— Куда спешишь? — поинтересовался муж шутливо и буднично протянул ей круглую аккуратную корзинку с белыми розами. С крупными ароматными цветами. — С возвращением домой! Гортензия улыбнулась и тут же одернула себя. Вряд ли Ривотт ухаживает за ней, небось опять какая-то шутка. — Ты задержался, — констатировала она и развела руками: — Уже не ждала тебя, думала, даешь девушкам из дома с колоннами уроки верховой езды. Пускаешь поскакать на ящере. Ривотт хмыкнул. Чуть наклонил голову набок, с довольным видом разглядывая жену. — Девушка на ящере это, бесспорно, приятное времяпрепровождение, но я был занят другим. Заехал в оперу и взял билеты на завтрашний вечер. Ты уж, пожалуйста, сделай одолжение, освободи время для меня. Гортензия тяжело проглотила застрявший в горле ком. Кровь прилила к лицу. Отчего-то стало невыносимо стыдно за свою глупую шутку. Ривотт, кажется, заметил ее смущение и поспешил сменить тему. — Не покажешь мне дом? — как ни в чем не бывало поинтересовался он. — Всегда было любопытно, что тут внутри. Снаружи прямо дворец! — Хорошо, — улыбнулась Гортензия. — Только поставлю цветы и возьму свечи на всякий случай. Скоро стемнеет, а в том крыле столько лестниц, что можно переломать ноги. Поднялась к себе, пристроила букет на прикроватную тумбу, взяла связку ключей, медный канделябр со свечами и спички. Подсвечник был, конечно, тяжеловат и неудобен, но лучше, чем ничего. Сама прогуливалась по огромному особняку изредка, а вечером в компании и вовсе не приходилось. На мгновение Теззи почувствовала себя отважным исследователем, что ищет клад в полной опасностей гробнице. Улыбнулась своим мыслям и направилась к мужу. — Мы ищем что-то конкретное или просто удовлетворяем любопытство? — поинтересовалась, увлекая Ривотта за собой в нежилое крыло. — Дознаватели вроде заглядывали везде, но ничего не нашли. — Осмотримся и мы, вдруг у твоего супруга были тайны… Гортензия только плечами пожала. После смерти мужа она перелопатила все бумаги в его кабинете. Ничего интересного. — Датур был страшным педантом, — заметила будто между делом. — Если бы у него были темные делишки, он бы вел о них запись в обычной расходной книге. — Хатиор считает, что Патрака убили из-за долгов, и мы должны подумать, кому была выгодна его смерть. Гортензия остановилась и, прищурившись, посмотрела на супруга. — Ты знаешь о сделке с Хатиором и Цериусом? — Да, — обезоруживающе улыбнулся Ривотт. — Сначала они говорили со мной, но я отказался что-то решать без тебя. В конце концов, поиск настоящего убийцы и так входит в обязанности дознавателей, и тебе лишние хлопоты ни к чему. — Вот как… — Ага… Только Хатиор сказал, что новый дознаватель — совсем зелень и вряд ли от него будет толк, а начальник участка продался с потрохами Белдону. — Ривотт забрал у супруги канделябр: — Давай зажжем свечи! — Каждый норовит мной воспользоваться, — задумчиво прошептала Гортензия, сама не понимая, как к этому относиться. Достала длинную спичку, чиркнула ей по шершавой грани коробки, поднесла огонь к свечам и зажгла одну за другой. Столкнулась взглядом с Ривоттом. Отчего-то показалось, что мужчина смотрит на нее с интересом, но Теззи тут же отогнала дурацкие мысли. Дом в этот раз показался даже больше, чем обычно. То ли оттого, что они заглядывали в каждую комнату, то ли из-за царящего в коридорах полумрака. В спальнях еще оставалось достаточно света, чтобы без труда различать предметы, а вот на лестницах и вдали от окон без свечей было не обойтись. Пахло пылью и сыростью, все вокруг казалось мертвым и необитаемым, не верилось, что в другом крыле еще теплится жизнь. — А это что за дверца? — поинтересовался Ривотт, хлопая по узкой дубовой полоске в одной из спален. Комната выглядела так, будто время от времени здесь кто-то ночевал. Посередине стояла огромная кровать с кроваво-красным покрывалом, небольшой стол и книжный шкаф расположились по разные ее стороны. — Сейчас узнаем, — ухмыльнулась Гортензия, перебирая связку с ключами. Редко заходила сюда. После ее нападения на мужа и вынужденного отказа от брачных обязательств супруг приводил в эту спальню разных дам. Иногда даже нескольких зараз. Теззи предпочитала не задумываться о происходящем. Ей не нужен был Датур, она даже испытывала облегчение от воздержания, но сплетни вокруг били по самолюбию и лишний раз тревожить воображение не хотелось. Нашла нужный ключ и вставила его в замок. — Подозреваю, этот чулан или пуст, или забит вещами, — предупредила некстати оживившегося Ривотта. — Там места разве что на шкаф, — щелкнула, проворачивая ключ, и распахнула дверцу, в которую с трудом протискивался взрослый мужчина. — Посвети! Супруг послушно