- Лот двадцать семь не продан, - с уже привычной монотонностью объявил Ричард, тихохонько стукнув молоточком. - Я поднимал руку, вы меня не увидели, - вдруг спокойно и твердо произнес низкий мужской голос. Зал как по команде стих. В наступившей тишине туловища синхронно повернулись к выходу. Александра подняла голову. В самом конце зала, практически в дверях, стоял её ночной гость, возвышаясь над толпой на голову. Встретив взгляд Александры, он еле заметно усмехнулся и невозмутимо продолжил: - Плачу пять тысяч. Разместившийся рядом народ отхлынул от него, как от чумного, но он, казалось, этого не заметил. - С молотком, - пробормотал оживившийся аукционист. На аукционном жаргоне это означает, что рука покупателя поднялась одновременно с опускающимся молотком, а значит, аукционист имеет право снова открыть торговлю по этому лоту. - Лот двадцать седьмой - Мария Васильева. Мужчина в конце зала дает пять тысяч, кто больше? Публика смолчала, и иконка Марии Васильевой была продана по старту. Толпа словно очнулась. На некоторых лицах вдруг появились улыбки. Следующие два лота тоже купил незнакомец. Казалось, ход аукциона был переломлен. В торговлю за третий лот против незнакомца вступил антиквар из Петербурга. Следующий за ним лот был куплен доброжелательным коллекционером из Москвы. В Александре вдруг проснулась надежда. Она подняла голову и оглядела зал. - Что же вы фуфло такое покупаете! Здесь же одни подделки, - вдруг визгливо прокричал с места тот самый кругленький дилер в очочках-велосипеде. Народ опешил. Александра же бешено взглянула на Макса. «Господи, ну сделай же что-нибудь!» - хотелось крикнуть ей. Но Макс, казалось, и не замечал происходящего. Деловито читая каталог, он не поднимал головы. - Точно, фуфло одно, - подтвердил другой дилер из противоположного конца зала, коротко стриженный востроносый проныра, бывший зек. Вокруг забурлило. Дилер, подавший голос первым, снова заорал: - Сплошной фальшак! «Макс, - мысленно взмолилась Александра. - Макс…» Ничего не понимающий аукционист ошалело уставился на неё. - Гнать таких надо с рынка, - снова прокричал второй дилер. Поднявшись, он стал пробираться к дверям вдоль всего ряда. Все вставали со своих мест, пропуская его к выходу; словно волна побежала по залу. Спектаклю, казалось, не будет конца. Скованная молчанием, Александра сидела неподвижно и смотрела поверх голов. Кричать им в ответ с места она не могла. Охраны, подготовленной к таким ситуациям, у неё не было. Дилер номер два между тем покинул зал. Аукционист, не понимающий русского языка, окончательно растерялся и стих. - Продолжайте, - приказала она ему. Тот объявил следующий лот, тщетно пытаясь выговорить непростую фамилию. Этот заикающийся дрожащий голос, чудовищно коверкающий русское имя, казалось, подвел финальную черту. Зал протестующе заревел. И тут, словно из-под земли, вырос перед Александрой её ночной гость. Остановившись прямо у её стола, к ней лицом, спиной к зрителям, он демонстративно положил перед ней заполненную заявку на заочное участие в торгах на ещё не объявленные лоты. К заявке была приложена визитная карточка с мобильным телефоном, добавленным от руки. Улыбнувшись Александре так, словно они были вдвоем на пикнике, он развернулся и невозмутимо двинулся к выходу. Она, как и все присутствующие, молча наблюдала, пока он не исчез из виду. На секунду Александре показалось, что вот сейчас его примеру последуют все - просто встанут и уйдут. Но нет. Зрелище оказалось слишком захватывающим. Все по-прежнему оставались на своих местах, с нетерпением ожидая, что же будет дальше. Но дальше не было ничего. Аукционист возобновил торги, и Александра, как в тумане, стойко просидела ещё семьдесят лотов. За исключением тех пяти работ, на которые оставил заявку ночной гость, ни один лот больше продан не был. ГЛАВА 14 Отчаяние Она сидела в своём маленьком офисе и смотрела в одну точку. Больше всего в этот момент ей хотелось перестать существовать. Это только в первый раз крушение мечты - непереносимо. Это только однажды кажется, что легкие не могут больше набрать воздуха, дыхание останавливается и сердце вот-вот разорвется на много маленьких кровавых сполохов. Это только сначала мерещится, что не переживешь, а главное, и переживать незачем. В следующий раз уже все по-другому. Уже знаешь, что выживешь и будешь жить ещё долго. Делаешь вдох поглубже, и мутное оцепенение охватывает душу. Александра вытерла откуда-то взявшиеся в глазах слезы. Ничего такого было нельзя. Реветь - нельзя. Жалеть себя - нельзя. Даже забраться под одеяло с головой нельзя - через пару часов надо было оправляться на вечеринку, и никак недопустимо появляться там опухшей. Все, что было можно, - это взять горку счётов со стола и заняться их просмотром, прикидывая, какие долги надо оплатить немедленно, а с какими можно ещё потянуть. Словно раскалённый металл из огня, сгребла она счёта. Но даже её железной воли не хватило на то, чтобы до конца отключить противный внутренний голосок, который всё нелепо повторял один и тот же вопрос: «За что?» Вот ведь странно, она давно уже усвоила, что ни за что. Именно ни за что, а просто так. Однажды просто так могут взять и отнять все - не важно что: любовь, честь, деньги, да что угодно. Люди, случай, судьба - все и всегда могут прийти и все забрать, просто так, без причины, без повода, без какой-либо вины или