Он ничего не говорит, только глазами хлопает. Их трое, нас четверо — я, Цвет, Саня и Сеня. Комнатка маленькая, больше народу, всё равно, не войдёт. Да и не подъехала ещё моя бригада скорой неотложной помощи. — Ты не Шуст, случайно? — спрашиваю я у цыганёнка. Он удивлённо таращится на меня. — Так да, или не да? — наседаю я, но он не отвечает. — Вы кто такие, фраера? — рычит Цвет — Ты сам кто такой? — через губу бросает цыган. — На мусора больно похож. Цвет в полемику не вступает, а резко и точно бьёт его в зубы. Не иначе, как на фиксы запал? Хочет их вышибить и себе забрать. — Я Паша Цвет, — говорит он. — А ты кто? Ты Шуст? — Так вам Шуст нужен? — спрашивает третий с зашитой губой. — Это не Шуст, это Цыган, брательник его. Попутали вы… — Ты, валет, в натуре, гусегон! — орёт Цыган. — Завали хлебало, это же он! Немой тупо смотрит на это всё и ничего не говорит. — Так, ладно, пацаны, вы попали, — качаю я головой. — Конкретно попали, основательно. Но оставаться ли живыми и здоровыми решать вам самим. Решайте, я разрешаю. Отдаёте бабки и отвечаете на вопросы, расходимся мирно, идёте на своих двоих, ясно? А если нет, тогда всё очень плохо. — Да пошёл ты, чушкан! — взвивается Цыган и тут же получает прямой в челюсть. Это Саня вступается за честь босса. Цыган отлетает к стене, бьётся затылком, и сползает на пол. — Кто-нибудь ещё хочет вести переговоры? — спрашиваю я. — Бабки сюда. Я их всё равно заберу, но вам мой беспредел не понравится. — У нас нет, — отвечает штопанный. — А где ж они? — интересуюсь я. Молчат. Я вздыхаю. — Вы знаете, кто я? — спрашивает Цвет. Немой и штопанный кивают. Цыган стонет на полу. — А вы знали, что бабки мои? Если знали, значит меня кинуть решили, да? Могли не знать, конечно, но тогда просто отдайте и всё, на этом разойдёмся. — У нас нет, — повторяет чувак с порванной губой. — Ну, давайте проверять, — говорю я и бросаю взгляд на Семёна. Он кивает и двигается в сторону Немого. — Они у Марочника, — выпаливает тот. — Ты чё… — шипит его подельник. — Мы ему доллары отвезли, — продолжает Немой, — а теперь поедем за рублями. — Ты нахера… — хватается за голову штопанный. — Да ты не кипишуй, — успокаивает его Цвет. — Всё равно рассказали бы. Только костей целых бы не осталось. Когда поедете и куда? — Через полчаса в магазин опять, где вот он был сегодня уже, — кивает этот кент на меня. — А если кинет? — интересуется Паша. — Не, он, в натуре, по понятиям живёт. Не кинет. — Ну что же, хорошо. Сидите здесь пока, а мы к нему съездим. Если всё, как ты говоришь, отпустим вас. Если же по ушам нам проехал, мы вернёмся и вывернем вас наизнанку. Добавить ничего не хотите? Они молча крутят головами. Мы оставляем их в подсобке, а сами выходим из катрана. Мои парни уже здесь. Буханка защитного цвета, тарахтит перед дверью. — Паша, — говорю я. — Можешь оставаться. Теперь я сам справлюсь. Группа поддержки подъехала. — Да ладно, мне уже интересно стало, — усмехается он. — С тобой поеду. Когда въезжаем во двор «Филателии», там оказывается ещё две машины — «Жигули» и «Волга». Хорошо, что дом не жилой и в округе нет любопытных соседей, только массивы гаражей и административные здания, тонущие в ночной февральской дымке. Мы тихонько выходим из машин. Стараемся не шуметь и не разговаривать. Запарковались мы так, что из окна нас увидеть довольно сложно. Я делаю знак парням и они проверяют тачки. В них никого не оказывается. Пустые. Хорошо. Окно кабинета, в котором проходил обмен, плотно зашторено, но из небольших щёлочек пробивается свет. Здесь, голубчик. Ну, и отлично. Саня пытается заглянуть в эти просветы, но ничего не получается и он качает головой, признавая поражение. Ну, и ладно. Я подхожу к двери и начинаю тарабанить. Через некоторое время она приоткрывается, и из неё выглядывает явно не наш филателист. Здоровая угрюмая рожа. — Чё надо? — К Марочнику, — говорю я. — Нет его — бросает он и начинает закрывать дверь, но тут подключаются мои бойцы. Буду бить аккуратно, но сильно… Мордоворот отлетает в сторону, а мы, стараясь больше не шуметь, устремляемся к кабинету. Подскакиваем и врываемся. Впереди Саня с Сеней, потом мы с Цветом, а группа из шести человек пока остаётся в коридоре в качестве главного козыря. Кабинет небольшой и, учитывая, что там ещё кто-то есть, я решаю не устраивать толкучку. Ну, а дальше происходит немая сцена. Та-да-да-да! Иоганн Себастьян Бах… Причём, замирают все, включая даже и меня. В центре стоит Марочник с испуганным лицом, а рядом с ним — немолодой человек, явно блатной со злыми глазами. По краям располагаются ещё три чуваки, но их я не успеваю рассмотреть, потому что мои глаза в этот момент прикованы к другому человеку. И это женщина. И это Ева… Твою дивизию! — Это чё такое? — хрипло и негромко спрашивает блатной. — Да, собственно, ничего особенного, — пожимаю я плечами. — Сейчас деньги свои заберём и уйдём. — Ты кто такой? — интересуется он. — Я? — удивляюсь я. — Не знаешь? Я Бро, это Цвет. А сам-то ты кто? — Я Миша Четвертной, — гордо произносит он. — Да и хер с тобой, четвертной ты или пятерной. Бабло сюда! И пятак сверху в качестве извинений! Или я вас всех выпотрошу сейчас. Мехом внутрь выверну. Чё не ясно? — Ну, ты попутал, фраерок! — зеленеет он от злости. — Э, притормози, — раздаётся от окна, но мне сейчас по сторонам смотреть некогда. Я напряжён и сконцентрирован. — Марочник! Я начинаю терять терпение, бабки сюда! Быстро! Всё, что тебе Немой сдал! — А ты чё дерзкий такой? — Спрашивает с ухмылкой Четвертной. — Бабки эти мои теперь. У тебя бездарный фраер, всё по закону. Здесь вообще всё моё теперь и все мои. Так что… — Твои? — перебиваю его я — Серьёзно⁈ Злость берёт, гнев охватывает, чувствую несёт меня, но ничего с этим сделать не могу, да и не хочу, упиваюсь злостью своей, хочу раздавить эту жабу, растоптать, чтобы хлюпнуло и только место мокрое осталось. — Запутался ты, папаша! — рычу я. — Но ничего, я тебя сейчас распутаю, урезоню. Ты у меня запомнишь, тварь, как пасть разевать! Внимание!!! Заходим!!! Из коридора врываются мои берсерки, и врываются они не с голыми руками, а с калашами. Слева навстречу дёргается жирный кабан и тут же получает прикладом между глаз. Четвертной резко бледнеет и рывком поднимает руку, и я замечаю зажатый в ней ТТ. Т-Т-вою дивизию! Это единственное, что я успеваю подумать, потому что в тот же момент раздаётся выстрел… 18. Фейерверки