— Сэл, ты в порядке? — Все хорошо, — ответила я. На этот раз его прикосновение, казалось, придало мне сил. Хукер пробормотала: — Хочешь, чтобы я врезала ему по лицу? Я покачала головой, гадая, когда это выражение успело стать таким популярным. — Возможно, я ошибался, — сказал папа, долго разглядывая Бекса. — Ты встречаешься с моей дочерью? Если хотите знать мое мнение, это немного странно. — Да, это так, ― ответил Бекс резким тоном, — но вас никто не спрашивал. Папа поднял руки вверх. — Спокойно, сынок, я просто констатирую факты. Бекс на это не купился. — Я вам не сынок. — Хорошо, хорошо, — сказал папа, с натянутой улыбкой. — Не нужно злиться. Я просто говорю, что Салли не типичная южная красавица. Для этого в ней слишком много от матери. Хорошо, сейчас даже я хочу врезать ему по лицу, но прежде чем смогла поднять руку, прежде чем моя ладонь сжалась в кулак, вмешался шериф. — Как там дела, Ник? Его выцветшие глаза переходили с одного лица на другое и остановились на мне. — Ну, — продолжил он, глядя то на меня, то на моего отца. — Не знал, что у тебя есть ребенок. — Да, сэр, — папа улыбнулся, будто только что не сказал моему Ф.Б.Ф., что я страшная. — Моя Салли — единственное, что у меня есть. «Как мне повезло», — подумала я. Шериф, положив руки на бедра, набрал побольше воздуха в грудь. — Ты, должно быть, очень гордишься. Я просто не могу в это поверить. Ник склонен к розыгрышам. Скажите, юная леди, вы, правда, дочь помощника Шпица? — Нет. Слова вылетели у меня изо рта, прежде чем я успела подумать. Не знаю, что на меня нашло… но это было очень хорошо. — Салли, — прошипел папа, но я проигнорировала его. — Нет, — повторила я, — я дочь Марты Николс. Шериф нахмурил брови и спросил: — Но разве Ник тебе не отец? Сейчас был настоящий момент в духе «Звездных войн». Искушало желание закричать «Не-е-е-ет!» в верхней части моих легких, как это сделал Люк, когда Дарт Вейдер раскрыл свое происхождение. Возможность увидеть лицо отца была слишком велика, чтобы сопротивляться. Вместо этого я решила проявить благородство. — Наверное. Я пожала плечами и посмотрела на своих друзей. Они оба улыбались. — Мы должны вернуться в класс. — Ты такая же, как твоя мать, — сказал папа мне вслед. Остановившись, я повернулась. — Тебе виднее. Хукер так гордилась мной, что остаток дня называла меня суперШпиц. Бекс не переставая улыбался, а я была на седьмом небе от счастья. Противостояние ему, моей маме, себе самой — это лучшее упоение властью. Я была свободна, освобождена. На секунду подумала о том, чтобы стать феминисткой. Даже несколько часов спустя адреналин все еще циркулировал по моим венам. В моем организме эндорфины вырабатывались так активно, что я еще долго чувствовала себя свободной и счастливой. То, что произошло между пятым и шестым уроками, было результатом этого чувства — или, по крайней мере, так я себе говорила. Это была не ревность. Ни в коем случае, я выше всего этого. Камень силы и убеждения. Мое чувство справедливости было проверено, когда я увидела Твайлу Корниш, которая красовалась возле Бекса в коридоре, руками вцепившись в его правую руку и прижимаясь телом к его боку. В моем животе стала разгораться ярость. С меня хватит женщин, бросающихся на моего бойфренда. Поправочка — фиктивного бойфренда… но по поводу фиктивного — не общеизвестный факт. «Дело было не в зеленоглазом монстре», — убеждала я себя, когда шагнула прямо к Бексу и очкастой разлучнице, оторвала от него ее руки, и потянула Бекса в кладовую, где мы начали все это дело больше недели назад. Речь шла о самоуважении. Когда прозвенел звонок, посмотрела на него. Я пропустила первую часть британской литературы, моего любимого урока. — Что-то не так? — спросил Бекс. Ну да, как будто он не знает. — Почему ты так на меня смотришь, Сэл? — Болдуин Юджин Чарльз Кент, ich kann es nicht fassen (прим.: с немецкого Не могу поверить), — фыркнула я, поддавшись воздействию своего гнева. — Wir hatten eine Abmachung, kannst Du Dich daran noch erinnern (прим.: с немецкого У нас было соглашение, ты помнишь об этом)? Бекс казался растерянным. — Что? ― Oh, hör auf, so zu tun. Du weisst genau, was ich meine (прим.: с немецкого О, хватит притворяться! Ты знаешь, что я имею в виду). — Нет, Сэл, правда, — сказал он. — Yo no habla German (прим.: с испанского Ты не говоришь на немецком). Помнишь? Невинный поступок не обманул меня. Полная негодования, я ткнула в него пальцем, стараясь говорить на английском, чтобы на этот раз он понял. — Сейчас я скажу это, только один раз, так что лучше слушай внимательно. Я заговорила, чеканя каждое слово. — Бекс, я не позволю, чтобы меня обманывали, да еще и с кем-то вроде Твайлы Корниш. Ошеломленный, он сказал: — Как я мог обманывать? Мы даже не выходили. — Все равно. Я не допущу, чтобы меня дурачили. Ни ты, ни кто-то другой. — Господи, Сэл, хорошо… — он потер затылок, — …забудь ты уже. — Нет, мне нужно твое слово. — Мое что? — Твое слово, что ты не будешь ни на кого смотреть во время нашего соглашения. Эта штука, власть, так захватывала. Я знала, что прошу о многом, и еще знала, что Бексу сложно сказать «нет» представительницам женского пола, но когда увидела, как Твайла приклеилась к бедру Бекса, когда я наблюдала за тем, как она хлопает ресницами и надувает губы, внутри меня что-то щелкнуло. Глаза Бекса вспыхнули. Он казался почти довольным. — Это не было частью сделки. Месяц — долгий срок, чтобы быть повязанным. Ты же знаешь, есть девушки, которые хотят встречаться со мной по-настоящему. Знаю. Я одна из них. Скрестив руки, я ждала. Я ничего не смогу сделать, если он не согласится, но не допущу, чтобы он увидел, как нервничаю или в каком отчаянии нахожусь. — Ладно, Сэл, — сказал он, наконец, и я выдохнула, — но я хочу кое-что взамен. Я сразу насторожилась. — Что бы это могло быть? Бекс пожал плечами. — Простое одолжение. — Можно немного поконкретнее? — Ничего не поделаешь, — сказал он, ухмыляясь. — Однажды я попрошу о чем-нибудь. Ты не будешь знать, когда, где и что это будет, но тебе придется не задавать никаких вопросов. — Недавно смотрел «Крестного отца»? Бекса нельзя было сбить с толку.