– Сам ты гадость, – обиженно ответила Апельсинка. – Я же не называю рыбу, которую вы так любите, редкостной дрянью. Терпеть её не могу, даже на нюх не переношу. Хоть я и не вижу, но чувствую, что сейчас в предбаннике лежит рыба. Когда хозяин возвращается с подлёдной рыбалки, он всегда оставляет там улов и уходит. А мне приходится целый день нюхать этот запах, до тех пор пока хозяйка не соизволит её почистить и унести отсюда. Сказать-то не могу им, что мне дурно от рыбьего запаха, а они не понимают. – Ну чего вы препираетесь, – возмутился Хичкок, поглядывая то на меня, то на Апельсинку и напомнил: – Друзья, о вкусах не спорят. – Ага, из-за них только бранятся, скандалят и ругаются, – хмыкнул я. – Ладно, кот, не обижайся, – извинилась коза, – а то ещё подумаешь, что я не гостеприимная. Кстати, вон видите, в углу бадья стоит, – она кивнула в нужную сторону, – это моё молоко, буквально два часа назад хозяйка подоила меня. Думаю, вы сумеете крышку снять. От молочка я никогда не откажусь, тем более от парного. Мы с Хичкоком без особых усилий сдвинули крышку в сторону и принялись по очереди лакать молоко. Ничего вкуснее не пробовал в своей жизни. Вдруг в предбаннике хлопнула дверь, и раздались шаркающие шаги. – Хозяйка пришла забирать молоко, – испуганно сказала Апельсинка и кивнула на полку под окном, – прячьтесь скорей туда. Если она увидит вас здесь, вам несдобровать. Я без проблем нырнул под деревянный настил и забился в самый дальний угол. – Срочно надо худеть, а то так совсем можно форму потерять, – пропыхтел пёс, с трудом втиснув свою тушу рядом со мной. – Это всё потому, что на охоту стал редко ходить. Пожилая женщина в фуфайке и сером пуховом платке на голове подошла к ведру и, всплеснув руками, воскликнула: – Вот старая дурочка, крышку забыла закрыть. Совсем память отшибло. – Макаровна покачала головой и, посмотрев на козу спросила: – Апельсинка, ты почему мне не напомнила? Не знаю, что хотела услышать в ответ женщина, но коза лишь проблеяла в ответ. Ещё одна фантазёрка. Я думал, люди так разговаривают только с собаками и котами, оказывается, и с козами тоже. Не удивлюсь, если и с коровами, быками, лошадьми и прочей домашней живностью. Женщина подняла с пола крышку, которую пёс умудрился столкнуть с ведра, пока пил молоко, стряхнула с неё прилипшую солому и накрыла бадью. Затем с лёгкостью, будто та ничего не весит, подняла и пошла на выход. – О господи, ещё рыбу надо почистить, про неё тоже забыла, – бормотала она. Махнула рукой, добавив: – Ладно, пускай пока тут постоит, позже почищу. Спустя пару секунд в предбаннике снова хлопнула дверь, и опять всё смолкло. – Вылезайте, гости, хозяйка ушла, – сообщила коза. – Я думала, она и рыбу заберёт, но её оставила. С ума сойду от этих запахов. – Хичкок, давай поможем Апельсинке, – предложил я. – Как? – удивлённо спросил тот. – Если сами не можем съесть, давай нашим людям отнесём, уж им-то рыбка точно пригодится. Они что-нибудь из неё приготовят, а потом и нас угостят, – сказал я. – А что, замечательная идея! – воскликнул пёс. – Вот спасибо вам, – поблагодарила коза. – Только всю забирайте, ничего не оставляйте. – Постараемся, – кивнул я и попрощался: – Ладно, Апельсинка, рад был знакомству, пойдём мы. – Удачи вам, – пожелала она. – Приходите ещё в гости. Мы вернулись в предбанник, я запрыгнул на стол и начал вытаскивать рыбу из садка. Ухватив зубами самую увесистую, с огромным трудом вытянул её оттуда и скинул на пол Хичкоку. – Забирай её и неси к нам в дом, а потом сразу возвращайся назад, – приказал я. Псу гораздо легче это сделать, я вряд ли допёр бы рыбу до дома. Хичкок обхватил пастью добычу, подбежал к двери, толкнул её лапой и скрылся. А я тем временем принялся доставать следующую рыбину. Она оказалась настолько большой, я едва не остался без зубов, пока тянул её, и даже не заметил, как вернулся пёс. – Что люди сказали? Обрадовались? – полюбопытствовал я. – Режиссёр спросил, где я её взял, – ответил Хичкок и пояснил: – Калитка у стариков и правда оказалась открытой. Выбежал через неё и помчался к нашему дому. Во двор пробрался через ворота, я свободно пролезаю через решётку. Во двор-то залез, а как сообщить, что я пришёл? Положил рыбу на крыльцо и начал лаять во всё горло, чтобы кто-то вышел. Ты бы видел глаза Павла Сергеевича, когда он открыл дверь и увидел перед собой меня и рыбину. Конечно же, стал интересоваться, что да