проступка. Все, кроме одного, - чувства собственного достоинства… - Извиняться перед «Вайтом», - произнесла она отчетливо и сухо, в пустоту сгустившегося сумрака, - я не буду. - И нахмурилась. - Переживу. «А нужно ли переживать? - не унимался внутренний голос. - Может быть, хватит?» Ведь в этой жизни у неё, кажется, все кончилось. Любовь кончилась, друг кончился, дело кончилось, деньги кончались; будущего - нет. Тем, что она умела и любила делать, она заниматься больше не сможет. Что, собственно, ей оставалось - в эти пятьдесят с гаком лет, если предположить, что она проживет столько же, сколько всё женщины её семьи по обеим линиям? Разве что забиться в какую-нибудь дешевую нору навеки. Влачить жалкое существование. Но стоит ли? Почему-то с неожиданной нежностью подумала она об убогих старичках, вечно ковыляющих от станции её поселка в далекой России. Летом в облаках пыли от несущихся мимо автомобилей, а зимой по тропинке в высоких сугробах. Наверное, и она смогла бы жить так - сидеть и наблюдать в окно, как пламенеет солнце на позднем восходе в тридцатиградусный мороз. И как твердое, светящееся белесым металлом небо постепенно мягчает и даже голубеет… Просто дышать и от этого быть счастливой - ну не сейчас, так через пятьдесят лет. Только чем заполнить эти полвека? Александра поёжилась. Словно перенеслась она мысленно в свой последний февраль в России, и холодно ей стало. Только холод этот, казалось, происходил не снаружи, а изнутри - остыло что-то в груди… И с радостью поняла она, что жалости к себе не испытывает. «Тогда зачем же тащиться на эту вечеринку? - вдруг опять вмешался голосочек. - Поезжай домой и додумай веселую мысль». В самом деле - зачем? На этот вопрос она не могла дать себе членораздельного ответа. Просто не могла она вот так взять и показать окружающим, что сдалась, что растоптана, уничтожена, сбита. Пусть сама себе она в этом признаться могла, но другим - никогда. Взгляд её упал на узкий белый конверт, пришедший с сегодняшней почтой, которую она так и не раскрыла. Она тут же узнала почерк, достала письмо и принялась читать. «Уважаемая мадам, - так начиналось послание. - Приношу свои глубочайшие извинения за то, что не смогла встретиться с Вами во время Вашего визита в Париж. Срочные дела, а также резко ухудшившееся состояние здоровья послужили причиной моёго срочного отъезда на юг. Тем не менее, я по-прежнему хотела бы сотрудничать с Вашим аукционным домом. Поэтому свяжитесь со мной по нижеуказанному телефону для согласования нашей встречи с целью оценки моёй коллекции. Я проживаю сейчас в Монако, где планирую пробыть до конца марта. Буду очень рада, если Вы сможете приехать ко мне до рождественских праздников и оценить мои шедевры. С признательностью и надеждой на скорую встречу». Письмо было подписано княгиней Оболенской собственноручно. В правом углу листка, как и положено, был адрес. Александра скривилась: очередная насмешка судьбы. Неужели та картина, чье изображение княгиня прислала ей на расплывчатой фотографии и которую она хотела показать Александре в Париже, и есть вайтовская копия «Брига «Меркурий»? Может быть, сначала княгиня хотела продать её через Александру, а потом передумала и отдала конкурентам? В этом и есть секрет исчезновения всей коллекции - она пошла к «Вайту»? Тогда на карту поставлено очень много денег… Или у княгини действительно по-прежнему висит подлинник. Только где же это он у неё висит? Ах да, она же сдала картины в банк. Странно все это как-то. В глубине души Александра была согласна с Максом - не могли «Меркурий» вот так просто взять и вывезти из России за границу. Даже в самые бандитские времена. Только незачем ей было теперь над всем этим задумываться… Жалобно зазвонил мобильный. Она не ответила на звонок, не проверила, кто звонит, вместо этого поднесла к глазам часы. Вздохнув, сгребла в горсть ключи от машины, встала и надела пальто. Пора было ехать на вечеринку к Розе. ГЛАВА 15 Светский раут Было ровно семь часов, когда Александра, протащившись через всю Хай-Кенсингтон-стрит с черепашьей скоростью, остановилась наконец у шлагбаума, охраняющего въезд на улицу, где жила Роза. - Самый последний дом налево, - дружелюбно объяснил пожилой охранник. Дом Розы она узнала сразу. Псевдопалаццо невероятных размеров, возвышающееся над высоченным забором из красного кирпича, здание отчаянно выделялось из своёго достойного окружения. Рядом с внушительными воротами было несколько свободных парковочных мест, и Александра решила выйти из машины. Припарковавшись, она набрала в грудь побольше холодного бодрящего воздуха и направилась к домофону. Беспрепятственно достигнув ярко освещенного подъезда, обсаженного рододендронами, Александра позвонила. Дверь открыла прислуга в темном платье и белом фартуке, совсем как в кино, за ней немедленно показалась и сама хозяйка. Облаченная в блестящее черное платье от Валентино с изысканным кружевом по краю подола, выглядела она шикарно. - Александра, как я рада, что ты приехала! - Она подарила очаровательную улыбку, встряхнув блестящими кольцами темных волос. - Ну, как дела? Из того, как Роза это спросила, впившись в гостью взглядом, было абсолютно ясно, что о делах Александры ей уже известно во всех подробностях. - Нормально, - пожала Александра плечами. - Проходи, проходи, ну что же ты стоишь. - Роза слегка подтолкнула её вовнутрь огромного мраморного холла.