– Мальчики, у вас что-то случилось? – Тань, даже не знаю, как тебе сказать, – хозяин тяжело вздохнул и не успел договорить, она его перебила. – Сейчас же говорите, что случилось? – взволновалась хозяйка. – Понимаешь, я потерял часы, – выпалил Петрович. – Вернее, не потерял, у меня их сорока украла. Когда косил траву, снял их и положил вместе с вещами на стол под навесом, а потом обнаружил, что они пропали. Сократ всё время лежал рядом с нами, он никуда не уходил, и сорока тут же крутилась. К тому моменту, как я обнаружил пропажу часов, её и след простыл. В этот момент я взглянул на Татьяну Михайловну она прикрыла рот ладонью, сдерживая смех. Когда Петрович замолчал, она не выдержала и громко расхохоталась. – Тань, не пойму что смешного? – хозяин удивлённо посмотрел на неё. – Бедная птица, – воскликнула Татьяна Михайловна, продолжая смеяться. – Вот так рождаются мифы и легенды. Саша, это я убрала твои часы. Пока вы работали, я выходила на улицу. Смотрю, они лежат на столе. Думаю, отнесу в дом от греха подальше, не дай бог, упадут на плитку, стекло разобьётся. Хотела и телефон прихватить, но подумала, вдруг кто-то позвонит, а ты трубку не берёшь. Надо же! И как я упустил этот момент? Как она из дома выходила – видел, а вот как часы взяла – упустил. Видимо, солнце так разморило, что на время потерял бдительность. – А предупредить не могла? – сердито спросил её супруг. – Я себе места не нахожу; думаю, как жене теперь в глаза смотреть, профукал её подарок, а она забрала и молчит, как партизан. – Я хотела сказать, когда уезжала, да как-то вылетело из головы. – Татьяна Михайловна виновато пожала плечами. – Вылетело у неё из головы, – ухмыльнулся Петрович. – Лучше бы мука у тебя вылетела из головы, прожили бы и без штруделя. Всё равно мне его не видать как собственных ушей. Ты же непременно скажешь – тебе не положено, ты на диете. – Обещаю, дам кусочек, – улыбнулась Татьяна Михайловна. Хозяйка подошла к мужу и, обняв его за шею, поцеловала в макушку. Вот так сорока едва не превратилась в воровку. После того случая я смотрел передачу по телевизору, так вот телеведущий говорил, что люди зачастую проецируют на пернатых свои собственные пристрастия. Человек думает, что птиц, точно так же как и их, должны привлекать блестящие предметы, потому, если пернатые ими интересуются, люди это запоминают. А когда сороки проявляют интерес к незаметным вещам, человек этого не замечает. Мало того, учёные провели эксперимент и выяснили: сорок вовсе не привлекают блестящие предметы; наоборот, они их боятся. Так что сорока несправедливо заслужила славу воровки, став таким образом героиней русского фольклора. Не удивлюсь, если мама друга Дмитрия тоже нашла свой браслет. Что-то ударился я в воспоминания, это всё Ирма с её яркой кофточкой виновата. Весь актёрский состав был уже на сцене, когда появился Павел Сергеевич. Он влетел в малый зал, словно ветер в открытое окно. Увидев Луку, сидящего в зрительном зале на крайнем месте первого ряда ближе к центральному проходу, он подошёл к нему. – Здорово, приятель, – режиссёр протянул мальчишке руку и спросил: – Как дела? – Всё хорошо, – ответил парнишка. – Ты уже придумал, кого будешь играть в Новогоднем представлении в этом году? – поинтересовался руководитель. – Павел Сергеевич, вы же знаете, я всегда играю Симбу, – с деловым видом ответил он. – Понял, значит, опять «Король Лев», – кивнул режиссёр. – Роль не забыл? – Нет, конечно, – хмыкнул мальчишка. – Я её знаю наизусть. – Замечательно, – улыбнулся Павел Сергеевич, – сегодня установят ёлку, и приступим к репетициям. Павел Сергеевич одним прыжком преодолел четыре ступеньки и оказался перед нами. Я сидел на диване, рядом с театральным хозяином, а Хичкок – напротив, у ног хозяйки. – Здравствуйте, господа актёры, – поприветствовал режиссёр. Уперев руки в бока, с важным видом осмотрел декорации, которые остались на прежних местах, затем всех нас. – Вижу: все в сборе, сегодня никого искать не надо, значит, можно приступать к работе, – сказал Павел. Мы с Хичкоком переглянулись, мгновенно сообразив: его слова – камушек в наш огород. Если бы я не знал, что передо мной стоит режиссёр, в жизни не подумал бы, что этому мальчишке за сорок и он имеет какое-то отношение к театру. На нём была надета задом наперёд бейсболка, кроссовки какого-то невероятного цвета, – не лучше, чем кофточка Ирмы, – и