- О чем это вы так глубоко задумались, Сашенька? - Владимир смотрел на неё внимательно. - Кстати, я приготовил вам деньги, как вы вчера просили. - Спасибо огромное. Я верну вам банковским переводом, - ещё раз заверила она. - Просто наличку мне здесь негде взять. Он махнул рукой и чуть поморщился: дескать, хватит о пустяках. - Так о чём задумались? - Вот размышляю о сегодняшней встрече, - ответила она. - Волнуетесь? - Да нет, чего, собственно, мне волноваться? Но, признаюсь, при мысли, что надо возвращаться в тот дом, становится как-то неуютно. - Хотите, я поеду с вами? - предложил он. - Да нет, что вы. Вячеслав человек особый, непредсказуемый. Ваше появление может его смутить, он возьмет да и поднимет цену. - Ну, это не так страшно. - Нет, Владимир, - твердо произнесла она. - Я должна поехать одна. - Может, дать вам с собой охранника? - Это для чего? - удивилась она. - На всякий случай. Россия всё-таки, а вы одна, с деньгами. - Глупости, он же фальсификатор, а не грабитель. Владимир неопределенно пожал плечами, но возражать не стал. Они быстро закончили завтракать, выпили чая и встали из-за стола. - А то пошли бы погуляли, - неожиданно предложил Владимир, - у меня сегодня выходной. Вон какая сказка на улице. Александра замялась. Больше всего на свете хотелось ей сейчас пойти с ним бродить по свежесозданному миру. Но откладывать поездку было нельзя. Видимо, борьба отразилась на её лице, потому что он вдруг махнул рукой: - Ладно, поезжайте, я вижу, что вам не терпится. Она благодарно кивнула. - Вам нравится мой дом? - спросил он её с гордостью, провожая в холл. Это был никакой не дом, конечно же: это было великолепное строение, на которое не пожалели огромных денег. Домом оно может стать лет через пятьдесят, когда сотрутся углы, когда стены впитают стоны любви, смех и крики; когда зеркала отразят лицо хозяина сто тысяч раз; когда паркет изучит каждую особенность его походки и наизусть сможет сосчитать его шаги; когда металлические ручки незримо примут форму ладони владельца, а выключатели будут отзываться на тепло его рук. Как было объяснить ему все это, чтобы не обидеть? Никак. Ей, наследнице родового гнезда, где свет настольной лампы хранил призрак задумавшегося за письменным столом прадеда, а на пустынной тумбочке все как будто лежали бабушкины очки, где картины мирно поблескивали в своих рамах, помня её с колыбели, словно улыбаясь ей, а кот уже - надцатого поколения по-прежнему звался Можай, где за окном росли те же яблоневые деревья и вид на сад практически не менялся сто лет, - как было ей объяснить все это властителю мира, им же созданного? - Тут очень красиво, - ответила она. - Очень красиво, - повторила, пытаясь усыпить его недоверчивость. Он, казалось, прочел её мысли и нахмурился. «Чего хочет от меня этот большой человек?» - вдруг спросила себя Александра. Этот грандиозный человек, которому так идет мрамор, огромные парадные лестницы, сверкающая позолоченная бронза и зеркала до потолка, бесчисленная антикварная мебель в безукоризненном состоянии, кажущаяся крошечной в углах великолепного особняка, массивные полотна в тяжеленных рамах и черный дог размером с теленка. Все в этом доме, казалось, отражало и подчеркивало божественный размах хозяина. Все, кроме наличия в нем души. Самое странное - возьмись она ему это объяснять, он, наверное, никогда бы не понял. Не захотел бы понять - потому что такие, как он, суть есть завоеватели, покорители, а не созидатели. Концепт родного дома им не только непонятен - он им просто не нужен. Или это ей просто кажется? Владимир между тем перестал улыбаться, и день неожиданно нахмурился, словно погода резко поменялась. Быстренько распрощавшись, Александра ещё раз поблагодарила хозяина за ссуду и отправилась к художнику. ГЛАВА 