* * * Я непонимающе заморгала, пытаясь вырваться из липкой паутины кошмарного сна. Мне стоило больших трудов осознать, что я не стою, перепачканная собственной кровью. И надо мной, лежащей в постели, склонился не неизвестный мужчина, а лорд Кастанелло в тонких перчатках, гладкую кожу которых я ощущала на оголенных плечах. Мои ладони упирались ему в грудь, скрытую плотной тканью серого костюма, то ли пытаясь оттолкнуть, то ли пытаясь притянуть к себе, спасаясь от нахлынувшего кошмара. Бросив взгляд на левое запястье, я против воли вздрогнула. Тонкая белая полоска старого шрама, наискось пересекавшая светлую кожу, вдруг заставила поверить в реальность моих снов. Я мысленно потянулась за ускользающими воспоминаниями, но в памяти остались лишь чай, циндрийские пряности и лишающие воли прикосновения человека, ставшего когда-то давно моим первым мужчиной. – Я требую объяснений, миледи, – раздраженно повторил лорд Кастанелло, возвращая меня в реальность. – Немедленно. – Что случилось? События минувшей ночи одно за другим проносились в голове. Я видела, как лорд выбежал на улицу, наблюдала через окно за тенями во дворе, но так и не смогла понять, кого искали разбуженные слуги. Услышав шум, я выглянула в коридор и столкнулась с одурманенной Лоиссой, которую проводила до комнат прислуги и вернулась к себе. Что же такого, по мнению супруга, я успела совершить, если лорд решил вломиться в мою комнату, чтобы задать этот вопрос? Лорд выпустил мои плечи и отступил от кровати. Брови его были насуплены, на скулах ходили желваки. Скрестив руки на груди, супруг мерил шагами комнату, напоминая хищного зверя, запертого в тесной клетке. Взгляд его при этом не отрывался от меня. – Мы же договорились, миледи, – отрывисто проговорил он, едва сдерживаясь. – Вы обещали, что умерите ваше неуемное любопытство в отношении вещей, которые вас никоим образом не касаются. Это было единственным условием нашего с вами мирного сосуществования – такая простая, легкая в исполнении мелочь. И что же? При первом же подвернувшемся случае вы нарушили данное вами слово и снова сунули нос не в свое дело. Предлагаю вам облегчить душу и честно признаться: вы украли артефакт? – Что? – Слова лорда отрывочно доходили до сознания, еще не пробудившегося после липкого кошмара. Артефакт? Какой артефакт? В чем именно он пытался меня обвинить? – Мне нужно осмотреть вашу комнату, миледи. – Что? – Я приподнялась на кровати, непонимающе вглядываясь в лицо супруга. Не ослышалась ли я? Лорд действительно обвиняет меня в воровстве и собирается устроить обыск, словно законник при исполнении? Вместо ответа лорд Кастанелло отвел взгляд. – Прикройтесь, миледи. – Голос его звучал глухо. Я недоуменно оглядела себя, и щеки вспыхнули ярким румянцем. Пуговки плотной ночной сорочки оказались полностью расстегнутыми, ткань сползла почти до талии, обнажив грудь. И лорд Кастанелло видел все это и даже не подумал покинуть комнату, проявив хоть каплю уважения и деликатности! Торопливо запахнувшись, я принялась застегивать пуговки, от волнения путаясь в петлях. Лорд замер посреди комнаты, стоя ко мне вполоборота, и безучастно ожидал, когда я закончу поправлять злосчастную сорочку. – Порядочный человек дал бы леди время прийти в себя и привести в порядок одежду, а не вламывался бесцеремонно к ней в спальню, чтобы устроить допрос, – зло бросила я, застегивая последнюю пуговку под самым горлом. – Тем самым позволив ей избавиться от украденного? – хмыкнул лорд, даже не подумав сдвинуться с места. Я открыла было рот, желая высказать свои возражения, но была бесцеремонно