пиджак, на пару размеров больше необходимого. Такое чувство, будто он снял его с плеча огромного детины. Под пиджаком виднелась чёрная майка с черепом на груди и надписью на непонятном языке. Когда я посмотрел на его рваные джинсы, мне стало искренне жаль парня. Видимо, у театралов совсем худо с деньгами. Что говорить о сценических костюмах, если они не могут даже себе купить нормальную одежду. – Ну что, шотландец, говорят, ты вчера здорово повеселил публику? – нахмурив брови, режиссёр посмотрел на меня. Я невольно напрягся и приготовился к худшему развитию сюжета, но, заметив смешинки в его глазах, чуть-чуть успокоился. – Зрители написали в интернете о твоём невероятном таланте, – с едва заметной ухмылкой продолжил Павел. – Пишут, якобы ты исполняешь шотландские танцы не хуже, чем актёры. Права была Антонина Степановна, когда говорила, что режиссёр уже всё знает. Егор виноват, это он донёс на меня. – Я видела у одной женщины на странице в социальной сети ролик, как он пляшет на сцене, – улыбнулась Ирма, кивнув на меня, – забавно, котейка, очень забавно. Люди дружно рассмеялись. Не пойму, что смешного. И не танцевал я вовсе, всего лишь ловил перо. – В интернете не одно такое видео, – подтвердил Глеб. – По-моему, все, кто сидел на первых рядах, записали его шоу. Я пока пересматривал их, смеялся до слёз. – Он посмотрел на меня. – Ну ты, брат, отчебучил. Молодец хоть, быстро сориентировался и вовремя убежал. Я нисколько не удивился, что вновь стал звездой интернета. Таких случаев в моей жизни было не счесть. – Так, ладно, повеселились, и хватит. Давайте работать. – Режиссёр громко хлопнул в ладоши, разом прекратив все разговоры. – Сегодня мы должны досконально прогнать ночные сцены и уделить особое внимание вашим монологам. То, что было на прошлой репетиции, не лезет ни в какие ворота. Готовы? – Он обвёл взглядом актёров, те дружно закивали. – Людмила, ты на месте? – крикнул режиссёр, посмотрев наверх, в сторону радиорубки. – Да, Павел Сергеевич, – подтвердила та, выглянув оттуда. – Продумала освещение ночных сцен? – Он снова обратился к ней. – Да, – ответила Людмила. – Сейчас покажу. Надеюсь, вам понравится. – Хорошо, – кивнул Павел. Он несколько раз прошёлся вдоль сцены, в задумчивости потирая подбородок, перевернул бейсболку козырьком вперёд и продолжил: – Композитор заканчивает работу над музыкой. В конце спектакля будет песня о любви. Ребята, вы будете исполнять её вместе. – Павел посмотрел на актёров, те дружно кивнули, затем снова обратился к светохудожнику: – Людмила, подумай над светом, во время этой сцены должна присутствовать романтика. Не знаю, что это будет, может, звёзды или луна на небе. Как-то надо это сымитировать. – Всё сделаю, – сказала она. Павел Сергеевич спрыгнул со сцены в зрительный зал и занял место рядом с Лукой. У мальчишки на коленях лежал планшет, а в ушах торчали наушники. Он увлечённо смотрел в экран, на котором то и дело мелькали яркие картинки, при этом периодически улыбался во весь рот. – Так, ну всё, начинаем работать, – скомандовал режиссёр, вновь перевернув бейсболку козырьком назад. – Глеб, первый выход твой. Звери, по местам. Сократ, Хичкок, надеюсь, вы не забыли, что должны быть рядом с хозяевами. Хм, не знаю, как пёс, а я пока не страдаю провалами в памяти. В зале погас свет, режиссёр громко хлопнул в ладоши и дал команду: – Поехали. Я сразу вспомнил тот день, когда услышал это слово, притаившись под сиденьем в космической ракете. Только тогда я ещё не знал, что нахожусь в ракете, которая через некоторое время доставит меня в космос. Понял это, лишь когда корабль вышел на орбиту, и, оказавшись в состоянии невесомости, я выплыл из-под кресла и очутился нос к носу с астронавтами. От них и узнал, что мы летим на МКС[23]. Светохудожник включила освещение над мужской половиной, и через несколько секунд на сцене появился Глеб, а я, как и полагалось по сценарию, вальяжно развалился на диване. Репетиция уже шла полным ходом, когда в зале незаметно появился Егор. Подойдя к начальнику, он протянул ему бумажный стаканчик, при этом наклонился и что-то сказал на ухо, затем так же незаметно удалился. До чего же скучно быть актёром. Не понимаю, зачем по несколько раз повторять одни и те же движения, диалоги и монологи. Режиссёр сидел на кресле, закинув ступню одной ноги на колено другой, и потягивал напиток из стаканчика. Честное