28 Испытание Пока она доехала до окружной, день посерел, съежился и померк. Снова пошел, повалил снег, слегка завихряясь со светло-чернильных небес. Александру охватило беспричинное беспокойство, и она уже пожалела, что из бравады отказалась от охранника. Наконец добралась до деревни. Припарковавшись на старом месте, по мягкому рыхлому снегу стала пробираться к воротам художника. От снегопада вокруг словно стемнело. Александра звонила и звонила, но никто не откликнулся. Подивившись прозорливости Вячеслава, она открыла калитку в воротах его ключом и вошла на участок. Где-то поблизости протяжно завыла собака, отчего на душе сделалось ещё сумеречнее. Снег все шел и шел - она отводила его рукой, словно театральный занавес. Стряхивала с рукавов, шла дальше. Вот уже и дом, на фоне белизны - темно-серый, будто необитаемый. Свет в окнах не горит, словно хозяин лег вздремнуть после еды, да так и не проснулся до сих пор. Дверь в дом оказалась незапертой. Постучав сначала ненавязчиво, а потом громче, Александра решилась войти без приглашения. На столике у рыцарского камина покоились останки вчерашнего пиршества. Айвазовского на столе, где она его оставила, не было. Бросив панический взгляд вокруг, она готова была уже затопать ногами от отчаяния, как вдруг увидела знакомую раму на диване. Сертификат лежал возле картины. Шагнув вперед с твердым намерением уже не расставаться с работой, Александра спрятала и полотно, и сертификат в своёй объемистой сумке. Наверху кто-то ходил. Или показалось? - Вячеслав! - на всякий случай позвала она. Ответа не последовало. Ну разумеется, искать хозяина нужно было на втором этаже. Вздохнув, Александра направилась к винтовой лестнице. Преодолевая последние ступени, она уперлась взглядом в темный глазок. На мгновение ей показалось, что глазок моргнул - и снова посветлел. Да нет, почудилось. Дверь на второй этаж, слава богу, была не заперта. Первое, что бросилось Александре в глаза, - знакомые рифленые подошвы армейских ботинок на широченной кровати, черным пятном обозначившиеся в полуоткрытой двери спальни. «Дрыхнет, - неодобрительно подумала она. - Напился, обкурился и залег». Порядок действий был ясен: разбудить, расплатиться и домой. Александра решительно направилась к изголовью, по дороге чуть не наступив на пустой шприц, который от толчка с легким звоном укатился под кровать. Сомнений не было: хозяин оттянулся вчера по полной программе. - Вячеслав! - громко позвала она и невольно залюбовалась лицом спящего художника. Мирно лежа теперь перед ней на сероватом белье, он казался необыкновенно, неправдоподобно красивым. Все тревоги и сомнения оставили его; казалось, черты лица распрямились, морщины как будто разгладились, и выражение такого глубочайшего, одухотворенного покоя проступило в его облике, что, будь Александра живописцем, именно так изобразила бы она лик святого. Или - гения. Сделав ещё шаг, Александра поняла, что хозяин дома мертв. И тут она услышала шаги. Они раздавались совсем близко. Сомнений не было: кто-то ходил в мастерской. С шумом выдвигал и задвигал ящики шкафов, иногда плавно поддающиеся движению невидимой руки, а иногда застревающие, цепляющиеся деревяшкой о деревяшку, и тогда - рывок, сухой скрежет, щелчок, и через секунду снова шершавое скольжение. Что-то искали. Бумажные листы с шуршанием приземлялись на пол, шлепались папки. На некоторое время все стихло, но Александра не смела пошевелиться. Вжавшись спиной в холодную стену за кроватью, она ждала. Из мастерской донесся яростный звон разбитого стекла - неизвестный с силой бросал какие-то склянки на пол. И при этом - господи помилуй - продолжал двигаться, быстро, ловко, уверенно. Снова все стихло. Слабые всплески. Резкий химический запах какого-то растворителя. И