оборвана взмахом руки. – Живее, миледи. Выскочив из постели, я встала напротив супруга. – Вы что же, предлагаете мне выйти в коридор и в таком виде, – я обвела себя руками, – предстать перед слугами? Хотя в вашем доме они, наверное, ко всему привычны. Вместо ответа лорд подошел к шкафу и выхватил оттуда цветастый длинный халат. – Подойдет? – не оборачиваясь, он кинул мне пеструю тряпку, и я почти машинально поймала ее, прижав к груди. – А теперь одевайтесь и выходите вон. Я не двинулась с места. – Предлагаете выставить вас за дверь, миледи? – Лорд нехорошо прищурился. – Этого не потребуется, милорд, – едко ответила я, запахивая полы халата. – Но знайте, вам еще придется пожалеть о своем поведении, когда вы убедитесь в моей невиновности. Не сказав ни слова, он захлопнул дверь прямо перед моим носом. Мне ничего не оставалось, кроме как отойти к окну и замереть в ожидании. Минуту спустя за порог был выставлен кот. Милорд пытался увернуться от рук хозяина и вновь проскочить внутрь, но в итоге тоже оказался в коридоре перед запертой дверью. Увидев меня, зверь обрадованно мяукнул и потерся о мои ноги. Я наклонилась погладить урчавшего кота. Как ни странно, с ним стало немного спокойнее. Послышался частый стук каблучков, и в галерее показалась Мелия. Увидев меня в одном халате с Милордом у ног, она осеклась, проглотила заготовленную фразу и поспешно удалилась. С подсвечником и стопкой газет в руках поднялся дворецкий. Стиснув зубы, я молча вытерпела его любопытный взгляд. Оставалось только надеяться, что под выдуманными предлогами мимо моей комнаты не начнут прогуливаться и остальные слуги, желая полюбоваться на семейный скандал. Руки сами собой сжались в кулаки. А все лорд Кастанелло, вставший не с той ноги и принявшийся с утра пораньше кидаться беспочвенными обвинениями! Или не такими уж беспочвенными? Меня прошиб холодный пот. Ноги сделались ватными, и я без сил опустилась на низкий подоконник. Игрушка! Взятая из детской игрушка, которую я к тому же только сегодня вечером распорола, достав разряженный кристалл! И пропитанный дурманом фитиль, завернутый в платок! Конечно, объяснить и то и другое будет непросто, но я давно собиралась наконец обстоятельно поговорить с лордом. Игрушку я взяла непреднамеренно, едва освободившись от воздействия дурмана, а свечной фитиль только доказывал, что на мой разум влияло зелье. Но вот письма… Ох! Я закрыла лицо руками, проклиная собственную беспечность. Все пропало, и теперь уже никакие друзья Эдвина мне не помогут. Лорд найдет письма, прочтет и выведет на чистую воду и меня, и того слугу, который доставлял мне записки, и тех, кто обещал вызволить меня из навязанного обстоятельствами брака. Дверь распахнулась, и лорд медленно, почти по слогам, проговорил: – Зайдите внутрь, миледи. Каждое слово звучало как приговор. Я вошла в комнату, и лорд плотно закрыл за нами дверь. Лишь тогда я решилась поднять взгляд на супруга. Лорд Кастанелло, почти не моргая, смотрел на меня в упор. В одной руке он сжимал распотрошенную детскую игрушку. На другой ладони лежал кристалл. – Откуда это у вас? – обманчиво ровным тоном спросил он. Я откашлялась, почувствовав, как мгновенно пересохло в горле. – Когда после вашего распоряжения мне передали пропитанные дурманом свечи… – Лорд угрожающе нахмурился, но я, собрав волю в кулак, продолжила: – Мне стало плохо. Я вышла из комнаты, находясь под действием дурмана, и… Я случайно оказалась в пустой детской, где и нашла эту игрушку с вшитым в нее артефактом. Каким-то образом он вернул мне ясность мыслей, и я… – Довольно фантазий, – оборвал