Девушка криво улыбнулась. – Я бы хотела помочь, Фаринта. Мне кажется, после всего, чему я сегодня стала свидетелем, в этом доме оставаться опасно. Вам нужно уехать, хотя бы на время. Вам, Лоиссе, всем, кого отравитель считает угрозой для себя. Пусть с этим разбираются законники. – Непохоже, что лорд Кастанелло согласится впустить в свой дом представителей отдела магического контроля, – тихо возразила я, и Ильда, подумав, кивнула. Мы замолчали, погрузившись в невеселые раздумья. – Госпожа Лауди, – раздался из коридора голос дворецкого, – Джакомо видел почтовую карету. Через несколько минут они будут здесь. – Благодарю, господин Сфорци, – отозвалась лекарка. Вздохнув, она повернулась ко мне. – Что ж, рада была встретиться с вами, Фаринта. Жаль, что не могу сделать большего… Она вдруг замолчала. Не сговариваясь, мы обе перевели взгляд на Лоиссу. Если отравитель узнает, что мне и Ильде удалось вырвать девушку из лап смерти, он непременно предпримет новую попытку убить ее, прежде чем удастся вызнать от кухарки хоть что-то. И будет пытаться еще и еще, пока, наконец… – Я увезу ее, – решительно сказала Ильда. Это был единственный шанс спасти Лоиссу. Бросившись к Мелии, я потрясла ее за плечо. Горничная сонно подняла голову. – Что случилось, миледи? – Госпожа Лауди уезжает, и она готова взять вашу дочь с собой, – коротко бросила я. И тут же добавила, увидев, что горничная собирается возражать: – Поймите, Мелия, если тот, кто опоил и отравил Лоиссу, узнает, что девушка жива, он сделает это снова. Сейчас или никогда, другой возможности может не быть. – Но как же лорд… – начала служанка. – Как его супруга я имею право принимать решения. Я сама поговорю с лордом Кастанелло и все ему объясню. Смахнув подступившие слезы, Мелия кивнула. – Я соберу вещи. Спасибо вам, миледи, госпожа Лауди. Пока горничная возилась с дорожной сумкой, Ильда и я привели Лоиссу в чувство и помогли плохо соображающей девушке натянуть теплое платье. – Миледи. – Она с явным трудом подняла голову и посмотрела на меня. – Ваши письма. Я смотрела. Простите. – Ничего. Я уже знаю. Лучше скажи мне, ты помнишь, кто их тебе давал? Лоисса, казалось, не слышала. – Кристалл, – пробормотала она, словно в забытьи. – Прозрачный. Он у лорда. – Я знаю, я видела кристалл, – перебила ее. На мгновение мелькнула мысль, что Лоисса читала последнее письмо до того, как кот съел часть листа, а значит, могла сказать хотя бы в общих чертах, что там было написано. Впрочем, вместо того чтобы искать необычный кристалл, куда лучше вычислить самого отравителя. – Лоисса, кто передавал тебе письма? Кто заходил утром? Отец ребенка? – Кристалл, а внутри жидкость светится. Будто фонарик. Слова девушки звучали совершенно неправдоподобно. Я отлично помнила артефакт, который нашла в детской. Он не должен был испускать никакого свечения. И уж тем более откуда внутри могла взяться жидкость? Похоже, кухарка была в бреду. Я потрогала лоб. Горячий. – Бесполезно, – покачала головой Ильда. – В таком состоянии вы от нее ничего не добьетесь. Я застонала. Если бы только имелся какой-то способ узнать, кто отравил Лоиссу кацином… Достать нужное для этого яда сырье на черном рынке не так-то легко, что уж говорить о самом зелье. Да и преобразование циньи требовало огромного запаса энергии. Я почти разрядила целый кристалл только для того, чтобы сделать противоядие. А для пузырька яда требовались десятки накопителей. Даже с учетом того, что лорд организовал массовое производство энергетических кристаллов, скрыть такое приобретение от внимания законников все равно оставалось не так-то просто. Где-то должна была находиться целая подпольная лаборатория, имевшая доступ к накопителям и поставщикам запрещенных ингредиентов. А также зельевар или несколько зельеваров, скорее всего работавших без лицензии или когда-то потерявших ее. И я знала, кому могла задать подобные вопросы. – Ильда, вы сумеете передать письмо одному человеку в Аллегранце? Девушка кивнула. – Пишите, только как можно скорее. Я опрометью бросилась наверх. Вынула из ящика перо и бумагу и принялась строчка за строчкой поспешно