Боль была. Начинаясь от закованного в браслет запястья, она быстро распространялась по всему телу, но теперь ее хотя бы можно было терпеть. Долго радоваться успеху я не стала – подобрав юбки, изо всех сил бросилась прочь от владений лорда Кастанелло. * * * Поместье осталось далеко позади, огни его едва различались между стволами деревьев. Дорога, пустая и безлюдная, вела прямиком в неизвестность. Я была без сознания, когда меня привезли в дом лорда Кастанелло, и сейчас брела наугад, не имея ни единой приметы, не зная, когда же сумею выбраться к населенным местам. Я считала, что если уж я справилась с побегом из имения, то как-нибудь сумею договориться о том, чтобы бедной женщине, чья лошадь сбросила всадницу и исчезла в метели, помогли добраться до ближайшего разъезда, где она могла бы воспользоваться почтовой каретой. В конце концов, у меня все еще оставалось несколько украшений и фамильный гребень Эдвина. Мне казалось, мой погибший муж не был бы против, чтобы я использовала их, узнай он, в каком плачевном положении я оказалась. Но время шло, сгустились сумерки, лес погрузился в почти непроглядный мрак, а мне так и не встретилось ни единого экипажа или человеческого жилища. Даже посыльный, которого ждал лорд Кастанелло, не появился на заметенной снежной дороге. Я продолжала идти так быстро, как могла, гоня прочь подступающую панику. Магия, вложенная в артефакт на моем запястье, действовала исправно. Чем дальше я уходила от поместья, тем ярче разгорались кристаллы и тем сильнее становилась боль, волнами разбегающаяся по телу. Первого кристалла, который я проглотила еще на пороге дома, хватило до наступления сумерек, но после этого дела шли все хуже и хуже. Зажав в кулаке вторую порцию обезболивающего, я мысленно поставила себе цель добраться до вершины ближайшего холма, где дорога делала крутой поворот, теряясь среди снега и деревьев. Это стоило мне немалых сил, и последние метры я едва сдерживала себя, чтобы не упасть, сжавшись в комочек и завывая от боли. Казалось, каждый нерв, каждую мышцу моего тела сводило болезненной судорогой почти на грани выносимого. Дрожащими руками я положила под язык маленький кристаллик. Привалившись к ближайшему дереву, дождалась, когда боль отступит, и побрела дальше, желая преодолеть еще три поворота, прежде чем принимать новую порцию. Ничего не вышло. Я сдалась, едва дойдя до развилки. По моим прикидкам, это расстояние оказалось вдвое меньше того, что мне удалось пройти на втором кристаллике обезболивающего. Поколебавшись, я выбрала правую дорогу, которая была у́же, зато следы колес на снегу казались более свежими, и сделала еще несколько шагов. Я находилась почти на пределе. Раскусила еще один масляный шарик и проглотила его, едва заметив охватившее горло жжение. Смахнув застывающие на ветру слезы, вынула два кристалла. На донышке баночки оставалось совсем немного. Если так пойдет и дальше, я вряд ли протяну даже до утра. Надо было двигаться. Я переставляла ноги в каком-то трансе. Шаг, шаг, еще шаг. Кристалл. Сердце стучало в груди болезненно, рвано, дыхание пополам со стонами вырывалось сквозь стиснутые зубы. Я даже не поняла, когда потеряла равновесие и упала. Один взмах ресниц – и перед глазами вместо грязного снега дороги чернеет небо, и ветер гонит пушистые хлопья, поблескивающие на свету. Две тонкие полоски света, в которых плясали в замысловатом танце крупные снежинки, разрезали ночную мглу. С трудом – голову, казалось, разрывало на части, и каждая клеточка тела болела – осознала, что же я увидела перед собой, и попыталась отползти с дороги вглубь леса. Мне нужно было еще немного сил. Едва не теряя сознание, я потянулась за спасительными кристаллами, когда небо и светлые полосы заслонила массивная тень, и чья-то рука безжалостно вырвала у меня баночку. – Интересно, – раздался надо мной знакомый голос. * * * – Очень, я бы сказал, очень интересно, – повторил лорд