемся. Я набираю ему в машину. — Как дела? — спрашивает Скачков. — В процессе. Часть дела уже сделана. — Хорошо. Тут Наталья, поговори. — Егор? — раздаётся в трубке её голос. — Привет, Наташ. С приездом. Езжай сейчас, пожалуйста, с Виталием Тимуровичем. Он тебя отвезёт в дом… — Что за дом? — удивлённо спрашивает она. — Увидишь, Наташ. Хороший дом. Мы с тобой там пару деньков поживём, а потом переберёмся в другое место, хорошо? Я сейчас быстро дела доделаю и подскачу. Не беспокойся, ладно? Всё нормально. Просто здесь форс-мажор возник. — Чего-чего? — Ну, непредвиденные обстоятельства. Ты же знаешь, у меня всё ни как у людей. — Это точно, — усмехается она. — За это, наверное, я тебя и… того… — Чего того? — Того самого… — Ладно, разберёмся, когда приеду. Всё, Наташ, я помчался. Целую. Парни в резиновых перчатках уже собирают с паркета кровь. У них целый мешок ветоши. Где только Лидка раздобыла? — Самое трудное, наверное, — говорю я, — это стена. Но ничего не поделать. Сначала моем водой с мылом, потом красим. — Егор, глянь… Постель кажись тоже менять придётся. — Твою ж дивизию! Да, пододеяльник основательно забрызган кровью. Я снимаю его, беру одеяло, выглядываю за дверь, осматриваюсь и, забежав к себе в номер, беру одеяло в пододеяльнике с незанятой кровати. Потом снова озираюсь, выхожу и тащу его ребятам. Работа спорится. Примерно через час всё оказывается вымытым и начинается покраска. Красить приходится две стены — в комнате и в прихожей. Потом мы устраняем следы генеральной уборки и ремонта. Осторожно вывозим всё своё добро и вещи парней. «Буханка» доставив свой скорбный груз уже вернулась и теперь ждёт внизу. Свои вещи я тоже забираю. Завтра приду и сдам ключи от обеих комнат, а пока пусть краска сохнет. Надеюсь, ничего из-под неё не проявится… Это было бы прискорбно. Горничные, вероятно удивятся, обнаружив почти идеально вымытый номер… Мда… Вот такие дела. Невесёлые… Едем на базу. У нас там целых два дома, стоящих чуть в стороне друг от друга. К сожалению между ними находятся другие дома и сделать тайные проходы между объектами не было возможности. Первый дом, как бы засвеченный при разгрузке фуры, сейчас стоит пустой, без дела. Туда мы определяем тела. Когда подъезжаем, с крылечка спускается Скачков. — Всё нормально? — спрашивает он.