Благодарю за совет, - бросила Александра. В трубке помолчали. - Спасибо за комментарий, - наконец выговорили на другом конце провода и отключились. В офисе появился Джонатан: - Простите, там опять пришла вчерашняя женщина. Александра с трудом заставила себя говорить: - Мне казалось, что вы с ней вчера разобрались. - Да, но сегодня она снова пришла. - Скандалит? - Да. Заявляет, что найдет на вас управу. «За неё это уже сделали другие», - про себя мрачно сыронизировала Александра. - Объясните ей ещё раз, что у нас нет никаких юридических оснований снимать работу с торгов, у неё нет ни единого документа, подтверждающего её права на картину или факт кражи. Работу на торги выставила уважаемая американская галерея, и у них есть документ о её покупке восемь лет назад. - Александра готова была завыть. - Но пообещайте даме от моёго имени, что, если картина будет продана, мы дадим ей время собрать и предъявить документы о праве собственности и выплатим деньги за полотно тому, кому оно действительно принадлежит по праву. - А если она не согласится? Александра взорвалась: - Какого черта я плачу вам деньги, если вы не можете решить ни одной проблемы самостоятельно! - И тут же пожалела о своёй несдержанности. Джонатан оскорбленно выдохнул и исчез. «Надо спускаться в зал», - отрешенно подумала она и встала, одернув свой черный пиджак. Первое, что бросилось ей в глаза, был огромный помост, возведенный вчера вечером. На нем за высокой стойкой красивым стройным рядом, словно пушки за фальшбортом, выстроились на столах телефонные аппараты. Слева от столов капитанским мостиком высилась конторка аукциониста, за ней помещался пустой мольберт. Все остальное пространство зала было занято стульями с красными бархатными сиденьями и выкрашенными под золото гнутыми спинками. Странное безмолвие, царящее теперь в зале, напоминало затишье перед боем. Её портеры Дарек, Эндрю и Микаэль из потасканных штанов и мятых рубах в клетку переоделись к аукциону в светло-голубые рубашки, специально заказанные ею в фирменный цвет аукционного дома, в черные новенькие джинсы и красные шарфы. Словно матросы, облачившиеся во все чистое к смертельному бою, выглядели они теперь строго и торжественно. С серьезным и деловым видом проверяя номера картин, аккуратными стопками стоящих вдоль стен служебной перегородки, маленькое войско её казалось спокойным, почти счастливым. Из ярко освещенной витрины с иконы-краснушки одобрительно поглядывал на все это благолепие бородатый Николай. Слегка успокоившись, Александра спустилась на ресепшен. Только сейчас она заметила рабочих, устанавливающих при входе огромную новогоднюю елку. Её девушки, Софи и Шарлотта, сортировали регистрационные формы и прочие бумаги. У них на шее тоже были красные шарфы, и, согласно её инструкциям, одеты помощницы были в блузки того же голубого цвета и черные мини-юбки. При её появлении девушки подняли головы и радостно ей улыбнулись. Александра кивнула и проследовала дальше. Скользнув взглядом по пустой почтовой ячейке, она решила спуститься в подвальный этаж. Там находилась заветная рассылочная комната, где стояли факсы. «Ведь случаются же чудеса», - упорно повторила она про себя. Заявки на участие в аукционе ещё могли вернуться. Стоя перед узким окном в голой оштукатуренной стене, в тесном, почти квадратном коридоре с низким давящим потолком, она физически ощущала, как медленно и страшно проворачиваются где-то шестеренки её судьбы. Факсов не было. - Если мы что-то получим для вас, мы сразу же вам сообщим, пообещала невозмутимая секретарша. Александра поблагодарила и вернулась в зал. Стоя за конторкой аукциониста, Ричард репетировал с портерами вынос и смену картин. Джонатан носился по залу с безумным видом, хотя в принципе все уже находилось в полном порядке и делать было практически нечего. - Так, войска, - обратилась к сотрудникам Александра, - сходите купите себе еду и отдохните перед аукционом. Сбор в три часа. Через несколько минут, когда зал опустел, она подошла и почти без сил опустилась за телефонный стол, по левую руку