милорд. – Вам слишком часто становится плохо, а после этого я нахожу то отравленного кота на вашем попечении, то краденые вещи в вашем шкафу. Удобная отговорка, не правда ли? Всегда можно сказать: «Мне стало плохо, поэтому я решила украсть фамильное серебро». – То есть вместо того чтобы проверить факты… – Я сощурилась, прожигая супруга взглядом. – Вы предпочитаете обвинять меня во лжи и воровстве? – Хотите фактов, миледи? – в тон мне произнес лорд. – Извольте. Артефактов, способных влиять на разум, не существует. Но полагаю, что вы, выпускница Королевского магического университета Аллегранцы, это прекрасно знаете. К тому же в спальне моего сына, откуда вы взяли это… – Он тряхнул игрушку, и комья ваты вылетели из распоротого шва, медленно оседая на пол. Мгновение лорд Кастанелло наблюдал за их падением с непередаваемым выражением лица, потом болезненно поморщился и зажал прореху пальцем. – Нет и никогда не было подобных кристаллов. Зато точно такой же артефакт вчера ночью пропал из моей спальни. – В таком случае вам следует адресовать свой вопрос той, с кем вы вчера делили постель! – запальчиво выкрикнула я. – И я вас уверяю, это была не я. Лорд усмехнулся коротко и зло. – Достаточно, миледи. – Он не дал мне продолжить. – Я не спешил верить слухам, сплетням и господам законникам, наперебой обвиняющим вас во всех грехах. Но, увы, ваше поведение красноречиво доказывает, что я ошибался. Может, вы и не убивали ваших мужей с помощью ментальной магии, но зато суете нос, куда не следует, берете то, что вам не принадлежит, а после изворачиваетесь и пытаетесь скрыть правду за нагромождением лжи. Откровенно бредовой лжи. – А вы закрываете глаза на все, что происходит в вашем доме! Известно ли вам, как я понимаю, также выпускнику Королевского магического университета, что изготовление и использование дурманных зелий из запрещенного списка карается законом? А уж опаивать ими собственную любовницу попросту низко! Неужели ваше богатство ее недостаточно возбуждает? А коту вы зачем прислали отраву вместо лекарства? Что такого сделало несчастное животное? А бедная обманутая девушка вам чем не угодила, раз вы и ее вчера пытались устранить? Лорд жестом остановил поток моих слов. Тяжело и как-то устало вздохнув, он проговорил: – Хватит. Еще одно слово, миледи, и я окончательно уверюсь в том, что вы не здоровы. Не думаю, что вы жаждете снова оказаться под замком. – Я-то как раз здорова, милорд. А вот у вас, подозреваю, прогрессирующая слепота! Почему вы отказываетесь выслушать меня? Лорд Кастанелло не ответил. Сжал и разжал кулаки, а затем, развернувшись, быстрым шагом вышел из комнаты, забрав с собой игрушку и кристалл. Хлопнула дверь. Стена содрогнулась от сильного удара. Ноги меня не держали. Я опустилась на пол и тяжело привалилась к спинке кровати, закрыв лицо руками. Разговор с лордом – как, впрочем, и всегда – выпил из меня все силы. Что за вещь была похищена ночью из спальни милорда? Почему он сразу же направился ко мне? Неужели нельзя было сначала спросить Лоиссу, с которой он провел ночь… хотя после использованного зелья о каких разговорах со служанкой вообще могла идти речь? Вряд ли она помнила хоть что-то из событий прошлой ночи. Но почему я? Откуда у лорда взялась такая уверенность? Милорд, выпрашивая ласки, потерся лбом о мое колено. Я потянулась погладить его и вдруг вспомнила: письма! Отчего лорд Кастанелло ничего не сказал о записке, что лежала в шкафу рядом с игрушкой? Я еще могла допустить, что клочок бумаги, где было написано о том, что «он не жалеет даже тех, кто его сильно любит», просто