— Нет, — Кили качает головой. — Ты сливаешься со стеной. Я открываю рот, чтобы поспорить, но спотыкаюсь о собственные ноги, пытаясь дойти два шага до машины. — Блять. — Что ты говоришь? С раздражением я передаю ей ключи. — Ты хотя бы знаешь, куда мы поедем? — Конечно. Садись. Она доводит меня до пассажирского сидения и помогает сесть. Пару секунд спустя она оказывается рядом со мной и заводит двигатель. Я никогда не сидел на пассажирском сидении в собственной машине. И это точно не то, что мне нравится. Когда она трогается с места, я рад, что крыша машины опускается. Ветер в лицо одновременно отрезвляет и спасает. — Я не понимаю, что там произошло. — Мне кажется, ты испытал что-то между страхом сцены и панической атакой. Это смешно. — У меня не бывает панических атак. — Это не то, чего стоит смущаться. У моей мамы они периодически случались в первые годы после смерти отца. Ты просто травмирован… и эмоционально закрыт. Когда долго подавляешь эмоции, тело может отказаться это продолжать, и произойдет что-то такое. Мне хочется назвать это дерьмом. У меня нет эмоций. C другой стороны, раньше такое уже происходило. Однажды, несколько лет назад, я проснулся, чувствуя, словно я не могу дышать или у меня сердечный приступ. Я вызвал 911, и медики забрали меня в больницу. Я был в шоке, когда они сказали, что со мной все хорошо. Как мне сказали, у меня был «эпизод», что бы это ни значило. Они выписали мне таблетки чего-то, что я даже выговорить не могу, и я должен был принимать их поштучно, если бы что-то такое снова произошло, а также позвонить, если бы симптомы ухудшились. Несколько месяцев мне не нужны были эти таблетки до одной ночи. Я лежал на диване и смотрел какой-то ужастик. Я был взбудоражен. Но это же только из-за фильма, верно? В ту ночь я все же выпил таблетку, и она вырубила меня на двенадцать часов. На следующий день я был словно с похмелья и чувствовал себя зомби. Остаток таблеток я смыл в унитаз. — Я не хочу об этом разговаривать. Выражение ее лица смягчается, она берет меня за руку. — В этом нет ничего ненормального. С тобой все в порядке. Тебе нужно принять себя. И я не хочу быть заевшей пластинкой, но медитация поможет. Реально поможет. Я качаю головой. — Я буду в порядке. Кили, похоже, не в восторге от моего ответа, но не спорит. — Я горжусь тем, что ты вышел на сцену и попробовал спеть. Когда я впервые пела публично, я так нервничала, что у меня дрожал голос. Я думала, меня вырвет. Несмотря на ужасную ночь, то, что Кили рядом, меня успокаивало. Ее история поднимает мне настроение. — Я понимаю. — Прости, что поставила тебя в неудобное положение. Ты дразнился. Я решила сделать то же самое, и не думала, что это может тебя так расстроить. Я слышу ее искренность и пожимаю ее руку в ответ. — Спасибо. Я… эм, я скучал по тебе прошлой ночью. Признание вырывается само собой. И прежде, чем я могу перевести все в шутку, или просто сменить тему, она смотрит на меня и говорит: — Я тоже скучала по тебе. Черт, я думаю, она действительно говорит серьезно. Внезапно барьер между работодателем и сотрудником, который она возвела между нами пару недель назад, стал не таким уж и непреодолимым. Я буквально чувствую, как она думает — словно бы ее мысли вдруг стали осязаемыми. Следующие минуты две, пока она подъезжает к моему кварталу, мы молчим. Какая-то невидимая сила сближает нас. Я мечтаю о моменте, когда она окажется наверху одна, за закрытыми дверьми моей комнаты. Я готов быть с ней любым. Кили нажимает на кнопку, чтобы закрыть окна, и выходит из машины. Я делаю то же самое, и она закрывает машину. Мы снова встречаемся перед машиной и останавливаемся. Смотрим друг на друга. Дышим. Она тоже чувствует этот странный наплыв? Как будто не может дождаться, пока мы останемся одни? Как будто ей не терпится, чтобы я обнял и коснулся