— Ничего пока… — А про девушку не спрашивал? — Нет, — качает он головой. — Не спрашивал. Мы вместе ужинаем, а потом мы с Наташкой едем к ней на квартиру. Рано утром я улетаю, а она остаётся решать свои дела. В Москве нас встречает Сергей Сергеевич и везёт в гостиницу. — Машину ребята перегнали в ремонт, — говорит он. — Через несколько дней будет как новенькая. — О, отлично. Спасибо большое. Скажите, сколько нужно денег. — Да, скажу, конечно, когда готова будет. Это не проблема. Мы закидываем Лиду домой, а меня прямиком в ЦК. Сразу иду к Новицкой. — Смотри-ка, — качает она головой. — Практически даже не опоздал. Молодец. — Привет, — улыбаюсь я. — Причём, не только от меня, но и от товарища Ефима и от Лены Ивановой. Я ей сказал, кстати, что ты хочешь её сюда перетащить. — За приветы спасибо, конечно, но перетащить её, по-моему, ты хочешь, а не я. Почему, интересно? — Потому что преданные и толковые встречаются редко. И их нужно за собой вести. Это наша гвардия. Мы ещё со временем кого-нибудь перетянем. Подрастут кадры немного и перетянем. А пока вот тебе гостинцы. Это кедровые орехи и мёд алтайский. Немного, я же без багажа, но всё-таки. Дорого же внимание, правда? — Спасибо, — качает она головой. — Ладно, иди к себе, проверь готовность, завтра утром вылетаем. Всё должно быть тип-топ. И чтобы никаких сбоев и проколов. — Ириш, всё и будет тип-топ. Вот увидишь. Краснодарский край, это, я тебе скажу, жемчужина в нашей короне. Мы так там развернёмся, что ого-го! — Иди. Болтун. И я иду. К себе в кабинет. Мои все на месте. — О, Егор Андреевич, привет! — Я же говорила, что он опоздает, — победоносно улыбается парням Яна. — Вы тут что, ставки на меня делаете? — усмехаюсь я, пожимая ребятам руки. — Заканчивайте, я же вам не скакун. Анатоль, как выходные прошли? Ева не уехала ещё? — Хорошо прошли. Ева здесь пока. — А родители как? — Всё хорошо, спасибо, — чуть смущается он, опасаясь, как бы я не начал обсуждать подробности при товарищах. — Отлично. Ладно. Давайте, ребятки, докладывайте, что у нас по поездке. Мы с вами сейчас должны пройти всю программу буквально по минутам, чтобы у нас ни одного сбоя не было, да? — Конечно, — соглашается Яна. Парни тоже кивают. — Гут. Сейчас кофеёк себе сделаю, а то я прямо с самолёта. — Я сделаю, — вскакивает со своего места Яна. — Спасибо, милая, — киваю я и падаю на свой стул. На столе меня уже ждёт куча бумаг, подготовленных коллегами. Так. Я начинаю их просматривать, но меня отвлекает телефонный звонок. — Алло. — Чурбанов. Привет. — Здравствуйте, Юрий Михайлович. — Выйди через пять минут, — говорит он. — Я мимо буду ехать. Посидим в машине, переговорим по-быстрому. — Понял, — отвечаю я. — Уже выхожу. — Давай. — Так, ребята, переносим совещание на пятнадцать минут. Я сейчас вернусь. Оке? — «Оке» говорить неверно, — поправляет меня Анатоль. — Нужно говорить «Оу кей», если уж ты хочешь блеснуть этим американизмом. Ну или, на худой конец, «окей». — Ладно, буду знать, — усмехаюсь я. Выхожу из здания и подхожу к дороге, туда, где должен появиться Чурбанов. Чёрная огроменная чайка останавливается прямо около меня. Я обхожу её и забираюсь на заднее сиденье за водителем. — Здравствуйте, Юрий Михайлович! Тачка у вас просто огонь! Бомба! — Не знаю, хорошо это или плохо, но привет. Водитель выходит и мы остаёмся вдвоём. Я утопаю в широком и, надо отметить, довольно удобном сиденьи. — Ты был прав, — сразу переходит к делу Чурбанов. — Он действительно просил выпустить своего дружка. Давай, рассказывай, что там за ситуация. Я доклад от вашего Печёнкина уже получил. Говорит эти двое застрелили милиционера. Действительно так? — Трудно сказать, — пожимаю я плечами. — Милиционер этот должен был меня застрелить по приказу Рахметова, да только сам пулю схлопотал. Печёнкин этот тот ещё тип, на самом деле. Но видите, хочет быть полезным. Беспринципный, но пользу действительно принести сможет. — Ну, расскажи тогда, что там за история с этим Бычком, или как его. Я рассказываю. В принципе, рассказываю, как есть, не утаивая и мотивы Печёнкина. — Понятно, — морщится Чурбанов. — Юрий Михайлович, а можно спросить об этом Сергее Олеговиче, о Назаре то есть. — Нет, Егор. — Я вижу, что вы, простите меня, что вы его воспринимаете, как болезненную проблему. Я бы очень хотел эту проблему устранить. Если вам это не вполне удобно, мы можем подключить параллельные структуры. — Нет, — хмурится он. — Ни в коем случае, я тебе уже говорил. — Да, я помню, — киваю я. — Но если бы вы хотя бы намекнули, что именно является его гарантией и как её… э-э-э… отозвать, я думаю, решение бы нашлось. — Да, ты прав. Этого человека нельзя просто устранить. Будут последствия. — Это связано с бриллиантами? — Что-что⁈ — недовольно бросает Чурбанов. — Не нужно тебе в это дело лезть. Я предупреждал уже. — Юрий Михайлович, он сам лезет, вы же видите. И не просто лезет, а хочет расшатать систему. Расшатать и переподчинить себе. И ладно бы деньги. Вам они безразличны, вы и так человек состоятельный. — Это ещё что за разговоры! — сердито восклицает он. — Но дело не в деньгах, а в возможности контролировать уголовную среду. Мы строим систему, в которой сможем влиять на преступный мир, а этого Лимончика интересует система, которая может влиять на власть. Вот и вся разница. Согласитесь, она огромна. Чурбанов качает головой. Это он понимает. — Юрий Михайлович, дело в бриллиантах? Но что он может предъявить? Реально ли у него есть что-то? — Так, этот вопрос мы сейчас обсуждать не будем, — решительно говорит он. — Точка. По поводу освобождения его приспешников я, разумеется, отказал. Там есть определённые сложности, но Печёнкин получил распоряжение совместно с прокуратурой доводить дело до суда. — Понял. Тогда я пошёл. Я завтра лечу к Медунову. Неделю меня не будет. — По комсомольским делам что ли? — Да, так точно. — Ну хорошо. Лети. Вернёшься — звони. Там уж, правда съезд начнётся. Нервотрёпки много будет. А к этому разговору, возможно, мы ещё вернёмся. Я возвращаюсь к себе и погружаюсь в работу. В обед звоню Айгюль. Она оказывается дома. — Ну что, пропажа, ты цела? — приветствую её я. — Ой… Блин… Егор, ну ты-то хоть…