Без картин мастерская художника больше не походила на мастерскую, а превратилась в убогую грязную конуру, логово загнанного зверя. И только окно, старинное окно с цилиндриками белых прутьев осталось прежним, запорошенное снегом, залитое теплым лунным светом. - С чего это тебе вздумалось замерзать здесь? - снова обернулся к ней художник. - Здесь ведь Андрей живет? - вместо ответа спросила она. - Жил. Оба замолчали. - Теперь я понял! - Он хлопнул себя по коленке. - Ты та краля, родители которой упекли Андрея в тюрьму. Александра лишилась дара речи. - Это ведь ты, правда? - злорадно спросил он, потряхивая бородой. «Интересно, стал бы он меня спасать, если бы раньше догадался, кто я», - пронеслось у неё в голове. - Неправда, - твердо ответила Александра, выдержав его взгляд. - Кто вам сказал эту гнусную ложь? - Кто же ещё, - усмехнулся художник, - Андрей и сказал. - Он не мог, - упрямо произнесла она, хотя ни на минуту не сомневалась, что, конечно же, мог. - Да ладно, какая теперь разница, кто что сказал, - неожиданно миролюбиво прокомментировал художник. - А за то, что мы кому сделали, там ответ держать будем. - Резким движением он выбросил вверх костлявую руку с поднятым указательным пальцем. Александра проследила за его жестом. Вячеслав между тем взялся за початую бутылку водки и плеснул содержимое в стакан. - Будешь? - спросил он, протягивая ей посуду. Александра догадалась, что он уже успел приложиться. Она кивнула, приподнялась и взяла стакан. Он плеснул и себе. - За искусство, - поднял он стакан и выпил залпом. Она неожиданно для себя последовала его примеру. Он заботливо протянул ей заветренную дольку яблока. - Ты как здесь оказалась? - А вы? - вопросом на вопрос откликнулась Александра. - Я домой поленился ехать, вон как дороги замело. - Значит, Андрей по-прежнему живет здесь? - Нет, но мастерская числится за ним. И ещё одну, на Вавилова, он себе прикупил. Я здесь жил после отсидки, а потом, когда деньжат поднакопил, домишко в Прохоровке купил, а сюда иногда по старой памяти заезжаю. Так зачем ты сюда притащилась? Александра пожала плечами. Но художник смотрел на неё пристально, ожидая ответа. - Воспоминания, - выдавила она из себя. - Понятно… приятные. - Всякие. - И это понимаю. Хороший мужик Андрей. Жаль только, с тобой связался. Погорел. А ведь какой талант был. - Он снова плеснул ей в стакан. - Давай за него, что ли. Александра поколебалась, но снова выпила. - Так что он вам рассказывал обо мне? - против воли не смогла удержаться она. - А тебе интересно? Ну разумеется, интересно. Ты была пай-девочкой, а он нехороший мальчик, да ещё из тьмутаракани. Вот твои родители и попросили кого следует, чтобы им помогли убрать Андрея навсегда с твоего горизонта, чтобы он оставил их девочку в покое. А за это картиной расплатились. Она вытерла выступивший на лбу пот. - Я, пожалуй, пойду, - сказала она решительно и села на кровати. - Нет, ты уж подожди, - мужик привстал, словно собираясь её остановить. - Скажи сначала мне одну вещь. Она не испугалась и посмотрела в его красное потное лицо, дотягиваясь до платья: - Что сказать? - Скажи, как узнала, что картинки на выставке были мои. Она пожала плечами: - У вас в глазах такая же тоска, что и в картинах. Он счастливо улыбнулся: - Мастерица кружева словесные плести. А ещё что-нибудь сплести можешь? Александра задумалась: - В ваших окнах тоска по свободе - по миру, по небу без клетки, по пространству. По бескрайнему вечному морю с одиноким кораблем, затерянным в ночи… И тут в её зрительной памяти неожиданно всплыл лунный свет в левом, ночном «Окне» Вячеслава, тончайшие серебристые лессировки, темный ободок луны… Словно кто-то раскаленной спицей проткнул ей сердце. - А Андрей рассказывал, какой картиной расплатились мои родители? - Она постаралась выговорить все это равнодушным тоном. Художник усмехнулся: - Приезжай лучше ко мне в гости. Я тебе свои работы покажу. - Приеду. - Не соврешь? - Нет, я никогда не вру, - спокойно сказала она. - Значит, точно