выводить послание единственному зельевару в Аллегранце, который имел связи и на черном рынке, и в архивах законников, но слишком дорожил своей безупречной репутацией, чтобы использовать запрещенные зелья. «Господин Кауфман, Мне срочно необходимы сведения о зельеварах Аллегранцы, которые могли бы нелегально работать с запрещенными препаратами. Кто-то в поместье использует кацин и другие опасные зелья и пытается подставить меня. Я подозреваю, что зелья либо закупают, либо готовят сами. Прошу вас, выясните, не слышали ли вы на черном рынке упоминания о служащих поместья». Я выписала фамилии слуг – экономки, дворецкого, братьев Ленс и горничных. Чуть подумав, добавила и Ильду Лауди. В конце концов, девушке действительно было известно о лаборатории, да и кристаллы… достать целые кристаллы в доме лорда не составляло труда. Лишняя проверка в любом случае не принесет вреда. «Если будет возможность, поднимите в архивах список зельеваров, лишенных лицензии по подозрению в работе с кацином или покупке циньи за последние несколько лет. Надеюсь, вы сможете отыскать нужную информацию. Ваша помощь в этом вопросе будет неоценимой и, возможно, спасет мне жизнь. Ваша Фаринта». Я запечатала письмо, вместо оттиска поставив собственный отпечаток пальца. Прикоснувшись к расплавленному воску и сжав в кулаке кристалл, все еще остававшийся у меня, уплотнила и распределила материал так, чтобы письмо невозможно было вскрыть, не вернув воску первоначального состояния. Господин Кауфман сделает это без труда, а вот Ильде, если я верно оценила ее способности, такое не удастся. Лекарка ждала меня у выхода из дома. Лоиссу, закутанную в толстый плед, держал на руках Джакомо. Рядом стояла Мелия с двумя дорожными сумками в руках. – Прощайте, Фаринта, – сказала Ильда. Она забрала у меня письмо и, мельком прочитав название аптеки, кивнула: господина Кауфмана в Аллегранце знали без преувеличения все зельевары. – Если когда-нибудь захотите встретиться, спросите мой адрес у отца. Девушку я определю в одну из городских больниц. Скажу, что случился выкидыш, об остальном умолчу. Как дать вам знать, где она окажется? – Сообщите моей сестре. – Мелия взглянула на дворецкого, и тот протянул лекарке адрес, нацарапанный на клочке бумаги ровными печатными буквами, к слову, ни капли не похожими на почерк неизвестного доброжелателя. – Она за ней присмотрит. И спасибо вам еще раз, госпожа Лауди. Ильда сухо улыбнулась. – Удачи вам, Фаринта, – произнесла она и в сопровождении горничной и Джакомо покинула поместье. * * * Я мерила шагами комнату. Несмотря на усталость, спать не хотелось. Дом, после отъезда Лоиссы и Ильды погрузившийся в тишину, казался обманчиво спокойным и безопасным, но я кожей чувствовала, что это лишь недолгое затишье перед настоящей бурей. Несмотря на то что в письме я упомянула, пожалуй, всех известных мне слуг лорда Кастанелло, сейчас я скорее была склонна доверять тем, кто в эту ночь находился в доме. Вряд ли эти люди, помогавшие вытаскивать Лоиссу из лап смерти, пошедшие против воли лорда и поддержавшие мое решение отослать девушку из поместья, замышляли что-то дурное. Да, у того же господина Сфорци могли быть причины недолюбливать новую супругу лорда Кастанелло, но, видя его искреннее беспокойство за жизнь Лоиссы, я просто не могла поверить, что ради того, чтобы очернить меня или скрыть какую-то важную информацию, он пошел бы на преступление. Но вот после, когда ночь закончится… После в поместье вернется лорд и те из слуг, кого непогода заставила остаться в городе. С утра извозчик подвезет продукты, прибудет посыльный с газетами и почтой. Кто-то из этих людей, возможно, и является тем самым отравителем, с каждым днем все крепче и крепче сжимающим смертельную хватку. В голове, не давая покоя, крутилась навязчивая мысль. Зачем нужно прилагать столько усилий, чтобы убить кухарку, если все, что она делала, – это втайне передавала мне письма? Дурман, вероятно, служил зароком, что влюбленная до беспамятства девушка не выдаст, не задаст лишних вопросов, при случае сделает что-нибудь полезное и после забудет об этом. Как ни