Затем режиссёр обратился к актёру: – Глеб, у тебя всё более-менее прилично, начальные сцены неплохие, сыграл убедительно, но тоже есть шероховатости, над ними надо ещё работать. – Понял, – кивнул парень. – Есть над чем работать. – Сократ, ты молодец, настоящий актёр, – похвалил режиссёр и добавил: – Чувствую, не зря я тебя взял. – Павел Сергеевич, да какой же он актёр, он же кот, – с улыбкой воскликнул Глеб. – Поскольку он – наш коллега, предлагаю называть его акотёром. Услышав столь необычное прозвище, театралы дружно рассмеялись. Вот так я стал акотёром. Я всегда знал, люди те ещё выдумщики, когда дело касается кличек. Помните, как астронавты назвали меня котонавтом[14]? – Мне, собственно, без разницы, актёр или акотёр, главное, кот понимает, что от него требуется, и чётко выполняет указания, – сказал Павел и добавил: – Ну а Хичкок… – Он помолчал секунду, затем продолжил: – А что, собственно, Хичкок? Режиссёр, он и в тундре режиссёр. Театралы снова дружно рассмеялись. Весёлые они ребята, чувствую, скучать с ними не придётся. Но смех сразу прекратился, как только руководитель продолжил серьёзным тоном: – Друзья, времени у нас на репетиции осталось мало, Нов… – не договорил он. – Павел Сергеевич, не волнуйтесь, нам хватит двух месяцев, – актёр перебил режиссёра. – Глеб, ты забыл, Новый год на носу. – Павел недовольно посмотрел на него, всем своим видом давая понять, что ему не понравилось, что тот его перебил. – Точно, – актёр с виноватым видом хлопнул себя ладонью по лбу, – и как я забыл о ёлках. – Я только что общался с сотрудником администрации. Как обычно, они попросили нас провести праздники для школьников. Так что, считай, пару недель мы теряем. – А когда же мы будем репетировать? – Ирма округлила глаза. – Разве мы успеем подготовиться к премьере? – Обязаны успеть. К сожалению, мы не можем её ни отменить, ни перенести, – ответил Павел и добавил: – Придётся репетировать по вечерам, а что делать? – Ладно, переживём, нам не впервой, – согласился Глеб. – Тебе хорошо говорить. Ты молодой, холостой, а я и так сына вижу по великим праздникам, – вздохнула Ирма. – У мужа тоже сейчас напряжённая работа, у них идёт предпремьерная подготовка фильма. Вы же знаете, он снял новогоднюю комедию, а когда её показывать, как не в праздники? К тому же няня собралась ехать отдыхать. В общем, всё одно к одному, даже не знаю, что с Лукой делать. – Ирма удручённо покачала головой. – А что делать? – сказал Павел и тут же добавил: – Бери его с собой. В прошлом году он играл у нас в новогоднем представлении, вот пусть и в этом участвует. Скучать ему здесь не придётся, к тому же Хичкок в театре. Они же тоскуют друг по другу а так целый день будут вместе. А теперь ещё Сократу нас появился, да плюс Тарантино. Друзей у него будет целая ватага. – Он улыбнулся и, широко разведя руками, уточнил: – Что поделаешь, Ирма, такая наша актёрская доля. – Спасибо, Павел Сергеевич, за предложение, – кивнула та. – Чувствую, так и придётся поступить, поскольку другого выхода нет. – Не волнуйтесь, ребята, всё будет хорошо, обещаю после премьеры всем дать отгулы, – успокоил режиссёр и снова обратился к актрисе: – Ирма, купите, пожалуйста, хорошего корма и накормите зверей. Мой первый театральный день закончился хорошо. Вечером, после репетиции, Ирма, Хичкок и я отправились в магазин. Люди с нескрываемым восторгом провожали нашу троицу взглядами, пока мы шли в сторону супермаркета. Некоторые прохожие доставали смартфоны и снимали нас на видео, перед нами даже машины останавливались, пропуская нас на другую сторону дороги. Многие узнавали актрису, приветливо здоровались, просили дать автограф или сделать селфи. Хоть я и терпеть не могу это иностранное словечко, но всё равно