приподнял канделябр. Взгляду открылся стеллаж с разбросанными по полкам пятью папками, набитыми бумагами точь-в-точь как у господина Флокса. Гортензия молча взяла одну наугад. Раскрыла и ахнула. Вот ведь! Заглядывающий из-за плеча Ривотт тоже присвистнул. — А ты говорила, в кабинете, — добродушно упрекнул он. — Нет, в спаленке. — Он здесь с женщинами развлекался, — протянула Теззи. — Никогда бы не подумала, что в этой комнате еще и тайная канцелярия. — Не скажи, — усмехнулся Ривотт, — смотри, все расписки и вексели женские. Может, он заставлял их в спальне отрабатывать проценты? — Глупости, — хихикнула Гортензия. — Благородные дамы не готовы в постель из-за денег, скорее поверю, что он их шантажировал. — Как бы там ни было, в этих папках целый список тех, кто имел мотив разделаться с Датуром Патраком, — подытожил мужчина. — Предлагаю перепрятать бумаги и тщательно изучить их на досуге. — Его убила не женщина… — В этом списке все при деньгах и титулах. Могли нанять. Гортензия вздохнула, соглашаясь. Обернулась к Ривотту и скомандовала: — Понесу канделябр. А ты бери папки. Знаю одно укромное место даже в этом доме. — Смотрю, у всех Патраков есть тайны, — хохотнул супруг, протягивая ей медного гиганта со свечами. — У зловещей вдовы полно кровавых секретов, — шепотом подыграла Теззи и взялась за основание канделябра. Неудачно! Тот чуть-чуть не выпал из рук. Ривотт не дал уронить предмет окончательно. Сжал твердой рукой и часть основания, и ладонь супруги. Гортензия подняла на него удивленный взгляд. Прикосновение мужа оказалось неожиданно приятным: надежным, теплым и уверенным. Тряхнула головой, отгоняя наваждение. Несмотря на телосложение Ривотта, в физической силе супруга не было сомнений, управлять ящером — занятие не из легких. Но кто мог подумать, что невинное касание взбудоражит мысли отнюдь не о возможности удержать канделябр. Отчего-то показалось, что этому мужчине можно доверять: он оградит от невзгод, поможет справиться с неприятностями, согреет холодным вечером. Меж тем Гортензия прекрасно знала — это не так. Приятель, как и все остальные, печется только о своих интересах. — Держу, — заверила она. — Займись папками. Муж кивнул и послушно подхватил добычу. Гортензия поспешила выйти из комнаты. Вести чужака в свое убежище было немного боязно, но ждать до утра, чтобы перетащить папки, казалось плохой идеей. Белдон наверняка знает, где брат хранил документы, значит, может забрать их в любой момент. Свернули в очередной коридор без окон. Дошли до самого конца, и Теззи отперла душную узкую спальню. Подождала, пока за ними с Ривоттом закроется дверь, извлекла из кармана платья маленький ключ и принялась возиться с замком платяного шкафа. — За дверцами скрывается целая комната или даже две? — попытался пошутить мужчина. — Скорее узенький чуланчик с окном, — поправила его Теззи, распахивая деревянного гиганта. Толкнула заднюю стенку и шагнула в открывшийся проход. — Осторожнее, ступенька! — предупредила спутника и осмотрелась, раздумывая, куда пристроить канделябр. В комнате за шкафом все было как обычно. Кровать вдоль длинной стены, одинокий табурет, небольшое окно и широкий подоконник. Частенько Гортензия приспосабливала его и как письменный стол, и как полку. Пахло пылью, расплавленным воском и розовыми духами. — Я нашла ее, когда в очередной раз пряталась от Датура и Белдона, — пояснила Теззи, пропуская Ривотта к окну, чтобы он сложил папки. — Патраки, похоже, не знали об этой комнате. По крайней мере после побегов меня ловили уже на улице, а не тут. Я сменила замок у шкафа и немного навела порядок. Всегда можно было засесть здесь и провести спокойный вечерок, — вздохнула и добавила вполголоса: — Иногда хотелось остаться тут навечно… Поежилась и неловко улыбнулась, прогоняя накатившие воспоминания. Муж положил папки на подоконник и осторожно сжал ее локоть. — Датур мертв, — развернул Теззи к себе и посмотрел в глаза: — Прятаться больше нет необходимости. Никто больше не возьмет тебя без твоего желания. — Вряд ли оно появится когда-нибудь, — усмехнулась собеседница. Возможно, болтать лишнего не следовало, но обстановка располагала, а Гортензии давно надоело молчать. Да и с Ривоттом стоило внести ясность сразу. Не похоже, что он заинтересован в ней как в женщине, но раскрыть карты было нелишне: — Я бы подпустила кого-нибудь исключительно ради ребенка, если бы знала, что он получится… Но у меня, похоже, не будет и этой радости, — усмехнулась и покачала головой. — Кажется, виселица — самая реальная перспектива. — Не думай о глупостях, — одернул ее Ривотт. — Предлагаю разгрести папки прямо сейчас, и пока не просмотрим все сами, не