от аукциониста, - уготованное ей место. Было только начало третьего, но короткий зимний день уже умирал в высоких окнах. Александра отцепила от пояса личную копию каталога, с которой не расставалась, и положила её перед собой. Каталог ещё пестрел десятками желтых закладок-липучек, помечавших те лоты, на которые только утром у неё были комиссионные заявки. В суматохе она не успела их снять. Конечно, это был большой удар, сокрушительный, но, возможно, не смертельный. Успех аукциона всегда решается в зале, потому что торги - это не есть заранее спланированная акция, сколько её ни оркестрируй. Аукцион - это всегда стихия, живая пьеса; это нагромождение случайностей, накал страстей, игра эмоций. И главное действующее лицо в этой игре аукционист, то, как он сумеет - или не сумеет - покорить зал. Ричард, будущий дирижер её оркестра, вернулся с обеда первым. Мельком взглянув на Александру, он уселся в дальнем углу, включил диктофон и приложил его к уху. Она не знала, что он слушал сейчас с таким напряженным вниманием, шевеля губами. Если он проигрывал пленку с записью произношения фамилий русских художников, которую она ему послала ещё две недели назад, выбрал он для этого время не совсем подходящее. Поздновато теперь учить фамилии. Что-то смущало Александру. Она ещё раз внимательнее посмотрела на своёго аукциониста. Лицо его было подозрительно красным. «Давление», - успокоила она себя. Не мог же, в самом деле, человек, пришедший к ней с такими блестящими рекомендациями, банально напиться перед аукционом. В дверях появился Джонатан: - Александра, вам чаю сделать? От этого традиционного вопроса ей полегчало. - Воды, - распорядилась она. - Если не сложно, принесите сразу несколько бутылок и расставьте по столам. И не забудьте стаканы. - Ричард, вам с газом или без? - уточнил Джонатан, Тот молча уставился на её помощника. Нехорошее предчувствие снова сжало сердце Александры. - Мне тоже воды, - наконец ответствовал аукционист, ничего не уточнив. Голос его звучал нормально. Она выдохнула с облегчением. Где-то в глубине сознания маячила мысль, что Макс так и не появился сегодня, не пришел к ней, не спросил, как дела, - как поступал до этого каждый день. Даже не позвонил. Но паниковать не стоило, успокаивала она себя. Очень может быть, что он занят с клиентами. Чудеса ведь случаются. Особенно если очень захотеть. Она взглянула на часы. Двадцать минут третьего. До аукциона час сорок… Когда первый посетитель показался в дверях, она быстро встала и ушла за служебную перегородку, откуда с плохо скрываемым волнением начала наблюдать за происходящим в зале. За двадцать минут до старта торгов народу уже собралось прилично. На ресепшене при входе столпилась небольшая кучка людей. Пришедшие регистрировались, заполняли анкеты и получали «лопаточки» - прямоугольники из картона, на которых красовались их персональные номера для участия в торгах. Александра ещё раз пожалела, что пожадничала и не заказала пластиковые лопатки - всего на три тысячи фунтов дороже, зато насколько солиднее. Постепенно уверенность в успехе возвращалась к ней. За десять минут до начала зал был уже совершенно полон. Все заранее чинно расселись по местам, и мест не хватало. Только впереди ещё оставалось несколько свободных стульев, но они были зарезервированы; и Джонатан усердно отгонял покушавшихся на них свежеприбывших гостей, словно птиц от парковых скамеек. За две минуты до старта аукциона у входа в зал уже образовался небольшой затор - запоздавшим клиентам приходилось продираться сквозь теснившийся у дверей и вдоль стен народ. От наплыва людей в зимних одеждах температура в зале поднималась. Ричард выжидательно поглядывал на Александру но она все медлила, не давая команду начинать. Она знала в лицо многих. За годы посещений аукционов «Вайт», блужданий по антикварным салонам и просто обходов всех мало-мальски значимых галеристов Александра познакомилась с десятками коллекционеров и дилеров, хотя ни с кем не была в приятельских отношениях. Российский антикварный рынок, как и любое профессиональное