периодически его произношу и ничего не могу с этим поделать, поскольку живу в современном мире. Слово «селфи» – это своего рода дань времени. Меня поразило больше всего то, как Ирма любезно улыбалась каждому и никому не отказала в просьбе. Помню, как я капризничал и раздражённо фыркал, когда по возвращении из космоса меня доставали надоедливые репортёры. Оказывается, актриса не менее популярна, чем я. Нас с ней даже в магазин пустили, вот что значит быть известным и знаменитым. Ирма не поскупилась и купила мне самый дорогой корм, что был на прилавке, при этом не забыла и о Тарантино. А потом мы вернулись в театр, актриса накормила всех нас. Наелись мы от пуза и отправились на прогулку. Внутренний дворик театра оказался маленьким, зажатым между стенами домов старинных построек. У решётчатого забора стояли две лавочки для отдыха, а перед ними находилась небольшая клумба, на которой росло раскидистое дерево. Тарантино принялся рыть землю, разбрасывая комья в разные стороны. Закончив с туалетом, он почесал когти о ствол дерева, с ловкостью молодого кота вскарабкался по нему и оседлал ветку, как всадник. – А где же мы будем спать? – задал я мучивший меня вопрос. Ирма в это время кидала палку, а бигль носился за ней, точно спринтер. Стоило актрисе только замахнуться, как пёс срывался с места и мчался, даже не зная, куда палка приземлится. Мне казалось, для него это неважно, главное – бежать. До сих пор не могу понять, почему собаки так любят эту игру? Что интересного в том, чтобы носиться, как умалишённый, за поленом? Хотя, чего уж греха таить, я тоже любил в детстве побегать за клубком ниток. Помните, я вам рассказывал, как однажды запутался в них и Катерине пришлось даже взять в руки ножницы, чтобы освободить меня от пут, а я в тот момент думал лишь о том, как бы она, не дай бог, не отрезала мне ухо[15]. – Я всегда ночую у охранников, их комнатушка находится при входе, если ты обратил внимание, – ответил запыхавшийся пёс. – А я – либо на топчане в их помещении, либо у себя в гардеробе, всё зависит от того, кто дежурит, – сказал Тарантино, глядя на меня сверху, и предложил: – Выбирай, где тебе больше нравится. Весь театр в нашем распоряжении. Хочешь, спи в гардеробе, а хочешь – у сторожей вместе с Хичкоком. Но с ним ты не отдохнёшь нормально, он вскакивает от малейшего шума и сразу начинает лаять. Даже я просыпаюсь от его голоса. К сожалению, шёпотом собаки лаять не умеют. Все собаки одинаковые. Я вспомнил, как однажды Александр Петрович проснулся утром и говорит: «Пульхерия, ты зачем ночью гавкаешь в доме? Ты разве не понимаешь, что люди спят?» Как вы уже поняли, Пульхерия – это новая интерпретация клички Пухи. Наверняка вы помните, как менялось её имя, начиная от Трампа и заканчивая Рыжим Апом. Так вот последний вариант – Пульхерия. Вот так запросто хозяин ни с того ни с сего переименовал собаку. До сих пор не пойму, что ему навеяло дать ей столь необычное имя. Кот скукожился от холодного ветра и напоминал нахохлившегося воробья на жёрдочке. – Лаю я по ночам, это потому что у меня не только нюх развит, но и слух тоже. В полиции я был бы незаменимым сотрудником, – самоуверенно заявил бигль. – После того как однажды в театр пробрались воришки и украли дорогой реквизит, теперь мы со сторожами несколько раз за ночь обходим театр. Они говорят, с тех пор как я стал ночевать в их помещении, им стало легче работать, поскольку я слышу каждый шорох. У Ирмы зазвонил телефон, она вынула его из кармана пальто и присела на запорошённую снегом лавочку. Пёс тем временем принёс хозяйке палку, она взяла её из зубов питомца, чуть отодвинув трубку в сторону, похвалила его и погладила по голове. Закончив разговор, актриса встала и отряхнула