— Вот что, Глазастик, — сказал он самым отеческим тоном, на какой был способен. — Приберегите свою невинность для более романтичных обстоятельств. А сейчас дуйте спать и не смейте предлагать себя взрослым мужчинам! Вас это совсем не красит. В старых девах останетесь. И, не дожидаясь ответа, захлопнул дверь. Невежливо, зато красноречиво. Сегодняшнюю ночь он с радостью проведет в одиночестве, слишком о многом стоит подумать. Заперся, ухмыляясь мысли, что не ровен час невесты попробуют воспользоваться им насильно, разделся и улегся в кровать. Надо возвращаться. Здесь все в порядке, а Теззи беззащитна перед происками не только Патрака, но и главы семейства Мадсонов. И если Белдон — знакомый враг, то к сюрпризам от князя еще придется привыкнуть. Нельзя оставлять ее одну. Если он, конечно, не хочет лишиться своей славной девочки. Ривотт довольно хмыкнул, представляя супругу рядом. Ее ласковый взгляд и лукавую улыбку. Две коварные морщинки, возникающие над изящным носом во время раздумий. На душе потеплело. Скорей бы увидеть Теззи! Крепко обнять, прижать к себе, прошептать на ушко какую-нибудь милую ерунду и целовать, пока не запросит продолжения. Вздохнул и покачал головой: была бы его воля, не отпустил бы от себя ни на шаг, всю жизнь был бы шел рука об руку. А потом кольнуло вопросом: а разве сейчас воля не его? Выбор-то есть. Возможно, от чего-то придется отказаться, зато они будут вместе… Тряхнул головой, отгоняя тревоги: рано или поздно всем приходится что-то решать и, кажется, настал его черед. Засыпал с полной уверенностью, что знает, как поступить дальше. Возможно, из-за выбранной дороги придется опоздать на слушанье о браке Библисов на день-два, зато он раз и навсегда решит вопрос с замужеством Гортензии. Глава двадцатая Теззи подходила к дому в великолепном расположении духа. Отпустила карету за два квартала от особняка и неспешно шагала, наслаждаясь еще ласковым солнечным теплом и запахом садовых цветов. Несмотря на уже привычную утреннюю слабость, завтрак с зельеварами удался, Теззи даже съела что-то сносное без отвращения и тошноты. Впрочем, поесть надо было хотя бы из вредности. Новости оказались лучше некуда, и Астельбан в кои-то веки оплатил счет. Зельевары праздновали победу. Из путаной мозаики походов Белдона удалось-таки собрать картину и получить нужный ингредиент. Деверь не таился с Теззи, потому что не собирался добывать все необходимые вещества при свидетелях, а зная только о последних четырех его походах, Астельбан и компания ничего бы не создали. Выручил Хатиор. Прижал к стенке нескольких служителей ветеринарной драконюшни, и те с перепугу припомнили, что именно добывали у ящеров господа Патраки в предыдущие свои визиты. Из сонма веществ зельевары выбрали нужные и приготовили лекарство. Вчера вечером коллеги, служащие королю, сообщили им о предварительном одобрении. До окончательного решения еще было ой как далеко, но Теззи радовали и такие новости. Завтра на слушанье одобрят ее брак с Ривоттом и она получит полугодовую фору, а там и Белдон лишится своего влияния на короля. Есть шанс, что вскоре ее ждет спокойная жизнь. Управление драконюшней, вечерние прогулки, неспешное чаепитие по утрам, уроки живописи, о которых она мечтала в детстве. Жаль, Ривотта не будет рядом. Но его выбор понятен, и ей надо просто смириться. Как знать, может быть, со временем она забудет приятеля и найдет другого человека по душе. После того как перед глазами перестала маячить виселица, Теззи стало казаться, что у нее прорва времени. Успеет все, даже перевернуть мир, если