не попался лорду на глаза, но большое письмо? Подскочив, я бросилась к шкафу и перерыла все разворошенные лордом вещи, но так и не обнаружила погрызенного котом листка бумаги. Милорд, принимая, видимо, мои поиски за интересную игру, терся о руку. Никаких попыток сунуть нос в шкаф кот не предпринимал, и это, пожалуй, было странно. До прихода лорда Кастанелло там лежали пропахший дурманом фитиль и записка, все еще хранившая легкий аромат зелья, ранее привлекавшего особое внимание кота. Я недоуменно покосилась на Милорда. Кот сыто и довольно облизнулся. Внезапная догадка заставила меня обернуться в поисках кошачьей лежанки и – да! – среди смятых тряпок торчали и кончик фитиля, и несколько мелких клочков записки, которую кот за ночь, вероятно, умудрился сожрать целиком. – Ах ты, пройдоха! – Я притянула к себе Милорда и потрепала по мохнатой холке. – Выходит, это ты спас меня от очередного приступа гнева своего хозяина. Кот конечно же не ответил. Но, кажется, моя похвала пришлась ему по душе. * * * Лорд Кастанелло бушевал. Внизу хлопали двери, слышались негромкие взволнованные голоса – видимо, слуги спешили попрятаться по углам, чтобы не попасть хозяину дома под горячую руку. Я тоже решила пока не выходить из комнаты. Вряд ли после утреннего скандала лорд ждал меня к завтраку. Во дворе, почти под моим окном, супруг что-то выговаривал братьям Ленс. Слов я не слышала, а открывать створки не решилась, побоявшись привлечь ненужное внимание. Лорд не размахивал руками, не повышал голос. Но, судя по низко опущенным кудрявым головам братьев, его обманчиво спокойная, тихая речь заставляла трепетать куда сильнее, чем брань. Мимо них, утирая частые слезы подолом передника, пробежала Клара. Остановившись у сторожки, она выпрямилась, сделала несколько глубоких вдохов и, расправив платье, скрылась за дверью. Вскоре туда же направился и сам лорд. Встретившийся ему по пути водитель отшатнулся от хозяина дома прежде, чем тот успел отчитать его за неизвестные провинности. Лорд и Клара оставались в сторожке достаточно долго. Что творилось за каменными стенами и было ли это связано с ночным происшествием, я не знала, но, когда тяжелая дверь вновь отворилась, я приникла к стеклу, распахнув глаза в немом изумлении. На пороге сторожки возникла девушка, и теперь я готова была поклясться, что эту особу мне точно никогда не приходилось видеть в поместье. Высокая, статная, в платье явно недешевого кроя, она скорее напоминала горожанку среднего достатка, нежели простую служанку. В одной руке незнакомка сжимала дорожную сумку, в другой комкала платок. Похоже, как и Клара, она тоже недавно плакала. Следом за ней во двор вышел лорд Кастанелло. Мигом растеряв весь свой горделивый вид, девушка бросилась к лорду, вцепилась в его локоть и чуть ли не на коленях умоляла о чем-то. Говорила, сотрясаясь от новых рыданий, и постоянно мотала головой, словно что-то отрицала. Но лорд оставался безучастным. Он отцепил от своего рукава ее пальцы, подхватил под руку и молча повел к дому. Подскочивший водитель держался в двух шагах от них и нес оброненную на пороге дорожную сумку. Клара из сторожки так и не появилась. Незнакомая девушка, пусть и породившая в душе очередные подозрения о скрываемых в доме любовницах, отчего-то вызывала у меня сочувствие. Так же как и мне, лорд не дал ей и слова сказать. Что бы ни произошло вчера ночью, он был уверен, что вычислил виноватых, и не желал слушать ничьих доводов. Но была ли незнакомка и правда в чем-то замешана? Вчера ночью я не видела в коридоре у покоев лорда никого, кроме него самого и Лоиссы.