соврешь, - помотал он головой. - Когда придешь? - Завтра, - твердо пообещала она. ГЛАВА 25 Напролом День выдался солнечный, морозный. Выпавший за ночь снег ещё не успел ни осесть, ни замараться, потому сугробы высились белоснежными сверкающими горбами. Она открыла глаза в своём гостиничном номере и не поверила: небо было таким, каким она помнила его из детства, синим, звенящим, бесконечным, сказочным. На его фоне парили пряди сверкающих сосулек - обледенелые веточки старой березы, - мелодично позвякивая от малейшего дуновения ветра. Казалось, каждый вздох, сделанный в этом мире, дарил бессмертие. Позавтракав спозаранку, Александра взяла в гостинице напрокат маленький черный «форд» и неслась теперь по хорошо накатанной дороге во Владимирскую область. По странному совпадению, в деревне, где окопался теперь Вячеслав, жили её старые друзья, так что ехала она сейчас в объезд пробок хорошо знакомыми «партизанскими» тропами. Её всегда поражало, как меняется окружающая город природа в зависимости от времени года: летом кажется, сколько ни отъедешь от Москвы, идут все те же чахлые истоптанные рощицы, где от людей не укрыться. А зимой чуть окружную переехал - сразу попадаешь в царство непроходимых безмолвных лесов с остроконечными макушками старых елей, с их раскидистыми лапами, гнущимися к земле под тяжестью снега. До Прохоровки она добралась на удивление быстро. Как только машина свернула на деревенскую дорогу, стало лихо подбрасывать на водительском сиденье. Даже зима оказалась не властна над гигантскими рытвинами. «Как же здесь осенью-то ездят?» - невольно поежилась Александра. Дома вокруг были такие же неровные, как и дорога: рядом с кособокими деревенскими избушками безо всякого предупреждения высились краснокирпичные виллы; мусорные свалки, чуть облагороженные снегом, соседствовали с ухоженными палисадниками; вдоль каменных заборов красовались стройные рядки новопосаженных елочек - и тут же торчал сгоревший остов автомобиля. От всего этого неприятно сжималось сердце. Непонятно, на что тоскливее было смотреть, - на сгнившие, раздавленные нищетой крестьянские халупы с выпиленным коньком над провалившейся крышей и остатками резных наличников или на уродливые в своёй безликости коробки свежевозведенных особняков. Дом Вячеслава стоял в глубине, на порядочном расстоянии от фасадной линии; тропинка к нему уходила между двумя домами - деревянным и каменным, словно хозяин с самого начала заявил, что не принадлежит ни к одной из двух реальностей деревни. Оставив машину на обочине, рядом с высоким соседским забором, снег вокруг которого был расчищен, Александра отправилась по тропинке к гигантским железным воротам. Ждать пришлось долго. Черная пластмассовая кнопочка звонка, на которую она уже несколько раз надавила, казалась абсолютно бутафорской, не соединенной ни с чем за высоченными створками ворот. Александра стала подозревать, что сезам никогда не откроется. С опозданием она вспомнила, что не взяла у художника номера телефона. Неожиданно за оградой явственно послышался скрип шагов. - Кто? - спросил недовольный голос, который она тут же узнала. Через секунду калитка в воротах отворилась, и Вячеслав приветствовал её во всей своёй красе - в покоцанном ватнике, рваных джинсах и шапке-ушанке с крыльями ушей вразлет. - Приехала, не обманула, - удовлетворенно сказал он и, потирая красные руки, развернулся и заспешил обратно к дому по нечищеной тропинке, по колени утопая в сугробах. Стараясь попасть в его следы, Александра зашагала за ним. Издали дом художника выглядел весьма необычно. Это была то ли вольная копия, то ли фантазия на тему средневекового рыцарского замка. Круглую оштукатуренную, но некрашеную серую башню в три высоченных этажа венчала зубчатая крыша. Узкие окна напоминали бойницы. Слева от дома лепились какие-то громоздкие ангары - ни дать ни взять склады с боеприпасами. Тем временем прямо по курсу у них возник странного вида механизм с телом рафика и тракторными колесами.