слово, у меня сложилось такое впечатление, будто Павел Сергеевич над нами издевался. То ему не нравилось, как Глеб посмотрел на имитацию звёздного неба, которое выглядело как тёмный потолок со светящимися белыми лампочками, то фразу актёр сказал не так, как ему хотелось. Он тут же оборвал монолог и закричал: «Глеб, я тебе не верю! Не чувствую твоих эмоций, где они? Ты сегодня как овощ на грядке!» В тот момент я посмотрел на актёра: вроде выглядел как обычно, и чего на него кричат? Потом режиссёру не понравилось, как я потёрся о ноги сценического хозяина. Я так и не понял, в чём была его претензия, делал же всё, как делаю всегда. – Сократ, ты разучился мурлыкать? – спросил режиссёр. – Несмотря на то что твой хозяин груб и плохо с тобой обращается, ты всё равно его любишь. Покажи свою привязанность к нему, как это делают коты. Это что же, получается, я должен изображать любовь к человеку, которого не люблю? Да как такое возможно? Это же обман чистой воды. Павел вновь обратился ко мне, будто услышав мои мысли: – Кот, я понимаю, это не твой настоящий хозяин, ты не любишь его, но мы в театре, здесь нужно играть. Изобрази любовь понарошку, примерь на себя образ своего героя. Одного внешнего сходства с ним мало, ещё надо перенять его привычки и черты характера. Понимаешь, чего я хочу от тебя? – Мяу, – подтвердил я. Конечно, понимаю, не глупый кот. Оказывается, я должен влезть в шкуру несуществующего кота. Ох и незавидная актёрская доля… Хорошо, когда играешь положительного героя, а если какого-нибудь негодяя? Тогда как быть? Переступать через свое «я» и изображать того персонажа, которого хочет видеть режиссёр. – Вот и замечательно, – кивнул Павел. – Давайте ещё разок прогоним эту сцену. Слово «разок» в понимании Павла Сергеевича означало ещё с десяток раз. Мы продолжали вновь и вновь играть одну и ту же сцену, в которой Глеб в задумчивости гуляет под звёздным небом, при этом произносит грустный монолог, а я лавирую между его ног, трусь о них и громко мурчу, изображая любовь к своему сценическому хозяину. Честное слово, в тот момент я почувствовал себя дрессированным котом. Помню, как-то смотрел по телевизору передачу про театр Куклачёва, так вот в ней мои соплеменники точно так же ходили между ног у улыбчивого седого мужчины. Раньше мне казалось, нет ничего сложного в профессии актёра. Вышел на сцену, сказал фразу-другую, исполнил пару действий и будь здоров. При этом ещё сорвал зрительские аплодисменты и кучу цветов от поклонников. Побывав на репетициях в качестве актёра, я понял: для того чтобы выйти на сцену перед зрителями, нужно получить одобрение режиссёра, а для этого необходимо из шкуры вон вылезти, станцевать польку-бабочку на кончиках задних лап. – Глеб, отлично. Эту сцену утверждаю, – наконец сказал Павел Сергеевич и, стукнув ладонью по подлокотнику, добавил: – Сократ, ты – красавец. Услышав его слова, я облегчённо вздохнул. Как же я обрадовался, когда над нашей «квартирой» свет погас и включился над женской половиной. Теперь Ирме и Хичкоку предстояло пройти все круги театрального ада. Пока режиссёр будет выжимать из них соки, у меня появится возможность немного вздремнуть. Чувствую, с этой актёрской работой совсем расшатаю нервную систему, постоянный недосып плохо сказывается на кошачьем здоровье. Пока я отдыхал, краем глаза всё же наблюдал за игрой Хичкока. Хотя это сложно назвать игрой, ему не нужно было изображать любовь, он и без того любил свою хозяйку. После того как актриса раз пять произнесла монолог, Павел Сергеевич наконец-то его утвердил. Когда начались совместные сцены Ирмы и Глеба, пёс растянулся перед кроватью, положив голову на лапы. По тому как он закатил глаза, я понял, что бигль тоже порядком устал. Хм, тоже мне гончий! Это тебе не в лесу за зайцем гоняться. Пока мы отдыхали, актёры произносили бесконечные диалоги, которые почему-то никак не нравились режиссёру. На мой взгляд, диалоги как диалоги, но он, видите ли, не чувствовал горячности Глеба, а Ирма недостаточно проявляла пылкости. Все эти разговоры так утомили меня, что я уже не мог дождаться окончания репетиции. – Зверьё, теперь ваша очередь, – громко произнёс Павел Сергеевич, заставив меня встрепенуться. – Вы разыгрываете сцену встречи в подъезде. Сократ, ты изображаешь злобного кота и кидаешься на Хичкока. Пёс, ты жалобно скулишь и прячешься за ногу хозяйки.