как, а что я ему отвечу? Сорвался с места и побежал к тебе. – Отлично, – похвалил я. – Лови следующую. Таким макаром Хичкок отнёс в дом режиссёра три больших рыбины. Пёс ушёл в очередной рейс, а я принялся вытаскивать последнюю, и вдруг расслышал приближающиеся шаги. Бросил добычу, спешно спрыгнул со стола и забился под ним в дальний угол. В предбаннике снова появилась Макаровна; увидев в её руке большой нож, я невольно содрогнулся. – А куда рыба подевалась? – спросила она, подойдя к столу. – Она же полчаса назад здесь лежала. Неужели чужие коты утащили? – предположила Макаровна и, разведя руками, хмыкнула: – Так вроде же двери были закрыты. Женщина осмотрелась вокруг в поисках пропавшей рыбы, точно та могла сама выпрыгнуть из садка. – Вот безобразники, только попадитесь мне, я вам устрою, – пригрозила она. В этот момент дверь приоткрылась, и в сарай влетел запыхавшийся Хичкок. – Так вот кто украл рыбу! – воскликнула женщина. Она подбоченилась, всё так же держа в руке нож, и двинулась на пса. Хичкок испугался не на шутку и попятился. Я выскочил из укрытия и в тот момент, когда бигль толкнул дверь, выбежал вместе с ним на улицу. Мы пустились со всех лап наутёк, пёс рванул к калитке, а я перемахнул через забор, словно прыгун с шестом. Когда мы вернулись в дом, люди обступили нас и принялись засыпать бесконечными вопросами, на которые, к сожалению, мы не могли дать ответы. Они пытали нас до тех пор, пока не раздался звонок в домофон. Павел Сергеевич снял трубку и, пока слушал невидимого собеседника, всё сильнее хмурился и менялся в лице. Положив трубку, он строго поджал губы и одарил нас грозным взглядом. – Вот и выяснилось, откуда взялась рыба, – во всеуслышание заявил режиссёр. – Откуда? – хором спросили гости. – Эти негодяи, – он кивнул в нашу сторону, сделал мучительно долгую паузу, заставив нас потупить взгляды, и продолжил: – Украли её у соседки. – У Макаровны? – воскликнула Мария. Женщина прикрыла рот ладонью, сдерживая смех, и подытожила: – Надо немедленно вернут. Мария пошла на кухню. Неожиданно гости разразились громким смехом, со всех сторон посыпались язвительные шуточки: «Братцы, да вы не только актёры, вы ещё и воришки», «Звери, вы зачем позарились на чужое добро?» Среди всех одна Ирма оказалась самой понятливой, она сразу догадалась, что мы хотели сделать людям приятное. – И чего напали на зверей? – хмыкнула она. Актриса обвела всех присутствующих взглядом с игривой улыбкой и добавила: – Они о вас заботились, чтобы, не дай бог, с голоду не умерли, а вы сразу ругаться. Тем временем Мария вернулась из кухни с корзиной, в которой лежала краденая рыба. – Даже не знаю, как поступить, – пожала она плечами, – возвращать рыбу, которую таскали животные, как-то неудобно. Может, им денег дать? – женщина вопросительно взглянула на мужа. – Я разберусь. – Он забрал корзину и направился в прихожую. Все очень удивились, когда по возвращении в дом Павел Сергеевич рассказал, что Макаровна наотрез отказалась от денег, рыбу тоже не стала забирать, попросила отдать её нам. И вдобавок ко всему притащила три литра молока Апельсинки. Вот тебе и бабулька! Режиссёр не остался в долгу и пригласил их с дедом на премьеру, при этом не забыл сообщить, что воришки рыбы, то есть мы, будут играть в спектакле. Несмотря на благополучный исход дела, в тот день мы с Хичкоком выслушали очень много неприятных слов в свой адрес. До чего же странные товарищи! Нет бы спасибо сказать, в конце концов, мы же не украли из дома продукты, а наоборот, принесли, так ещё и отругали нас. Ей богу, людям не угодишь. Воруешь еду у них – плохо, приносишь им – тоже не нравится. Глава 15 Вот и настал день премьеры. Я не заметил, как пролетели два месяца моей театральной командировки. Как гласит надпись, что была выгравирована на кольце царя Соломона: «Всё проходит, и это пройдёт». Наверняка вы сейчас подумали, откуда это у Сократа такие познания. Всё просто как божий день. Однажды Димка прочитал мне притчу «Соломоново кольцо», скажу вам – очень мудрая история. Я сам любитель пофилософствовать и порассуждать на тему бытия, потому она мне и запомнилась. Если вам вдруг станет интересно полностью прочитать её – «Яндекс» вам в помощь, как выражается моя Катерина. Мне не верилось, что уже этой ночью я буду спать в родном доме. Но прежде чем попасть туда, мне предстояло отыграть новогоднее представление и спектакль. Накануне, после