Вернёмся мы к тебе, Земля, Чтоб сказать тебе тихо «здравствуй»… Колёса бьют по бетонной полосе и мы с шумом и грохотом несёмся вперёд. Останавливаемся. Все поднимаются со своих мест, но я не тороплюсь, поджидаю Лимончика. Бросаю взгляд назад. Всё пока идёт чётко. Вон дед Назар. За ним неприметно двигается Сеня, охранника не видать. Надеюсь, он его не убил… Да, хоть бы и убил, вообще-то… Урка идёт спокойно, назад не оборачивается, уверен, что его прикрывает телохранитель. — Ну что, жив ещё? — посмеивается он, приблизившись ко мне. — Не помер со страху за свою девчонку? Я прикусываю губу, чтобы не накинуться на него раньше времени. — Пошли, — говорит он. — Иди-иди. Давай передо мной. Я тебе скажу ещё что-то. Шагай-шагай. Я выхожу на трап. Рядом стоят две чёрные «Волги». Да, Скачков был прав. Из дела он выбывает. Сука. Ладно, справимся и без него. — Анатоль, — окликаю я Толика. — Далеко от меня не отрывайся, понадобишься. Он молча кивает и спускается по мокрым ступеням. Пахнет осенью. Влажной, тёплой, до боли грустной осенью. И, как будто, немного морем. А ещё отработанной соляркой от автобуса. Нас заводят в «Икарус». Блин. Не рассеяться бы здесь. Люди набиваются плотненько. — Ты хорошо всё обдумал? — с усмешкой спрашивает меня Лимончик. — Угу, — мрачно киваю я. — Ну, и молодец, — улыбается он. — Значит, будешь поступать, как надо, да? — Ага, — снова подтверждаю я. — Это правильно. Потому что я знаю, где твоя баба живёт. Знаю, где она учится и сколько человек её охраняет. Я всё про тебя знаю. И где родаки твои обитают тоже знаю. Знаю и слежу. Слежу за каждым из твоих близких. Он говорит тихим зловещим голосом, почти шёпотом. Говорит и сверкает злыми, горящими, как угли глазами. Мефистофель хренов. Я слушаю его, опустив голову и понимаю, что-то не сидит в том, что он мне тут вещает. Что-то не складывается. Какого хрена… — А это значит, — продолжает он, когда мы, выйдя из автобуса, входим в здание аэропорта, — стоит тебе сделать хоть один неверный шаг, одно движение, только трепыхнуться и девку твою схватят и, как ты говоришь, похитят. А потом отжарят во все дыры, по кругу, с особым удовольствием и по нескольку раз. А после вспорют брюхо и вытряхнут весь ливер. Представил картинку? — Я не понял, — хмурюсь я. — Не понял? — хмыкает он. — Вот же баран. Завтра если Бычок не выйдет, всё это станет явью. Твой сегодняшний кошмар обретёт плоть и начнёт сочиться кровью. — Так ты её не похищал выходит? — пытаюсь добиться прямого ответа я. — И где она сейчас? — В универе, наверное, — довольно улыбается он. — Или дома. Не знаю. Но надеюсь, прочувствовав весь ужас такого положения, ты уже не… — То есть ты меня на понт взял? — перебиваю его я. — Развёл меня? И ты её не трогал? Не похищал, да? Чётко мне скажи! — Так ты же лох, — хмыкает он. — Заруби себе это на носу. Ты лошок. Фраерок. И я с тобой могу делать, что угодно. Разводить, приказывать, забирать то, что посчитаю своим. Ясно? Ты сейчас побежишь прятать бабу свою, но это не сработает. У меня везде глаза и среди твоих людей тоже. Въезжаешь, Бро? Конечно, не похищал! Как бы ты так быстро всё организовал? Нет у тебя такого ресурса. Дебил! Программа «Розыгрыш» в натуре. Вот же ты ган*он! Один гемор от тебя. — И кто из нас баран в таком случае? — спрашиваю я, качая головой и останавливаясь. — Ты чё, «Вокруг смеха» насмотрелся? Боюсь, больше я не могу верить тебе на слово, и мне придётся твои слова проверить. — А? — широко открывает он глаза. — Чё ты сказал? — Человеку плохо! — громко говорю я. Он тут же вздрагивает и начинает оседать. — Бегом-бегом-бегом! Человеку плохо! Помогите! Анатоль, подсоби! Мы хватаем потерявшего сознание Лимончика, накрываем ему лицо и бежим вперёд. — Яна! — командую я. — Не стой, ищи наших встречающих. Всё проходит, как по маслу. Мы затаскиваем бедолагу в автобус. Парни остаются с ним, а я бегу на переговорный пункт. — Ничего-ничего, — хватаю я встречающую нас