потребуется. Дошла до знакомого сада, пересекла его и застыла у двери, раздумывая, дома ли Фукси или надо доставать ключ. Девушка готовилась к свадьбе и частенько убегала без предупреждения. Возможно, следовало бы сердиться, но Гортензия только радовалась за нее, к тому же учитывая размер оплаты, требовать много она просто не имела права. В кустах что-то зашуршало, и бесцеремонная лапища схватила за шею. Теззи взвизгнула от боли. Обладатель ручищ притянул ее к себе и прошептал: — Ведите себя тихо… И я постараюсь ничего вам не сломать. Гортензия зажмурилась, мысленно сжимаясь в комок. Что же это такое! Утро на дворе… Боль парализовала волю. Противный страх выбивал все мысли из головы. В том, что Стрихнос может свернуть ей шею, как куренку, она не сомневалась. — Что вам нужно? — выдавила она, хватая ртом воздух. От страха даже дышалось с трудом. Великие небеса, больше всего не хотелось снова к Белдону! А с деверя станется и трахнуть ее при слуге, и поделиться добычей. — Для начала поговорить, сладкая моя Гори, — раздался за спиной знакомый голос, — пока, как бессильный старик, только разговариваю. Но это только пока. Сегодня, думаю, есть время для занятий поприятнее. Твой супруг давно в отъезде, руку готов дать на отсечение, ты скучаешь без ласки. Белдон обошел ее и остановился почти вплотную. Аккуратно погладил по щеке. Теззи попыталась отодвинуться, но Стрихнос держал ее железной хваткой. «Только не сейчас! — пронеслось у нее в голове, — пожалуйста…», — и ледяной холод завладел телом, заставляя стучать зубами и дрожать так, будто вышла на мороз в одной рубахе. Деверь деловито полез в ее сумку. Видимо, за ключом. Действительно, не насиловать же женщину на улице! Гортензия дернулась, пытаясь вырваться, но Стрихнос сжал ее шею так, что всякое желание двигаться пропало. — Даже не знаю, сладкая моя Гори, — заметил Патрак назидательным тоном, и сердце Гортензии сжалось, пропуская удар, — что сотворить с тобой за то, что ты влезла в мои дела… Разве что жениться на вдовушке братца из жалости и, трахая ее с завидной регулярностью, каждый день таскаться к ящерам. Еще можно продавать билет в твою постель всем желающим заняться животными. А когда ты сойдешь с ума от боли и обилия мужиков вокруг, сбагрить тебя в дешевый публичный дом, — отвлекся от сумки, заглянул в глаза и прошипел едва слышно: — Раньше, чем король разжалует меня, ты сдохнешь в страшных муках. — Я не буду твоей женой, даже если мне придется лечь под последнего нищего… — Тебя никто не спросит, — Белдон достал из сумки Теззи связку ключей и обернулся к двери. — Завтра ты станешь свободной, и нужные люди услышат правильные слова. А сегодня я позабочусь о том, чтобы тебе было плохо. Теззи рванулась из рук Стрихноса. И тут же вскрикнула от боли. Хватила ртом воздух и заморгала, чтобы не расплакаться. — Отпусти меня, Белдон, — прошептала она еле слышно. Сдавленная шея не давала говорить по-человечески. — Пожалуйста. Я обещала тебе еще два визита к ящерам, помнишь? Не отказываюсь от своих слов. За меня найдутся заступники… Деверь щелкнул замком и открыл дверь, пропуская Стрихноса с добычей вперед. — Только не говори мне про беднягу Мадсона, — хохотнул глухо и скорчил гримасу. С силой ударил ухватившуюся за косяк Теззи по руке: — Папаша с ним договорится, и Отто и дальше будет шляться по борделям, только теперь в родном княжестве. Ему плевать, куда пихать своего маленького друга, — тут Белдон улыбнулся и ущипнул Теззи за бок, — это мне нужна только ты. Собрался хлопнуть дверью, но та не поддалась. — Госпожа Библис, — Теззи