Кастанелло и положил баночку в карман пальто, отступая от меня на шаг. – Здесь до самого города лес, лес и лес, а в это время года даже охотничьи домики закрыты. Ума не приложу, куда можно было так спешить. Я не ответила. Зажмурилась крепко-крепко, втайне мечтая, чтобы лорд оказался плодом моего измученного болью воображения. Коротко фыркнув, лорд Кастанелло произнес: – Садитесь в экипаж. Даже не видя, я почувствовала, как полыхнул на руке браслет. Брачный договор обязывал во всем слушаться супруга, и слова лорда, содержавшие недвусмысленный приказ, активировали заложенную в артефакте магию. Что означало: стоит мне сделать хотя бы одно движение в сторону экипажа, как боль уменьшится, а быть может, и вовсе уйдет. Несколько мгновений я боролась с отчаянным желанием не подчиниться приказу. Признать, что воля лорда Кастанелло и бумаги, подписанные в городской ратуше, имеют надо мной власть, было выше моих сил. Я убеждала себя, что смерть лучше бессмысленного и унизительного существования вечной пленницей в родовом поместье Кастанелло – одиноким призраком, обреченным на скитания по пустым коридорам. Но тело и заложенные в нем инстинкты оказались сильнее. И я все же сумела, приподнявшись со снега, повернуться к экипажу. А затем встала и на негнущихся ногах сделала шаг. И еще, и еще. Чем ближе я подходила к супругу, тем слабее становилась боль, оставлявшая после себя опустошение. Лорд Кастанелло молча ожидал рядом с открытой дверцей. Стараясь не смотреть ему в глаза, я с трудом, все еще слишком слабая после пережитого, забралась внутрь экипажа. Он сел следом за мной, подал знак водителю, и машина тронулась с места, вновь возвращая меня в мою тюрьму. Экипаж ехал вперед по заснеженной дороге, видимо выбирая подходящее место, чтобы развернуться. Или же лорд Кастанелло хотел наглядно продемонстрировать, насколько далеко было мое спасение. С каждым новым поворотом среди лесистых холмов я с тоской осознавала, какой же глупой и бессмысленной оказалась моя затея. С моим запасом обезболивающего я не добралась бы даже до более оживленной дороги, не говоря уже о человеческом жилье или столь желанном разъезде, где можно встретить почтовые кареты. Я невидящим взглядом смотрела в окно. Сил не было даже пошевелиться. Лорд Кастанелло, неподвижно сидящий на другой половине заднего сиденья экипажа, безмолвствовал. Неожиданно машина затормозила. Я чуть повернула голову, стараясь понять причину остановки, и увидела на широкой дороге среди деревьев узнаваемую карету службы магического контроля. Несколько человек уже спешили к нам. Господин дознаватель постучал в окно с той стороны, где сидел лорд Кастанелло. Супруг вышел из экипажа, оставив дверь открытой. Я пододвинулась чуть ближе, чтобы лучше слышать разговор. – Лорд Кастанелло, – господин дознаватель коротко поклонился, – я бы хотел поговорить с госпожой Ридберг. – О женщине с таким именем мне ничего не известно, – холодно ответил лорд. – Я имею в виду леди Кастанелло, – скривившись, словно от зубной боли, поправился законник. – Могу я ее увидеть? – Она в экипаже. Сделав несколько шагов к машине лорда Кастанелло, господин дознаватель наклонился, пристально разглядывая меня сквозь толстые стекла очков. Выражение его лица сочетало в себе глубокое изумление и разочарование. Не знаю, что он хотел увидеть в полутьме салона, но, кажется, обнаружить желаемое законнику не удалось. – Вы что-то хотели, господин дознаватель? – спросила я, с трудом заставив голос звучать нормально. – Что вы делали ночью в лесу, Фаринта? – в свою очередь спросил он, не отрывая от меня внимательного взгляда. – Выезжали на прогулку, – ответил за меня лорд. – Миледи захотелось пройтись перед сном. Господин дознаватель снял очки и окинул меня беглым взглядом. Стоило ему убрать от глаз толстые стекла, как морщины на его лбу разгладились. Мне показалось, что законник вовсе не страдал близорукостью. – Не похоже, чтобы