девушку под руку. — Его укачало просто, летать не любит. Сейчас он придёт в себя. Вас как зовут? — Екатерина. — Катюш, побежали, мне срочно позвонить надо по межгороду. Покажи, где тут у вас звонят. Мы возвращаемся в аэровокзал. Пятеро блатных напряжённо всматриваются в лица выходящих пассажиров, но Лимончика не видят. Они нервно переглядываются и перебрасываются короткими фразами. Катя приводит меня на переговорный пункт. — Это наверное будет долго, — волнуется она. — Вы могли бы из гостиницы позвонить. Это было бы удобнее. У нас же программа, а мы сейчас из графика выйдем. — Катюш, мы вообще сейчас чуть в Сочи не улетели, а ты говоришь график. Я Егор, кстати. Соединяют довольно быстро, мы ждём всего минут пятнадцать. Когда уже автоматы начнут устанавливать! Наташка сразу снимает трубку. Блин! Это чувство… это чувство ни с чем нельзя сравнить. Облегчение, когда ты узнаёшь, что твоему близкому человеку больше не угрожает опасность. Нет, это не камень с души, это по-другому. Это будто, твоя плоть становится… не знаю… становится пустой оболочкой. Тебе делается так легко, так хорошо, но земля уходит из-под ног и ты будто стоять не можешь. Вообще ничего не можешь, тебе надо лечь, не двигаться и не шевелиться. Твою дивизию… — Наташ, у меня всё хорошо. Мы только что прилетели в Краснодар. Я тебе из аэропорта звоню. Слушай внимательно. Без охраны никуда. Ни шагу, ни полшага! Ты меня поняла? Это прям критически важно. Ты все дела в универе сделала? — Все, — удивлённо отвечает она. — Значит, больше туда ни ногой. Ясно? Сиди дома и без надобности никуда не выходи. Лететь пока тоже никуда не надо. Будь пока под защитой Игорька. А когда я здесь дела закончу сразу прилетишь в Москву. Хорошо? — Хорошо, — соглашается она. — Ничего не случилось? — Нет, милая, ничего не случилось. Слава Богу! Потом, практически сразу, соединяют с «Вершиной мира». Игорь тоже оказывается на месте и я вкратце обрисовываю ситуацию и прошу с Наташки не спускать глаз ни днём, ни ночью и усилить охрану. Он обещает всё устроить. И только после этого я немного успокаиваюсь. Правда, теперь у меня появляется новая проблема с Лимончиком. — Очухался? — спрашиваю я, заглядывая в автобус. — Да, — отвечает Саня. — Выводите. Они выводят Назара. Выглядит он не очень. Рожа бледная, губы синие, как у покойника. Просто маска Гиппократа. — Бро, тебе конец, — хрипит он. — Не конец, а начало, юморист, — отвечаю я. — Всё, ты свободен, можешь идти. И больше так не шути. Видишь, от твоих шуток тебе и самому несладко. Он скрежещет зубами, но больше ничего не говорит, поворачивается и идёт прочь. Собака. Это ж надо было так обстановку усложнить. Навстречу ему бегут те бандосы, которые ждали его внутри. Подходят Новицкая и Скачков. — Разобрались? — спрашиваю я. — Ириш, заходи в автобус, мы сейчас. — Да, — хмуро отвечает Тимурыч. — Разобрались. У тебя что? План отработали? — Отработали, расскажу сейчас. Этот хер вернётся, я с ним закончу и расскажу. — Ты его отпустил что ли? Или не брал? — Отпустил. Действительно, не проходит и минуты, как Лимончик возвращается. Торопливо, практически бегом, он спешит к нам. Несётся впереди, а за ним еле поспевает ватага встречающих. Группа поддержки. — Сюда иди! — орёт он уже издалека. — Ты понял меня? Сюда иди! Он подскакивает ко мне и я вижу в его руке финку. — Сука! — хрипит он. — Сука! Кранты тебе! Сука! Кабздец! — Вопросы? — хмыкаю я. — Задавай. Ножечек только спрячь. А то так просто всё не закончится. Их шестеро, нас четверо. Толику я сказал сидеть в автобусе. Обстановка нервная и даже, можно сказать, взрывоопасная. Они окружают нас, как жаждущие крови вурдалаки. Да только шансов у них очень мало. Мы выглядим спокойно. — Отойдём, — киваю я Назару. — Перетрём тет-а-тет? Но он на взводе, и я его очень хорошо понимаю. Он дёргается в мою сторону, делая выпад ножом. Такой, чтобы попугать. Но меня пугать не надо. Я провожу захват и финка падает на асфальт.