вздрогнула от знакомого голоса и тут же почувствовала, как хватка Стрихноса ослабла. Высвободилась и отбежала ближе к гостю. Зайчик стоял в дверном проеме и ехидно улыбался. Вряд ли пришел только что, скорее всего, прятался в небольшой беседке в зарослях. Пропустил хозяйку дома на улицу и продолжил: — Я принес вам послание от старой подруги. Рад, что застал вас. Покопался в кармане, и вынул оттуда мятый, но запечатанный конверт. Протянул Гортензии и неловко улыбнулся. — Последняя воля… Велела отдать вам, если что-то случится. Понятия не имею почему… — Хотите чаю? — улыбнулась Гортензия. Ожидала его прихода и поболтала бы с радостью. Для легких бесед момент, конечно, неподходящий, но все-таки. — Господа как раз собирались уходить… — Что ты, дорогая Гори, — вернул лучезарную улыбку Белдон. — Мы никуда не спешим и с удовольствием составим вам компанию. Теззи нахмурилась. Патрак не хочет уходить? Тогда придется прогуляться ей! Краем глаза заметила спешащих к дому Алдро и Дарлита. Сегодня она популярна почти как Ривотт! К лучшему, может, Белдон все-таки оставит ее в покое. — Надеюсь, мы не опоздали? — по-свойски осведомился Дарлит, подмигивая. — Помню, нам было назначено ровно пятнадцать минут назад. — Нет, что вы, проходите, — довольно покачала головой Теззи. — Вы очень вовремя! — Пожалуй, мы все-таки отчалим, Гори, — сухо сообщил Белдон, пробираясь к выходу. Трое мужчин оказалось слишком даже для его уверенности. — Зайдем, когда у тебя будет потише. — Ключи! — то ли констатировала, то ли приказала Гортензия, и Патрак отдал ей связку. — Рада была повидаться! Проводила родственничка со слугой взглядом и снова посмотрела на присутствующих. — Позволите угостить вас? — Мне надо бежать, — улыбнулся Зайчик. — Удачи вам! — Спасибо вам за помощь! — с придыханием поблагодарила Гортензия. Если бы позволяли приличия, она бы обняла его на прощанье, а так пришлось отделаться только словами. — А мы угостимся, — довольно заметил Дарлит, картинным жестом поправляя манжету щегольской куртки. Теззи кивнула, закрыла дверь за любовником Сиринги и повела мужчин в столовую. — Боялись не успеть, — оправдывался Алдро, пока она доставала чашки для компота. — Братец видел этих двоих, они ждали вас чуть ли не с самого утра. Слышал, о чем говорили, но уйти за нами боялся. Намерения у гостей были самые нехорошие, а он не знал, когда вы вернетесь. Вдруг бы понадобился. Потом нарисовался знакомый Фисокарпус, брат как-то помогал ему перетаскивать груз в порту, и поклялся покараулить вас. Не обманул. Теззи усмехнулась, лишний раз напоминая себе, что любовник покойной Сиринги вовсе не Зайчик, а взрослый и солидный господин Фисокарпус. Поставила на стол кувшин с напитком и застыла, раздумывая, чем угостить спасителей. Вина предлагать нельзя: животные не выносят запах алкоголя и работники дракодрома все сплошь трезвенники. Сладостей — тоже, мужчины следят за весом. — Не волнуйтесь, — разрешил ее сомнения Дарлит, и разлил компот по чашкам, не дожидаясь отдельного приглашения, — мы посидим до прихода вашей служанки и отчалим. Не знаете, когда возвращается Отто? А то господин Дуар спрашивал о нем уже раз десять… — Не знаю, — Теззи тоже уселась за стол и протянула свою чашку, давая мужчине возможность поухаживать. — Получила письмо вчера, он написал, что опоздает на слушанье, но скоро будет. Больше ничего. — Значит, и впрямь скоро будет, — Алдро взъерошил свою рыжую шевелюру. — Отто слов на ветер не бросает. Гортензия кивнула. Хорошо бы! Последнее, чего хотелось, — это попасться в лапы Патраку, если завтра что-то