— Тебе теперь с этим по жизни идти, — усмехаюсь я. — Да знаю я. Я у ж тысячу раз перед дядей извинялась. Он знаешь, что хочет сделать? — Женить тебя на первом встречном, — говорю я. — И при этом не на Джемале. И не на мне, разумеется. — Ты позвонил позлорадствовать? — вздыхает она. — Нет, мой друг. Я позвонил подбодрить тебя и сказать, что это пипец, какой факап, но не надо вешать голову, прошлое не поправить… Тут я запинаюсь и мысль моя переходит на тот факт, что я именно этим и занимаюсь, пытаюсь поправить прошлое… Она вздыхает. — Прошлое не поправить, — повторяю я. — Так что нужно сконцентрироваться на будущем. Понимаешь меня? — Понимаю, — покорно соглашается она. — Я так больше никогда не поступлю. Обещаю. Прости меня, Егор. Очень прошу. — Милая моя, у меня тебе незачем просить прощения. Готов не возвращаться впредь к этой теме, если ответишь на два вопроса. — Давай, — послушно говорит она. — Дверь не закрыла случайно. Времени до вылета почти не оставалось, Джемо позвонил и я решила поехать вместе с ним. Заторопилась. Дверью хлопнула и побежала. А на самом деле не хлопнула выходит. Вот. Что касается второго вопроса… Блин, Егор. Мы друзья с Джемалом. Такой ответ тебя устраивает? — Окей, — говорю я с улыбкой и кошусь на Анатоля, против такого произношения он не возражает. — Ладно. Теперь главный вопрос. — Состояние пока без изменений. Завтра должны отключать аппарат ИВЛ. Посмотрим. Я волнуюсь, но никаких новых сведений нет. — Слушай, ты меня прямо насквозь видишь, — говорю я. — Ну, извини. — Я завтра улетаю примерно на неделю. Попрошу Ферика, чтобы он тебя не высылал из Москвы. Хотя бы, пока с ребятами непонятно что. Она снова вздыхает. Утром мы встречаемся в аэропорту. Делегация у нас получается довольно представительной. Новицкая, Скачков с помощником, Яна, Анатоль, я и Саня с Сеней. Восемь человек. Для перевозки нам целый автобус требуется. Впрочем, это всё подготовлено. Автобус нас встретит. Номера в гостиницах забронированы. Причём практически у всех одноместные, что по существующим нормам абсолютный нонсенс. Но нам идут навстречу. Мы проходим регистрацию и идём на посадку. Атмосфера в аэропортах тёплая и, не знаю как это правильно описать, не такая как в моём будущем. Живая и практически ламповая. Мы летим на Ту-154. Самолёт классный, мой любимый. Мы располагаемся в передней части салона. У окошка сидит Новицкая, я — посерёдке, а у прохода Саня. Сеня сидит сзади, с Анатолем и Яной. Скачков с помощником — впереди меня. Размещение компактное, все рядышком. Примерно через час полёта я прошу Саню выпустить меня и иду в туалет. Двигаю в хвостовую часть. Он плетётся за мной. Иду себе иду по проходу, как вдруг меня окликают. — Бро, — доносится приглушённый голос справа. Я поворачиваю голову и вижу пассажира, вальяжно разместившегося в одиночку на трёх креслах. — Здорово, — говорит он. Твою дивизию… Ну, здорово, коли не шутишь. — Присядь побазарим малость, — подмигивает он мне и я, поколебавшись мгновение, опускаюсь в кресло рядом с ним, с дедом Назаром. Вечер в хату, ёлы-палы. — Доброе утро, — киваю я. — И вы в Краснодар? — Да, дела кое-какие, — кивает он. — Можно было позднее лететь, но решил вот с тобой вместе. Хоть поговорить спокойно, правда же? — Это точно, — киваю я. — Это точно. — Вот и ладушки, — улыбается он, прожигая меня злым взглядом. — А ты парнишка не промах. Удивил меня. Конкретно удивил. Даже замминистра ничего не может с этим удивлением поделать. — Так там же прокуратура, — пожимаю я плечами. — Сами понимаете, дело резонансное с большим вниманием со стороны общественности. — Да, молодец. Правда, молод е ц. Но вот что я тебе скажу, м о лодец. Вернее, не скажу, а вопрос задам. Ты девку свою, ту что в Новосибе, хочешь снова увидеть? Вернее, не просто увидеть, а живой и невредимой? Не торопись, подумай хорошенько прежде чем ответить. Время есть, нам ещё почти час лететь… 10. Мне приснился шум дождя В первое мгновенье возникает чувство, что двигатели не работают, а