пальто. – Ладно, звери, погуляли, пора и честь знать, – сказала она. Тарантино ловко спустился со своей жёрдочки и засеменил следом за нами. Ещё говорят, что коты не умеют слезать с деревьев. Ирма открыла входную дверь, пропуская нашу компанию вперёд. Кот сразу направился в гардероб, а мы с Хичкоком последовали за актрисой. Спустя несколько минут мы оказались в её гримёрке. Она собрала сумку и пошла к выходу. – Мальчики, я поехала домой. Идём, я отведу вас к охраннику, будете ночевать там. В моём представлении охранник – это вооружённый до зубов крепкий мужчина, способный при надобности скрутить любого преступника. Каково же было моё удивление, когда актриса привела нас в помещение, где на мягком топчане вальяжно развалился Тарантино. – Антонина Степановна, оставляю вам зверей на воспитание, – с улыбкой сказала она и, кивнув на меня, добавила: – Теперь в вашей компании пополнение. Справитесь с тремя? – Ирма, детка, не переживай, я животинку люблю, мы без проблем найдём общий язык, – успокоила пожилая женщина и сообщила: – А с вашим космонавтом я уже познакомилась, умный котейка, он даже говорить умеет. – Да что вы? – улыбнулась актриса. – Да, да, – закивала гардеробщица. – Я у него спросила: ты уже познакомился с нашими зверями, а он мне отвечает: мяу. Говорю же, очень сообразительный парень. Пока женщины общались, я удивлённо посмотрел на Хичкока. – Так эта старушка и есть охранник?! – воскликнул я. – Да, – кивнул пёс и добавил: – В тот день, когда она работает гардеробщицей, ночью подрабатывает сторожем. Но у неё есть напарник – мужчина, они дежурят поочерёдно. Понимаешь, Антонина Степановна – одинокая женщина, страдает бессонницей, говорит: всё равно ночами не сплю. Тогда какая разница, где не спать – дома или в театре. Вот тебе и охранник! Что же может сделать старушка, случись какая беда? А может, у неё какое оружие имеется? – Антонина Степановна, я поехала, а то меня Лука заждался, – сказала Ирма. Она поочерёдно погладила нас, затем обратилась к своему питомцу: – Хичкок, прошу, не позорь меня и давай без приключений. Она потрепала его по холке и скрылась за дверями помещения. – Беги, деточка, за нас не переживай, у меня теперь вон какая бригада помощников, – сказала вслед Антонина Степановна. Тем временем в фойе театра стали собираться люди. – Пойдёмте, – она махнула рукой, призывая следовать за ней, – пока я буду работать в гардеробе, побудете со мной, а потом, когда зрители разойдутся, вернёмся сюда. Она придержала дверь, пропуская нас вперёд, после чего неторопливой походкой в сопровождении нашей звериной свиты направилась на рабочее место. Зрители выстроились в длинную очередь у стойки гардероба и с любопытством поглядывали на нас, пока мы шествовали мимо них, при этом они весело улыбались, будто впервые в жизни увидели котов и собаку. Хорошо, что спектакль вечерний. Среди публики не было детей, иначе нам оторвали бы уши и открутили хвосты. Нет, вы только не подумайте, что я не люблю детей. Я очень хорошо к ним отношусь и прекрасно уживаюсь, просто после общения с ними чувствую себя общипанным цыплёнком. Глава 6 Антонина Степановна заняла место у стойки гардероба, через некоторое время к ней присоединилась ещё одна такая же пожилая дама. Они только успевали, что принимать одежду и вешать её на свободные крючки, взамен отдавая зрителям пластмассовые номерки. Тарантино запрыгнул на полку где мы его обнаружили, когда пришли знакомиться, и растянулся во весь рост. Я присел рядом с ним, наблюдая за зрителями. Женщины, словно балерины, крутились у больших зеркал сбоку от гардеробной стойки, то и дело одёргивая платья, поправляя пальцами помаду и припудривая носы. Я так и не понял, для чего они это делают? Всё равно во время спектакля в