пойдет не так. Уж слишком уверенно деверь говорил о ее свободе… До письма Сиринги добралась к ужину. Вероятно, чтобы скрыть длительное отсутствие, Фукси отправилась еще и за покупками, и мужчинам пришлось засидеться. К концу их визита Гортензия хотела только спать. Собеседниками они оказались что надо, но сил развлекать их несколько часов просто не было. Усталость наваливалась тяжелым камнем: мучили и мысли о предстоящем слушанье, и воспоминания о визите Белдона. А выпроводить гостей и остаться в одиночестве хозяйка не решилась. Служанка пришла к обеду, и Теззи, забыв о послании, поднялась в спальню осуществить свою мечту. Проснулась от холода. Уставшее к вечеру солнце перестало согревать ветерок, бесцеремонно проникающий в комнату. Накинула на плечи вязаный платок и уселась на табурет перед зеркалом. Прислушалась к звукам внизу. Похоже, Фукси готовила обещанный капустный пирог. Теззи усмехнулась, припоминая, что скоро ей придется стряпать самой. Денег на обыкновенную служанку у нее нет, а после свадьбы Фукси собирается работать у мужа в бакалейной лавке. Махнула рукой. Ничего! Главное, чтобы Белдон оставил ее в покое, с остальным она как-нибудь справится. Разве что останется меньше времени на сверку цифр от управляющего и на письма. Вспомнила о подарке от Зайчика и похлопала себя по бокам. Нащупала послание в левом кармане. Извлекла на свет мятый конверт и распечатала, безжалостно разрывая бумагу. Сиринга была женщиной своеобразной, но их связывала самая нежная дружба, и получить от нее последнюю весточку Теззи бы не отказалась. В самом дальнем уголке конверта притаился кулон, изображающий игральные кости: два сапфировых кубика с выгравированными на них точками. Теззи заметила украшение в лавке во время одной из совместных прогулок, но для нее безделушка оказалась слишком дорогой. Торговец нещадно торговался и даже немного снизил цену, но это не помогло. Сиринга порывалась заплатить, но Гортензия отказалась принять подарок от подруги, отдариться было просто нечем. А теперь и отказывать некому. Эта безделушка — последняя память. Здесь же лежал свернутый вчетверо листок. Гортензия развернула его и впилась глазами в содержимое. «Дорогая, сегодня была у лекаря, и он меня огорчил. Недуг мой сильнее жажды жизни, и скоро я буду плохо дышать и кашлять кровью. Кожа посинеет, и я стану такой страшной, что даже мой Зайчик будет пускать в свою постель лишь из жалости. Пожалуй, настало время дать супругу ненадолго взять верх в нашей с ним борьбе. Пусть лучше это сделает он. Знаешь, сама я никогда не решусь. Хочу поблагодарить тебя за все. За дружбу, за славные прогулки, за твой восхищенный взгляд. Никогда у меня не было никого ближе. Спасибо за помощь с моим планом. Я не привыкла оставаться в долгу и надеюсь, что моя благодарность придется тебе по душе. Ты поймешь, что это от меня. Помни, после моей смерти останется только та правда, которую расскажешь ты. Даже если они опять напоят тебя мерзким зельем. Не прощаюсь, как знать, может, там мы все снова встретимся. Береги себя. С любовью, твоя Сири». Теззи шмыгнула носом и отложила письмо. Слезы текли по щекам крупными редкими каплями. Если бы она действительно могла хоть что-то сделать, сделала бы все и даже немного больше! Увы! Сиринга медленно умирала, и ничего не могло ее спасти. Зато можно было хоть как-то помочь ей отомстить. Подруга вышла замуж за человека своего круга по большой любви, но вскоре на того свалилось огромное наследство и Сиринга стала в его жизни лишней. Отсутствие детей только подлило масла в огонь. Недовольный