- Ну, я тоже пока немногого добилась, - улыбнулась она. - Вы отважились осуществить свою мечту, а это, согласитесь, уже многое. Практически никто в наше время не рискует поменять синицу в руках - работу, положение, карьеру - на журавля в небе. Много ли людей вы знаете, которые, как вы, бросили все и занялись любимым делом? Александра пожала плечами. Он снова поднял свой бокал: - За вас. - За меня мы уже пили. - Ну почему вы все время сопротивляетесь, - полушутя пожурил Стас и, наклонившись через стол, приблизил свой бокал к её. Александра наконец решилась и залпом допила своё шампанское. Им принесли ассорти из морепродуктов. На огромном блюде со льдом рассыпаны были большие и маленькие раковинки со съедобными существами: плоские мидии, глазастые креветки и более крупные усатые креветки, загадочные моллюски велкс из тропических морей и свои, винклз, из Шотландии. Венчал же все это великолепие напомаженный расфуфыренный лобстер. Блюдо с морскими чудами водрузили в середине стола на алюминиевую подставку вроде трона, сопроводили всевозможными щипцами, иглами и прочими подходящими инструментами для чревоугодия - и почтительно удалились. Александра вдруг почувствовала, что страшно голодна, и подцепила с блюда аппетитнейшего лангустина. Стас же отдался процессу целиком, движениями знатока выковыривая и отправляя себе в рот ледяные тельца, безжалостно круша и ломая тоненькие панцири. - Так о чём вы хотели бы взять у меня интервью, Стас? - поинтересовалась она, когда с морскими гадами было покончено и официанты унесли со стола серебряные мисочки для ополаскивания рук после пира. - О вас. О том, для чего и почему вы решились открыть аукционный дом, и о том, что это такое на самом деле. - Стас отложил в сторону салфетку, которой он тщательнейшим образом вытер каждый палец, и снова сосредоточился на Александре. Она сидела в задумчивости. - Наверное, я хотела жить в собственном мире, - наконец ответила она. - Ну, это… не очень конкретно. - А какую конкретику вам хотелось бы услышать? - Скажите честно - вы решили заработать много денег, торгуя русским искусством? - прищурился журналист? Она улыбнулась: - Стас, я вас разочарую. Я не мечтаю заработать много денег - просто я знаю, что никогда их не заработаю. - Это почему же? - не поверил он. - Потому что для того, чтобы заработать много денег, надо их не просто любить - в них надо верить. Надо пожить детдомовской сиротой, чтобы искренне уверовать, что большие деньги могут что-то изменить в жизни, сделать счастливым, свободным, талантливым. Возвысить вас над людьми. - А вы в это не верите? - Я знаю, что это не так… Давайте ваш следующий вопрос. Журналист как будто смутился немного: - Александра, я ведь сегодня не готовился… Давайте вы мне сами расскажете о вашей работе. - О чем, например? - Ну, например, о том, как вы отбираете работы для аукциона. Она снова улыбнулась: - Беру те, что нравятся. - Так просто? - Конечно. Главный критерий - качество вещи. Я стараюсь найти хорошие работы хороших художников. - А что такое хорошая работа? - Прежде всего подлинная. Желательно не этюд, а полноценная вещь, такая, в которую живописец пытался вложить душу. Такая, которая ему была дорога. - Тогда кто такой хороший художник? - Для меня, как для аукциониста, - тот, который продается. - Вы шутите? Она ухмыльнулась: - Нет, я абсолютно серьезно. Принесли вторые блюда - ей камбалу на гриле, а ему огромный кровоточащий стейк. Голода она больше не чувствовала и потому не спеша ковыряла свою рыбу, наблюдая за Стасом. Тот, приходилось признать, был великолепен: ел с чисто мужской настойчивостью, но вместе с тем без жадности, изящно расправляясь с огромным куском мяса. Сейчас он показался ей гораздо моложе, чем при первом взгляде у «Вайта», лет тридцать от силы. Он чувствовал на себе её пристальный взгляд, но, казалось, ничуть им не смущался, утоляя голод здорового сильного зверя. «Поди, качается каждый день», - промелькнуло у Александры в голове. Вдруг Стас поднял голову и взглянул так, будто она была продолжением его стейка. У неё перехватило дыхание. Он как будто ухмыльнулся про себя и продолжил трапезу как ни в чём не бывало. Наконец с едой было покончено, и оба они заказали кофе. Стас о чём-то задумался. Она мельком посмотрела на часы. Господи, почти одиннадцать. Уж как-то чересчур сильно она позволила себе расслабиться с этим малознакомым мужчиной, вяло поругала она себя. - Александра, скажите, а подделки часто вам попадаются? - наконец прервал он молчание. - Разумеется. - А почему люди приносят фальшивки на продажу - по незнанию или обмануть хотят? - По-разному. - А почему аукционные дома их продают? - Никто не застрахован от ошибок. - Даже «Вайт»? Александра кивнула. Действительно никто. - Это поэтому вы отказались сегодня говорить о «Бриге «Меркурий»? - Стас, сколько экспертов, столько мнений. - Но мне интересно именно ваше мнение. - Стас прилип к ней своим масляным взором. Она молчала. - Пожалуйста, почти умолял Стас, - я очень хочу разобраться в этой картине. Александра колебалась: - Это не для интервью, я надеюсь? - Ну что вы, Александра, строго между нами и строго конфиденциально. - Её хороший художник нарисовал, - наконец осторожно ответила она. - Но не Айвазовский? - Нет. - Но ведь так похоже! - Похоже, - согласилась она. - И приемы-то все Айвазовского: тут вам и доминирующий цвет, и множество его оттенков, тут вам и темно-синий ободок вокруг луны, и сизая дымка на просвет сквозь бегущие облака, причем они написаны, конечно же, более плотной краской, чем небо и море. И волны такие безупречно гладкие, что без труда отражают лунный свет, а главное, они прозрачные, а сверху - кремовые барашки, тоже, конечно, положенные мазками более густыми. И волны классические, с безупречной градацией - от полупрозрачного аквамарина до черно-чернильных непроницаемых глубин, причем все это на одном дыхании, без видимых швов и переходов. - Так чего ж вам ещё? - Видите ли, секрет Айвазовского заключается в том, что при всем его необыкновенном натурализме каждый его холст - это грандиозная фантазия. Он рисовал не с натуры, он рисовал по памяти, по прихоти, если хотите. А прихоть, в отличие от техники, подделать невозможно.