грустно было признавать, но в этом расчет любовника Лоиссы оправдался. Даже в бреду, даже под действием дурмана она не сказала ничего, что помогло бы раскрыть личность отравителя. Но зачем идти на убийство? Неужели легковерная кухарка стала ему не нужна? Или вскоре оказалось бы невозможным скрывать положение девушки и история о навеянной дурманом влюбленности непременно выплыла бы на поверхность? Или, как ни противилась я этой мысли, дело было во мне. Я слишком близко подобралась к разгадке, а любовнику Лоиссы, привозившему для меня письма из Аллегранцы, ни в коем случае нельзя было выдавать себя. Что неизбежно заставляло задуматься, не являлся ли он заодно виновником каких-то других преступлений. К тому же отравитель применил кацин – не самый распространенный яд, который чрезвычайно трудно изготовить. За одно только подозрение в использовании кацина, дополненное следом ментальной магии, меня протащили через добрый десяток законников, тестируя, измеряя магический резерв и допрашивая, допрашивая, допрашивая без конца. Была бы у меня на тот момент лицензия зельевара, они отняли бы ее раньше, чем я опустилась на стул в кабинете первого из работавших со мной тогда господ дознавателей. Поговаривали, что после всех разбирательств удалось отыскать небольшую лабораторию, где, помимо кацина, готовили множество полулегальных и нелегальных зелий. Несколько магов оказались в тюрьме, других лишили лицензии. Громкое дело, с блеском раскрытое законниками, прогремело аж до столицы. Конечно, Лайнуса это не вернуло. После похорон, на которые меня привезли прямо из главного здания службы магического контроля, мне в наследство достались огромные долги, шепотки за спиной и ворох бесполезных знаний о видах и свойствах сложных ядов, с которыми я надеялась никогда больше не столкнуться. Зря надеялась. Неудивительно, что для отравления служанки неизвестный решил воспользоваться кацином. Через несколько часов после смерти жертвы след этого яда исчезает и позволяет списать произошедшее на случайный приступ. Если бы не то странное, совершенно невероятное обстоятельство, что по каким-то причинам яд не сработал сразу же, как только служанка выпила его, то к тому моменту, как Джакомо выбил дверь, девушка уже давно была бы мертва. И все решили бы, что это случилось от потери крови из-за выкидыша. В других же случаях прослеживалось очевидное намерение подставить меня. Лоиссу и Милорда пытались отравить успокоительным. Если подумать, выбор зелья был более чем оправданным. Получить яд из города я не могла, да и изготовить сложное средство, не имея доступа к энергетическим кристаллам, невозможно – любая проверка показала бы, что моего собственного резерва попросту недостаточно для таких преобразований. Значит, чтобы обвинить меня в убийствах, нужно было выбрать что-то, что я в теории могла отыскать в поместье. Или, например, украсть. Я вздрогнула. Уж не пропажа ли успокоительного послужила причиной того, что лорд отослал Ильду? «Оклеветали», «не справилась с ситуацией». А что, если ее таинственному пациенту вдруг стало плохо, а редкого лекарства, которое обычно держали под рукой, не нашлось? Кого, как не лекарку, первой заподозрили в краже? Меня накрыло запоздалое раскаяние. Нужно было поговорить с Ильдой о найденном мною флаконе. Быть может, тогда ей вовсе не пришлось бы уезжать. Только вот кто бы в таком случае забрал Лоиссу? Устав от бесплодных метаний, я спустилась на кухню попить воды. К моему удивлению, Мелия еще не спала. Горничная сидела, уставившись невидящим взглядом на кружку с остывшим чаем. По легкому травянистому запаху я опознала остатки успокоительного сбора, заваренного в небольшом чайничке. При виде меня служанка встрепенулась и попыталась улыбнуться. Выглядела она не лучше, чем я. – Тоже не спится, миледи? – полюбопытствовала она. – Могу чайку вскипятить, ежели хотите. – Да, спасибо, – согласилась я, радуясь возможности поговорить с горничной наедине. Пусть она и не знала, кто мог одурманить и отравить Лоиссу, ей явно было известно о других подозрительных событиях, происходивших в поместье до моего появления.