присутствием супруги, муж избивал ее, пытался давить на тестя, но Сиринга верила, что со временем все наладится. А потом он попытался отравить жену. Но желание жить оказалась сильнее и Сиринга выкарабкалась, хоть лекарь и пообещал, что осталось недолго. Теззи познакомилась с Сирингой, когда та уже болела: отравление все сильнее проникало в нее тонкими нитями. Не желая впутывать ее, подруга держала в секрете свой план мести, но кое-чем Гортензия помогла. Собрала нужные вещества на драконюшне, заказала какую-то смесь у лекарей. Не пыталась оправдывать себя, догадывалась, для чего Сиринге добытое, но вины не ощущала. Обидчику следовало воздать по заслугам. Невозможно было страдать вечно, даже самому большому терпению рано или поздно приходил конец. Они лишь старались создать этой истории назидательный финал, чтобы другим неповадно было. Гортензия не рассчитывала, что Сиринга отблагодарит столь щедро, избавив ее от Датура Патрака, но сейчас оказалась бесконечно рада такому дорогому подарку. И отдавать его не собиралась. Никто, даже Белдон Патрак больше не отнимет у нее свободу и право распоряжаться своей жизнью! Вытерла слезы, разорвала на мелкие кусочки письмо, выкинула их в окно. Припрятала кулон и направилась в столовую разобраться, готов ли ужин. Завтра ждал трудный день, а она ничего толком не ела после завтрака с зельеварами. Глава двадцать первая Проснулась от стука в дверь: Фукси напоминала, что пора собираться на слушанье. Теззи еле разлепила тяжелые веки и встала с кровати. Волнение сказывалось, мутило уже с утра. Постояла у открытого окна, приходя в себя, и впустила служанку. Фукси сразу взялась за дело: принесла воды умыться, помогла одеться и занялась прической госпожи. В столовой воняло кашей. Стойкий запах молока раздражал ноздри, но Теззи запихнула в себя несколько ложек: в конце концов, неизвестно, когда закончится слушанье, и не хватало, чтобы потом мутило еще и от голода. Выпила ромашкового настоя — Фукси убеждала, что тот избавляет от лишних волнений, — и направилась к выходу. Флокс обещал заехать, чтобы она не опоздала из-за чужого экипажа. Правда, поверенный тоже пунктуальностью не отличался. Чтобы скрасить ожидание, Гортензия взяла стопку с утренней почтой. Лениво перебрала конверты и остановилась на одном: из плотной зеленой бумаги, с гербом княжества Тлип и печатью правителя. Застыла, не решаясь распечатать послание ставшими вдруг неверными пальцами. Если это не от Ривотта, то от его отца. Ни то, ни другое не сулило ничего хорошего: муж стал бы писать официальное письмо, только желая расстаться, князь, вероятно, только для того, чтобы оскорбить. Скорее всего, Ривотт не стал утруждаться объяснением подробностей договора, вот князь и решил вмешаться. Набрала в грудь побольше воздуха и распечатала послание. Развернула сложенный вдвое толстый лист с серебряным тиснением. Князь писал: «Госпожа Патрак, мы крайне обеспокоены Вашей связью с нашим сыном и вынуждены напомнить Вам, что Ваше происхождение недостаточно благородно даже для малых надежд на серьезные намерения со стороны наследника нашей фамилии. А Ваша репутация и прошлое и вовсе пугают нас своей насыщенностью. Вместе с тем мы понимаем и уже возникшие от связи неудобства и возможные последствия и готовы компенсировать часть потерь. Наш сын оценил Ваши старания в пять тысяч плуток, и чек на эту сумму приложен к письму. Можете обналичить его в любом месте. Надеемся, эти деньги сгладят все сложности расставания и Вы не останетесь на нас в обиде. С надеждой никогда больше даже не слышать Вашего имени,