все пассажиры смолкают, прислушиваясь к ужасающей тишине, не предвещающей ничего хорошего. Что это такое? Мы падаем что ли? В подтверждение этой догадки внутри меня всё вздрагивает, органы подпрыгивают от ужасного скачка, от резко начавшегося неуправляемого падения или от преодоления звукового барьера. Тишина превращается в грохот и ужасающий рёв турбин и вой испуганных пассажиров. Я знаю, это лишь игры разума, моя неадекватная реакция, моё маленькое сумасшествие. Я опускаю глаза, чтобы мой сосед не успел понять, насколько я безумен и насколько он близок к финалу своей жалкой и никчёмной жизни. Я зажмуриваюсь, пытаюсь успокоить дыхание, стук сердца, ток крови. Хочу стать хладнокровной ящерицей, змеёй и крокодилом. Да, лучше всего крокодилом. Чтобы вот так ам, и всё, был Лимончик, а осталась только половина Лимончика, и та нижняя. ─ Да, ─ говорю я и поворачиваюсь к нему. ─ Хочу. Я чуть прищуриваю глаза, пряча безумный огонь и желание вцепиться ему в глотку, слишком явно читаемые в моём взгляде. ─ Конечно, хочешь, ─ посмеивается он. ─ Ты же не машина, живой человек, и пацан практически. Тебе сколько полных лет? ─ Пятьдесят четыре, ─ признаюсь я. ─ Просто выгляжу молодо. ─ И шутник, вдобавок, ─ растягивает он губы в улыбке. ─ В этом возрасте всё так остро воспринимается. Любовь, преданность, дружба, ненависть. Да? Я молча смотрю на него. Трудно поверить, что ему знакомо что-то, кроме ненависти из этого списка. Он поднимает руку и жмёт на кнопочку над своим сиденьем. Она загорается красивым зелёным светом. Как конфетка, сказочный леденец. ─ Слушаю вас, ─ улыбается стюардесса, возникающая как по волшебству. ─ Детка, принеси нам водички. Ты будешь, Егор? Я киваю, и она исчезает. ─ Красавица, да? ─ подмигивает мне Назар. ─ Юное прелестное тело. Вот подрастёшь, тогда поймёшь, почему из всех разнообразных угощений на празднике жизни я предпочитаю студенток-первокурсниц. Действительно ли красива стюардесса я не знаю, я на неё и не глянул, не до неё мне. А он меня провоцирует, сука. Неужели не знает, что я смогу сделать ему очень больно, даже если у него какой-нибудь сраный чёрный пояс имеется. ─ Вы мне это сообщаете в связи с предыдущим вопросом? ─ спрашиваю я. ─ Да просто так сообщаю, делюсь мудростью. Ты же ещё юнец желторотый, а юнцам свойственно переоценивать свои умственные способности. Они часто думают, что самые хитрые, и им единственным доступна истинная проницательность и даже неуязвимость. Недосягаемость. Ты можешь этого не осознавать, но ничем в этом плане не отличаешься от своих сверстников. Стюардесса приносит воду, но я не пью. Мало ли что ты задумал, хорёк. Сам пей. Обжегшись на молоке, буду дуть на воду. ─ Боль в юности тоже воспринимается очень остро, ─ продолжает разглагольствовать Назар. ─ Чего не пьёшь? Думаешь, отравлено? ─ Да вы пейте-пейте, ─ улыбаюсь я, как Шварц в «Правдивой лжи». ─ Я не хочу. Это твой кент у Анатоля дома клофелином баловался? ─ Боль, растерянность, предательство близких ─ всё это буквально разрушает личность молодых людей. ─ Давайте вернёмся к вопросу о девушке из Новосибирска, ─ всё ещё спокойно говорю я. ─ Давай, ─ усмехается он. ─ Вернёмся. ─ Отлично. И что же с ней? ─ Да хорошо всё, надеюсь, ─ улыбается Лимончик. ─ Прекрасно. А где она? ─ Всё ещё в Новосибирске, ─ смеётся он. ─ Так легко предугадывать, что ты скажешь, честное слово. Правда, что ли? Вот я предсказуемый дурачок. Чего же ты тогда не предугадал, что случится с твоим Бычком? ─ Трудно сдерживаться, да? ─ смеётся он. ─ Верю. Но ты неплохо справляешься. ─ Я со многими вещами неплохо справляюсь. Серьёзно, Сергей Олегович. Но не каждому человеку приходятся по душе мои умения, если речь заходит конкретно о нём. ─ Ох, грозный какой. Не надо только самолёт угонять, хорошо? До Новосибирска нам керосина не хватит. ─ Ладно, Назар, давай так… Игра твоя мне не нравится, ты и сам это понимаешь, да? Поэтому сделаем вот что. Я тебе задам несколько вопросов, а ты мне ответишь. Ответишь честно. Хорошо?