ГЛАВА 16 Ночной звонок Номер её оказался на тринадцатом этаже. Александра боялась высоты. Еще со времен её первой работы в лондонском отделении американской брокерской фирмы «Кантор и Фицджеральд», той печально знаменитой компании, чьи офисы располагались на последнем этаже Всемирного торгового центра в Нью-Йорке, она терпеть не могла ту особую невесомость в лифте, которая наступает при быстром скольжении вверх металлической кабинки. Потому каждая поездка в Штаты, в головной офис, оборачивалась для неё пыткой. Но сейчас попросить поменять номер у неё просто не было сил. Отыскав нужную дверь и открыв её электронной карточкой-ключом, она на ходу сбросила туфли, одежду, распахнула балконную дверь, чтобы выгнать застоявшийся воздух, и стала сдирать с кровати подоткнутые под матрас покрывало и одеяла. Наконец, превратив кровать в хаос, она повалилась в неё замертво, надеясь уснуть, как только сомкнет глаза. Но сон не шел. Что-то бунтовало внутри, просило выхода. Какую-то мысль надо было додумать, какое-то чувство дожить. И дожить именно сейчас. Она открыла глаза, честно расслабилась и дала подступить к горлу эмоциям, обуревавшим её весь день, ничего уже не заглушая, не давя, не контролируя. И вдруг - громко, жалобно, дурным голосом завопила от немыслимой обиды, забилась на кровати как зверь, раненный уже не в первый раз, но в первый раз смертельно. Постепенно вой перешел в короткие рыдания - и потом так же внезапно оборвался. Лежала она теперь в полном оцепенении, не различая вокруг себя предметов; только почему-то звуки остались - слышала она отчетливо, как за стеной в соседнем номере работает телевизор. Сколько она так пролежала - неизвестно, только спокойствие внешнее в конце концов перешло в спокойствие внутреннее. В комнате было свежо. Занавеска белым сильным парусом вздулась вдоль балконной двери - словно брамсель на фок-мачте. Луна медленно закатилась за огромную темную тучу, и в комнате стало совсем темно. Чувствовалось приближение грозы. Александра откинула теплое невесомое одеяло и, поеживаясь, подошла к распахнутой настежь двери балкона - словно приблизилась к живому, тревожно дышащему существу. Ветер злобно и угрожающе взвыл, ухнув вниз, в каменный колодец, чернеющий у самых её ног. Неспешно обведя взглядом сияющий огнями горизонт Лондона, она уставилась вниз, туда, где исчез ветер. Словно почувствовав её живейший интерес, ветер снова возник перед ней, на этот раз предупреждающе полоснув по лицу. Она поняла, что он её пугает. Предлагает отступить, пока не поздно. Но страха больше не было у неё в душе. Наоборот, что-то внутри встрепенулось радостью в ответ на грозные неласковые зазывы. Что-то родное услышала она в этом реве, и в душе у неё возникло стойкое чувство, что, шагни она сейчас в ночь, в эту отвесную пустоту, - и легко и без усилий полетит вослед ветру, купаясь в грозовом небе. Туда, где её уже ждут. - Опомнись, - проговорила Александра вслух, уже почти чувствуя, как делает шаг навстречу свободе. И с новой силой поняла, что это за ней явился ветер, что весь мир вокруг неё - живой, и эту трепещущую жизнь чувствовала она сейчас необыкновенно остро. Острее же всего ощущала она жизнь собственную, мерно творящуюся в её теле. Стояла она теперь неподвижно и слушала, и как будто даже слышала, как бежит кровь у неё по венам, как бьется сердце, толчками разгоняя эту самую кровь, как копошатся и суетятся внутри неё крохотные молекулы, тела и антитела. Это была она, и в то же время это была не вся она. - Глупость какая, - снова произнесла она вслух, пытаясь спугнуть соблазн. Но соблазн все нарастал. Ветер звал, молил, заклинал, ожив и перестав прикидываться. Он тянул её за собой, тщился сбить с ног, подтолкнуть, обласкать и объять. Александра смотрела вниз, пытаясь представить себя уже другой, там, внизу. От той, другой, отделял её только один шаг. Отвесный, но не широкий. Да, здесь, сейчас, это была она, повернувшаяся лицом ко тьме. Но и там, внизу, тоже была она, лужицей крови и мяса, горсткой переломанных костей. Но - тоже она. Просто уже в другом, следующем мире. И разница между ней сиюминутной и ею же через один этот шаг была не так уж велика. Главное было в другом: тут, здесь, сейчас была одна боль - бесконечная, непереносимая, беспросветная боль. А там внизу - был покой. - Я не заслужила счастья, - тоскливо произнесла она. - Но ведь покой - покой-то я заслужила. И словно в ответ на её вопрос ветер внезапно стих, и мерное лунное сияние полилось на мир. Эта мертвенная нежность была так прекрасна, что Александра улыбнулась в ответ. Да, это её бездна, её уют, её последнее пристанище. Легко выдохнув, она подалась вперед, навстречу покою… И тут, так чертовски не вовремя, зазвонил её телефон. Она не собиралась отвечать звонящему, но все - гармония стихий, обещание счастья, или хотя бы вечного покоя - все было мгновенно уничтожено этим проклятым звонком. А мобильный все бренчал и бренчал. Страстно желая отключить