зале темно, кто их там увидит? Потом доставали из крошечных сумочек телефоны и просили своих спутников сфотографировать их. Когда снимок был сделан, они долго рассматривали его, при этом восклицая: «Ой, как я плохо получилась! Посмотри, какая страшная. Неужели ты не можешь сделать нормальное фото? Выбери ракурс поудачней и сними ещё раз». Посмотришь на некоторых женщин – и кажется, они готовы сутками щёлкать своё отражение в зеркале. Неужели им это не надоедает? Но больше всего меня поразило, с каким покорным видом мужчины выполняли их просьбы. Я взглянул на своего нового приятеля. Хичкок нетерпеливо переминался на коротких лапах, по его виду было понятно: пёс немного взволнован и переполнен впечатлениями, видимо, ещё не отошёл от уличной игры. – Ну и скукотища, – вздохнул он, осматриваясь по сторонам. Ему явно не сиделось на месте. – Может, пойдём спектакль глянем, – предложил бигль, его брови вопросительно приподнялись. – Я его уже видел, – лениво зевнул Тарантино. – Когда это ты успел? – недоверчиво спросил пёс. – Они вчера играли в первый раз. Я был в зале, но тебя там не заметил. – Это ты смотрел в первый раз, а я его уже раз пять видел, – хмыкнул кот. – Они каждый год привозят одну и ту же постановку. Я вот не пойму, они что, больше ничего не ставят? – Он вопросительно посмотрел на Хичкока и сообщил: – Этот спектакль я знаю наизусть, уже запросто сам могу сыграть, да и станцую не хуже актёров. – Ну и хвастунишка ты, – усмехнулся бигль и обратился ко мне: – Сократ, пойдём прошвырнёмся по театру ты ещё много где не был. А то торчим здесь, как истуканы. Понимаешь, по своей породе я – гончая собака, не могу долго лежать без дела. – Какая же ты гончая? – возразил я. – У тебя лапы короткие. Гончие псы длинноногие, волосатые, тощие, как велосипед, и горбатые, точно верблюд. Когда я в первый раз тебя увидел, подумал, что ты – родственник бойцовских собак. – Ты не смотри, что у меня лапы короткие. Зато тело мускулистое. – Он покрутился передо мной, точно перед зеркалом, и продолжил: – А это очень важно для бега. Это только на первый взгляд кажется, что мы родственники с «бойцами», на самом деле мы считаемся гончими, потому нам так и трудно сидеть на одном месте. Чтобы нормально себя чувствовать, мне необходимо постоянно двигаться. Когда у хозяина выпадают выходные, мы с ним ездим на охоту. В лесу я отрываюсь по полной. Так набегаюсь, что потом сплю как убитый. Ему и стрелять не приходится, я запросто загоняю зайца. – Не может такого быть, – не поверил я и продолжил: – Ушастые очень быстро бегают. Я однажды погнался за серым проходимцем, это было в лесу под городом Мирным в Архангельской области, хотел всего лишь поиграть с ним, а он улетел от меня, как ракета. В конечном итоге, пока догонял его, заблудился и нарвался на рысь. Еле лапы унёс, она хотела мною накормить своих детей[16]. – Клянусь собачьей честью, от меня заяц не уйдёт, – воскликнул гончий и важно заявил: – Да и рысь мне не страшна, я очень быстро бегаю. Эти «режиссёры» – что английский, что американский – два сапога пара, оба жуткие хвастунишки. – В театре мне раздолье, – продолжил Хичкок, – здесь большое пространство, длинные коридоры. А в доме и поиграть толком негде, двор у нас небольшой, да плюс ко всему цветы везде растут. Ирма страшно ругается, когда я ямы рою на клумбах. Так шумит, будто случилась вселенская катастрофа. Не пойму, неужели ей дороже какие-то вонючие цветы, а не я? – Он недоумённо посмотрел на меня. Я сразу вспомнил Пуху. У той тоже вечные проблемы с газонами, её колбасой не корми – только дай ямки порыть. Чего уж греха таить, коты тоже любят покопаться в земле, но мы, в отличие от собак, не роем котлованы и не портим цветы, за исключением комнатных.