внезапно - легкое характерное потрескивание. Огонь! Шаги неожиданно приблизились - человек вышел из мастерской и, по всей видимости, стоял теперь у дверей спальни. «Сейчас он зайдет», - пронеслось в голове… Александру бросило в жар, словно она лежала на раскаленном противне. Но невидимка не зашел. Помедлив несколько секунд, шаги стали удаляться. Щелкнул дверной замок, застучали клавиши винтовой лестницы. Александра перевела дух, поневоле взглатывая дым, уже ощутимый в воздухе. «Надо выбираться отсюда. Господи, помоги». Она на цыпочках вышла из своёго убежища и, преодолевая ужас, выбралась на площадку перед дверьми. Там уже вовсю полыхал огонь. Дым, едкий, вонючий, черными зловещими клубами быстро заполнял помещение. Надо было срочно бежать, но, не справившись с любопытством, она заглянула в мастерскую. По полу были разбросаны вывернутые наизнанку ящики вперемешку с кипами каких-то бумаг, осколками банок, в которых, скорее всего, хранились пигменты, - все вокруг было в разводах красок. Рядом валялся и экран со стены, уже объятый пламенем. Кем бы ни был пришелец, в мастерской Вячеслава он учинил методичный разгром. Александра выскочила из мастерской и плотно закрыла за собой дверь. И в этот момент до неё снова донесся звук шагов. Вверх по лестнице поднимались. На мгновение она замерла - Вячеслав был мертв, документы уничтожены. Только одно могло заставить убийцу вернуться - сама Александра. Круто развернувшись, она бросилась в спальню художника, распахнула окно и, быстро оглядев пространство под окном, набрала в грудь воздуха и нырнула вниз, в объятия пухлых разросшихся сугробов. Как она и надеялась, приземление было почти безболезненным. Выкарабкавшись кое-как из снежной глубины, Александра изо всех сил погребла к воротам. Спасший её снег теперь мешал, лип, утяжелял, цеплялся, забивался в сапоги, в рукава и за шиворот, леденил и царапал. Быстрее, как можно быстрее выбраться отсюда. И главное - не оборачиваться. Она знала, что, посмотри она назад - и останется здесь навсегда. Медленно, все дальше она уходила от проклятого дома, таща за собой сумку с драгоценной добычей. С каждым взмахом все ближе было спасение. Только дышать становилось все труднее - казалось, вместо ядреного морозного воздуха легкие её с каждым вдохом наполнялись смрадом жарящегося человеческого тела… Не сразу совладав трясущимися руками с ключом от машины, она убрала картину в багажник, бросила на пассажирское сиденье рядом сумку с деньгами и сертификатом и нажала на газ. Ей все казалось, что вот-вот её догонят, выволокут из машины и положат рядом с незадачливым поддельщиком на широком медвежьем ложе. Чуть успокоилась она, только когда её «форд» влился в жиденький поток машин на шоссе. Что теперь делать? Искать помощи? Просить прощения? Мстить? Александра постаралась взять себя в руки, и какое-то время ей казалось, что ей это удалось. Но по тому, как резко, словно брызги, отлетали от её «форда» идущие рядом машины, как бешено сигналили в ответ и кричали водители неслышные проклятия, она вскоре осознала, что находится в полувменяемом состоянии. Резко затормозив, она притулилась к обочине, выключила мотор и затаилась. Некоторое время она сидела неподвижно, глядя, как хлопья снега несутся ей навстречу, заметая лобовое стекло. Потом вдруг, словно спохватившись, стала судорожно шарить по карманам. Обнаружив в одном из них глянцевую визитку с золотым обрезом, она сразу успокоилась, с облегчением включила зажигание и, выжав газ, вернулась на шоссе, да так лихо, что проходящая мимо «Лада» шарахнулась от неё и тут же злобно загудела. Но Александра не обратила на этот справедливый гнев особого внимания. Она включила сигнал поворота и, проехав через сплошную полосу, развернулась на 180 градусов. ГЛАВА 29 Назад