наглую сволочь, она принялась в темноте нашаривать телефон, но безуспешно. Пришлось включить лампу на прикроватной тумбочке. Желтый электрический свет вспыхнул так грубо, словно с размаху врезался ей в плечо. Звонок замолчал. Александра наконец нашла трубку, но не успела она нажать на кнопку выключения, как телефон забренчал снова. Номер был незнакомый. Она взглянула на часы. Десять минут первого. Ну вот кто, скажите на милость, может набраться такой наглости, чтобы не переставая названивать за полночь незнакомому человеку? Она не выдержала и поднесла трубку к уху. - Вам час на сборы хватит? - Хватит, - машинально ответила Александра. Часа на сборы ей действительно было достаточно - только на какие, да и при чем тут вообще сборы? - Я через два часа улетаю в Москву и беру вас с собой. Машина ждет вас внизу, она отвезет вас домой и сразу в аэропорт. - Тут он сделал небольшую паузу. - Я не люблю ждать, так что давайте побыстрее, ладно? - Ладно. Стоп, вдруг опомнилась Александра, она ведь не сказала, что летит с ним. Но ведь он, собственно, и не спросил. В трубке уже дали отбой. ГЛАВА 17 В Москву Её привезли в Лутон - она и не знала, что оттуда летают частные самолеты. Она оглядывалась в аэропорту и всю дорогу до выхода на посадку в самолет - огромный «боинг». Но хозяина нигде не было видно. Обнаружился он уже в салоне: сидел в кресле к ней лицом и читал «Файнэншл таймс». Перед ним на столе стояла бутылка минеральной воды. При появлении Александры он на минуту оторвался от газеты, кивнул и снова углубился в изучение новостей. Предоставленная сама себе, Александра почувствовала облегчение. Поколебавшись, она устроилась в кресле напротив и принялась старательно смотреть в окно. Уже минут через десять темная декабрьская ночь засияла мириадами огней плывущего под ними Лондона. Александра вдруг почувствовала страшную усталость. На вопрос подошедшей стюардессы о еде она хотела было ответить отрицательно, но тут её спутник снова оторвался от газеты. - Принесите нам чего-нибудь легкого, - скомандовал он и посмотрел на Александру. - У вас уже есть план? - задал он вдруг вопрос таким тоном, словно они заседали на бизнес-встрече. Она задумалась. Если честно, даже самые простые мысли давались ей сейчас с трудом, но под его взглядом она поневоле выпрямилась в кресле. - Завтра в Москве открывается антикварный салон, - наконец вспомнила она. - Возможно, там что-нибудь удастся откопать. Представив на секунду, что ей придется спуститься в банку со скорпионами, она непроизвольно вздохнула. - Что же вы собираетесь там откопать? - Видимо, её ответ его не устроил. - Я хочу прежде всего понять, ходят ли по Москве другие работы этого же мастера, или «Бриг» был сделан по индивидуальному заказу. - Уже что-то, - пробормотал себе под нос Владимир. Александре нестерпимо хотелось спать, так что ей с трудом удавалось держать веки открытыми. Она вообще много спала, так уж был устроен её проклятый организм - восемь часов минимум. В это время принесли «что-то легкое»; он налил ей шампанского, не спрашивая, подвинул плошку с черной икрой, блюдо с крабами и какие-то салаты. - Итак, вы уверены, что это свеженаписанная работа? - Несомненно, - подтвердила она. Икра оказалась вкуснейшей. - Холст состарен исключительно профессионально, кракелюр сделан умело и очень тщательно, не просто по принципу «печка - балкон» - то есть сначала в жар, потом на мороз, а потом разбить о край стола, - но любовно, со знанием дела. И писал работу очень талантливый современный художник, сложившаяся индивидуальность. - Вы его знаете? - Он впился в неё глазами. Александра спокойно выдержала его взгляд: - Нет, не знаю, но вижу, что автор самобытный. - Почему? Она молча пожала плечами. Пускаться в подробности не хотелось. - Когда я рассматривал работу, мне показалось, что она очень старая и грязная, - небрежно заметил её собеседник. Она посмотрела на него с удивлением - впервые Владимир упомянул, что видел работу живьем. И даже рассматривал. - Есть десятки способов загрязнить холст: можно нанести пыль на поверхность холста, можно грязь непосредственно подмешать в краски… - начала объяснять она. Он перебил её: - Но если грязь подмешивать в краски, любой химанализ это непременно покажет. К тому же современный художник пишет современными красками, не так ли? А раз так, то и это анализ тут же обнаружит. Александра вздохнула и отодвинула тарелку: - Ну нет, с красками все значительно сложнее. Работать современными материалами совершенно не обязательно - старые краски достать относительно легко, особенно во Франции на барахолках, их там продают во множестве. Можно, наконец, и самому приготовить, в домашних условиях. - А как же холст? Ведь я слышал, что у каждого холста своё особое плетение. - Можно взять старую картину, соскоблить оригинальную живопись, а само полотно использовать для подделки. При этом фальсификаторы часто используют не только старый холст, но и оригинальный грунт.