генеральной репетиции, Павел Сергеевич позвонил хозяину и ещё раз напомнил о предстоящей премьере, на что Петрович, рассказываю со слов режиссёра, ответил: «Костюмы и вечерние платья уже давно ждут своего часа». По всей видимости, это означало, что мои родственники не забывали о спектакле ни на минуту. Ещё бы, разве можно пропустить такое событие. Как-никак член семьи играет главную роль. Никогда в жизни я ещё так не волновался. Буквально не находил себе места, ночами не спал, всё переживал, как бы не забыть произнести «мяу» в нужных местах. Даже аппетит пропал. Ещё не хватало опозориться перед семьёй. Играть перед чужими людьми – это одно, а вот перед родственниками – совсем другое. Не дай бог что-то пойдёт не так, они же потом заклюют меня и будут подшучивать при каждом удобном случае. Ночь накануне премьеры я провёл в реквизиторской. Вечером, едва заметив на пороге театра Захара Стальмакова, мы с Тарантино сбежали. После первых нарядов вне очереди мы умудрились заработать ещё по одному. Беспечные коты. А всё потому, что не сообразили вовремя сделать лапы. В тот вечер мы совсем забыли, что пришла очередь дежурства сержанта. Ну ладно я, ещё плохо знаю театральные порядки, но Тарантино о чём думал? Он-то знал, что его любимая Антонина Степановна ушла домой. Так вот, развалились мы с ним на топчане, спим и в ус не дуем. Естественно, не заметили, как на пороге охранного помещения нарисовался Захар. Увидев нас на своём ложе, он так рявкнул – я думал, заикой останусь. Сон как лапой сняло, я в предобморочном состоянии свалился с топчана. Тарантино тем временем продолжал лежать. Видимо, он настолько крепко спал, что и ухом не повёл. Разгневанный сержант схватил его за шиворот и скинул на пол. Кот приземлился рядом со мной и в полном недоумении осмотрелся по сторонам, не сразу сообразив, за что с ним так обошлись. В общем, по очередному наряду мы получили за сон в неположенном месте, как выразился Захар: «Не по уставу». А за то, что охранник закрыл нас в подвале, пёс всю ночь мстил ему и гонял по театру. Утром, когда конвоир освободил нас из-под стражи, мы очень долго по-кошачьи смеялись, слушая рассказы Хичкока о том, как он воспитывал сержанта: «Стоило только Захару развалиться в кресле перед телевизором или на топчане с планшетом, я подбегал к двери и начинал так громко лаять, будто в театр забралась целая банда воров. А потом сломя голову мчался в самые дальние помещения на верхние этажи. Если бы видели, как он носился по театру, вы бы умерли со смеху». В ту ночь Тарантино поймал одну мышку, и то с великим трудом. Пока он гонял её по подвалу, я зажмурил глаза и старался думать о чём угодно, но только не о бедном мышонке. Ну точно больной кот! Двух нарядов вне очереди мне хватило за глаза. Теперь мы с котом стали избегать встреч с охранником и каждую смену когда он дежурил, исчезали из его поля зрения. Хичкок поначалу на нас обижался и даже называл предателями. А потом понял, что так даже лучше, поскольку у сержанта пропадал интерес командовать не отделением, а только им. Ему коллектив подавай. По рассказам Хичкока, после обхода театра Захар смотрел сериалы либо всю ночь резался в игру на планшете, ему было не до воспитательного процесса, а пёс тем временем спокойно отдыхал. В ночь перед премьерой спектакля мы с Тарантино долго гуляли по крышам. Когда замерзли, он пошёл в гости к Мелиссе, а я вернулся в театр через окно и отправился в реквизиторскую. На стеллаже стояла корзина с какими-то тряпками, я забрался в неё, свернулся клубком и крепко уснул. – Хичкок, срочно найди кота, – расслышал я сквозь сон голос режиссёра. – Куда он запропастился? Сейчас телевидение приедет, а его нет. Опять телевидение. И здесь от него покоя нет. Хичкоку не составило особого труда найти меня. Мало того что он по запаху определил, где я, сказано же: нюх как у собаки, так ещё и приоткрытая дверь реквизиторской выдавала моё местонахождение. Открывать двери я умею, а вот закрывать за собой, к сожалению, пока не научился. – Сократ, вылезай, я знаю, что ты здесь, – сказал бигль. Я выглянул из укрытия и увидел Хичкока. Он опёрся передними лапами на полку стеллажа и смотрел вверх, туда, где находилось моё ложе. – Что случилось? – спросил я. – Режиссёр сказал найти тебя, сейчас приедет телевидение. Они узнали, что мы с тобой играем в новогоднем представлении, приедут снимать праздник и делать репортаж о нас.