леди Кастанелло шли на пользу ночные прогулки, – заметил господин дознаватель, от которого, вероятно, не укрылись ни моя дрожь, ни круги под глазами, ни помятое и грязное после падения в снег платье. Лорд оставил это замечание без ответа. Господин дознаватель с кислой миной выпрямился, отходя от экипажа, но лорд Кастанелло перехватил законника, преградив тому путь к его карете. – Осмелюсь предположить, господин дознаватель, что вы здесь с назначенной судом регулярной проверкой, так? – с нажимом сказал он. – Но не поздновато ли для визита? Господин дознаватель посмотрел на лорда Кастанелло и вдруг едко ухмыльнулся. – Закон не дремлет. Хорошего вам вечера, милорд, миледи. Законник быстрым шагом направился к ожидавшей его карете, сделав знак своим людям идти следом. Наш экипаж снова тронулся, набирая скорость. Я кожей почувствовала на себе пристальный взгляд лорда. – А я уж было подумал, что вы спешили к любовнику, – проговорил он. – Но тогда пришлось бы признать, что вкусы у вас странные. Я снова не ответила. Ушедшая боль оставила после себя тяжелую слабость, почти как при лихорадке. Тело казалось непослушным и горячим, язык во рту – распухшим. – Законнику не под силу разомкнуть браслет, – равнодушно уронил лорд Кастанелло. – Не поддавайтесь иллюзиям. Не верьте лживым обещаниям. Поверьте, вы, лично вы, ничего не выиграете. А вот проиграть можете… – Жизнь, – едва слышно выдохнула я, повернув к нему голову. Маленькое облачко пара на мгновение зависло в морозном воздухе между нами. Я моргнула, и оно растаяло. Как хрупко и скоротечно оказалось все – и счастье, и любовь, и иллюзия свободы. Хватило одной трагической случайности, одного ложного приговора, чтобы вся моя жизнь рассыпалась мелким снежным крошевом. – Что? – нахмурился лорд. Я придвинулась к окну и отвернулась, чтобы оказаться как можно дальше от лорда Кастанелло. Магия, заключенная в браслете, слабо пульсировала. Тело ныло, внутренности протестующе скручивало режущей болью почти на грани выносимого – принимать в расчет побочные эффекты самодельного обезболивающего средства было некогда, а они конечно же не замедлили проявиться. Да и прогулка в метель и мороз в одном тонком платье вряд ли положительно сказалась на моем самочувствии. Я обняла себя руками и потерла плечи, чтобы хоть немного разогнать кровь и согреться. – Идите сюда, – негромко произнес лорд Кастанелло. Я скосила на него взгляд, не понимая, чего он хочет. – Чем ближе ко мне вы будете, тем быстрее пройдет откат от действия вашего браслета. Я покачала головой. Пододвинуться к лорду Кастанелло, моему супругу и тюремщику? Может, еще прижаться к нему в поисках тепла? Нет уж. Впрочем, мое мнение лорда не интересовало. Осторожно, но твердо обхватив рукой мои плечи, он притянул меня к себе. – Расслабьтесь. Я замерла. Внутри бурлила злость – даже в такой малости супруг не оставил мне права на выбор. Я предпочла бы перетерпеть боль, пусть даже из одного нелепого упрямства, но не оказаться вот так вот прижатой к его боку, к его сильному, горячему телу. Жар ощущался даже через ткань платья – и, вопреки всему, это было приятно. Конечно же лорд Кастанелло оказался прав. Я чувствовала, как боль затухает, мышцы расслабляются. Ладонь супруга грела сквозь тонкую ткань рукава. Мелькнула вялая мысль, что это неспроста, но я слишком устала, чтобы думать, а потому просто позволила себе провалиться в дремоту, пока экипаж, чуть покачиваясь на рессорах, увозил нас обратно в поместье. * * * – Милорд, спешу уведомить, что, пока вас не было, из города вернулся Густаво. Он сообщил, что видел на дороге в поместье карету господ законников. Полагаю, они собираются проверять миледи. Мы обыскали поместье и нигде не нашли… – расслышала я приглушенный голос дворецкого, спешившего к нам. Слуга остановился у экипажа, посмотрел внутрь и, встретившись со мной взглядом, умолк, виновато склонив голову. – Милорд, я безумно сожалею.