сообщество, представлял собой сложнейший организм. Некоторые утверждали, что управляется он, по сути, мафиозными структурами через нескольких крупных дилеров - практически все они были из отсидевших. Александра мало верила в эту конспиративную теорию. Но главное, ей не было до этого никакого дела: она собрала прекрасную коллекцию, может быть, не самых топовых, но очень качественных вещей, оценены которые были в разы дешевле, чем похожие работы у «Вайта», - из чего по логике следовало, что сегодня она должна продать ну хотя бы половину из них. Наконец в дверях появился Макс. Она вздохнула с облегчением. Уже обернувшись к Ричарду, она заметила, что Макс сел не впереди, где ему было оставлено место, а в самом дальнем конце зала, рядом с маленьким кругленьким дилером в очочках-велосипеде, обмотанным огромным красным шарфом и, как ей передавали доброжелатели, очень негативно настроенным. «Может быть, и к лучшему, что Макс сел рядом с ним, будет его нейтрализовывать», - успокоила себя Александра. Пора. Она сделала шаг вперед, обернулась, убедилась, что её команда следует за ней, и вышла в зал. ГЛАВА 13 Аукцион Они заняли свои места, и шумный разговор в зале, как по волшебству, стих. Александра кивнула аукционисту. - Дамы и господа, - начал он торжественно, - мы рады приветствовать вас на нашем аукционе… «Макдоналдс», - вдруг выпалил он. В ответ зал дружно грохнул хохотом. Ей захотелось закрыть лицо руками, но сделать этого она не могла. Десятки глаз были устремлены теперь на неё, ловя её малейшее выражение. «Улыбайся», - мысленно приказала она себе, чувствуя, как каменеют мышцы лица. - Аукционе «Макнилл», - поправился Ричард, но прозвучало это вяло, словно смех зала пробил его насквозь и теперь он медленно и верно идет ко дну. Наконец начались торги. Аукционист, с трудом выговорив русскую фамилию, объявил первый лот, за ним другой, потом третий. Никто не поднимал рук. Все сидели молча, с холодным любопытством наблюдая за происходящим. И это зыбкое безмолвие, эта топкая и беспощадная масса, наполнявшая собой зал, не оставляла надежды. Ричард беспомощно шарил глазами по рядам, голос его становился все тише, а сам он - меньше, сутулее. Пару раз он оглядывался на Александру. «Зачем пришли сюда все эти люди? - казалось, вопрошал её этот старческий панический взгляд. - Зачем, если ни один человек, ни за что не торгуется? Александра не знала ответа на этот вопрос. Поначалу она ещё поднимала полный надежды взгляд на тех, кто на просмотре выражал бурный восторг по поводу той или иной картины. «Ну что же вы? - отчаянно спрашивала она их мысленно. - Вы же так хвалили, так восхищались, били себя в грудь, что будете покупать, сражаться до последнего, - что же вы сейчас сидите и не шелохнетесь, ведь продается ваш лот, по начальной цене, за копейки, - что же вы не реагируете?» Но вроде бы совсем некстати припомнился ей взгляд того человека за письменным столом под лампой зеленого стекла, раз и навсегда обучивший её простой истине: просить пощады бесполезно. И она перестала поднимать глаза. Каждый новый лот, объявленный Ричардом, словно хлыстом, вымоченной в соленой воде плетью ударял ей по лицу - и она чувствовала, как наблюдает толпа, как наслаждается разворачивающимся на её глазах действом. От этих взглядов ещё сильнее становилась боль - нет, не от самих ударов, а от радостного блеска глаз битком набитого зала, ловившего каждое слово аукциониста, каждое движение несчастных её помощниц - телефонных биддеров, сидевших жидким рядком возле неё, мечтая вскочить и убежать, спрятаться за спасительную перегородку служебного помещения. Александра чувствовала переполнявший девочек страх, ощущала, как захлебываются доверившиеся ей человечки от этой непонятной неумолимой враждебности, - и ничем не могла им помочь. Не могла их защитить. А публика между тем все больше входила во вкус, алкала, ликовала, ерзала от возбуждения и все громче перешептывалась. Начавшийся легкий шум в зале нарастал, превращаясь в стойкий гул, угрожая вскоре и вовсе поглотить реплики аукциониста.