отдавать их Хатиору и Цериусу. — Принимается, — усмехнулась Гортензия и, высвободив локоть из рук супруга, направилась к подоконнику. При свечах можно еще посидеть над бумагами часок-другой, как знать, может, и впрямь найдут что-нибудь дельное. Все лучше, чем печалиться и ныть о собственной участи. Глава восьмая Утром сразу после завтрака суетливый курьер принес конверт без обратного адреса «для госпожи Библис» и, не дожидаясь подтверждения, что оная живет именно здесь, умчался дальше. Гортензия поспешила распечатать послание. Вчера после тщетных недельных копошений в папках покойного супруга они с Ривоттом отдали дознавателям половину, и внутри конверта Теззи ожидала увидеть вести от Хатиора. Напрасно! В послании был лишь билет. На синие кресла, на одну персону, на сегодняшние бега. Покачала головой и улыбнулась. Вчера, когда узнала о соревновании, хотела напроситься сама, но постеснялась. Ривотт и так развлекал всю неделю: они ходили в оперу, гуляли в парке и даже заглядывали на какой-то торжественный ужин с танцами. Кажется, проводили вместе каждую свободную минуту. Мозолить мужу глаза еще и на дракодроме не позволяла совесть. Им, конечно, требовалась иллюзия, что брак Отто Библиса и Гортензии Патрак настоящий, но навязываться не стоило. Зато теперь можно было собраться со спокойной душой. Ривотт пригласил сам! Значит, не против увидеть ее и среди ящеров тоже. Усмехнулась, охлаждая собственный пыл: как бы не взял с собой за компанию в дом с колоннами. Снять напряжение после соревнования. Махнула рукой. По большому счету муж ей ничем не обязан, так отчего ее волнует тот визит? Не ревнует же она, в конце концов… Поднялась к себе, выбрала подходящие случаю платье и шляпку. Прочь все грустные мысли! До суда осталось меньше месяца, что будет потом, никто не знает. А тут молодой приятный мужчина изо всех сил изображает ухаживания, так почему бы не насладиться моментом? Все равно дальше дело не зайдет. Так какая разница, кому и как он дает уроки катания на ящере? Заглянула в кабинет и прихватила написанные вчера деловые письма. Отправит по дороге. Предупредила Фукси, что уходит. На мгновение задержалась у зеркала в коридоре. Улыбнулась отражению. Хороша! Милое личико, идеально сидящее нежно-голубое платье, изящная шляпка. Ривотту не придется краснеть за такую супругу. Прихватила сумочку и направилась на дракодром. Пришла незадолго до начала. На дракодроме было не протолкнуться. Люди в толпе суетились, бегали, выпивали, делали ставки. На трибунах пахло свежими цветами, вином, сигарами. Еле протиснулась на свое место рядом с дорого одетой пожилой четой и посмотрела на беговые дорожки. Бывала на соревнованиях и раньше, но никогда не видела их с этого места. Правду говорили, просматривалось все и немножечко больше: не только финишные отрезки, но и каждый поворот. Зрелище завораживало. Лазурное безоблачное небо, свежая трава в центре бегового круга и посыпанные мелким гравием дорожки. Открытое безжизненное пространство, которое через несколько минут наполнится такой страстью и скоростью, что позавидуют даже боги. Посмотрела в бинокль на стартовые позиции и улыбнулась. На средней дорожке с четвертым номером увидела знакомую фигуру и мысленно пожелала мужу победы. Ривотт не был сегодняшним фаворитом, под его седлом обещали перспективного, но молодого и неопытного самца, однако Гортензия поставила на супруга. Символическую сумму. Скорее чтобы потом похвастать благоверному ставкой, чем действительно надеясь на выигрыш. Сегодня устроители изменили себе: лишили зрителей парада перед заездом. Может потому, что тот был хоть и длинный, но один, а может, напротив, не желали утомлять животных. Так или иначе, публика в нетерпении поглядывала на фыркающих ящеров, их всадников и, потирая руки, ожидала старта. Дали сигнал, открылись двери, и Теззи затаила дыхание. Ящеры уткнулись мордами в гравий и ловкими змеями помчались по дистанции. Самец Ривотта замешкался на старте. Пропустил всех вперед. По трибунам волной пронесся вздох разочарования. Гортензия прикусила губу. Сжала кулаки. Для мужа хотелось только победы! Отто сориентировался мгновенно. Разогнав животное, проехал наперерез первый поворот. После уверенно вклинился в основную группу, а на следующем нагнал лидеров. Теззи скрестила пальцы на удачу. Оставалось еще полкруга. Хватит ли молодому самцу сил? Не выжал ли Ривотт уже все возможное? Большую часть дистанции тройка лидеров прошла ровно. Лишь ближе к концу двое соперников Ривотта устроили соревнование. Обгонял то один ящер, то другой. И, поглощенные дуэлью, они не заметили, как третий ящер вырвался вперед. Пусть на полкорпуса, но обошел соперников.