ее? Как будто она хочет, чтобы я раздевал ее и занимался с ней любовью всю ночь? Могу поклясться, что да, и я больше не могу ждать. Я беру ее за руку и бросаюсь к лестнице. Она идет прямо за мной, цокая каблуками, бежит вверх по лестнице и мчится вместе со мной по коридору к входной двери. Дрожащими руками засовываю ключ в замок. Требуется несколько попыток, но он наконец поддается. Я с силой открываю дверь и вталкиваю ее внутрь. Я захожу и запираю за нами дверь, Кили бросает свои вещи на стойку, и я поворачиваюсь к ней. Спиной она прижимается к стене. Тяжело дышит, смотря на меня голодными глазами, словно пожирая меня ими. Блять, да. Я медленно подхожу ближе, шаг за шагом. Я чувствую этот момент каждым нервом своего тела. Я, кажется, целую вечность ждал, чтобы прикоснуться к ней. Я засыпал, вспоминая о ее вкусе на моем языке, ее стонах в моих ушах, ее обнаженном теле, заполняющем мои мысли. Грудную клетку сдавливает, в животе тугим узлом сжимается желание. Я так сосредоточен на Кили, что больше ничего не замечаю. Мне будет плевать, даже если это здание вдруг загорится. Я хочу эту женщину больше, чем чего-либо или кого-либо в своей жизни. Напряжение витает в воздухе, когда я прижимаюсь к ней, упираясь рукой в стену над ее головой и обхватывая ее бедро свободной рукой. Она встречает мой взгляд и откидывает голову назад. Я слышу ее тяжелое дыхание. Она тоже меня хочет. Боже, спасибо. — Хочешь остановиться? — спрашиваю я. — Это глупо. Возможно. — Ты не ответила. Она нервно облизывает губы. Только от этого вида все в моем теле сжимается. — Рискни. И все поймешь. Не знаю, чего Кили добивается, но она бросает мне вызов. И я его принимаю. Я отказываюсь прекращать попытки вернуть ее. Дергаю ее за бедро, прислоняюсь к ней всем телом. Она задерживает дыхание в ожидании, прикрывает веки и приоткрывает губы. Я пропал. Я, наконец, прикасаюсь губами к ее губам, из горла вырывается стон. Срань Господня, она все такая же нежная и мягкая. Я прижимаюсь к ее губам, но мне по-прежнему недостаточно. Мне нужно больше. Глубже. Мне нужно всё. Языком я приоткрываю ее рот, углубляю поцелуй и совершенно теряю себя. Эта женщина убивает меня. Но сейчас мне так наплевать на это. Никто никогда так идеально мне не подходил. Она наклоняет голову, предлагая мне больше, хватает меня за рубашку. Прижимаясь к моим плечам, Кили притягивает меня ближе, касаясь моего тела каждым своим изгибом. Она втягивает воздух, я чувствую биение ее сердца. В ушах звенит. Она как мощный наркотик, с которого я улетаю на небеса. Черт, лишь бы никогда не спускаться на землю. Ее язык скользит по моему — танец, игра, ласка. Я слышу, как у нее перехватывает дыхание, и из горла вырывается отчаянный стон. Я бы слушал это вечно. Скользя в ней, говоря ей, какая она красивая. Блять, да. Как же мне хочется этого сейчас. К черту, я больше не притворяюсь крутым и все контролирующим. Задираю ее юбку до бедер и приподнимаю Кили, прижимая к стене. Раздвигаю ее ноги и встаю между ними. От ее киски исходит тепло, трусики намокли. Схожу с ума от желания сорвать их с нее. Она тянет меня за волосы и крепко сжимает бедрами, продолжая поцелуй. У меня кружится голова, словно я на сцене. Я растворяюсь в ощущениях. Потоотделение, кровотечение, учащенное сердцебиение — полный набор. Но теперь никакого беспокойства, только безудержное, неудержимое возбуждение. Я поднимаю голову, чтобы отдышаться и убедиться, что она со мной. — Кили, солнышко… Скажи мне, что ты этого хочешь. Что ты хочешь меня. Она должна признаться. Мне нужно услышать, как она это произносит. Медленно ее веки открываются. Она смотрит на меня, ее голубые глаза расширяются, гипнотизируют, исследуют меня. Понятия не имею, что она хочет найти, но всё, что я могу сделать, это просто стоять на месте и надеяться, что она найдет во мне всё, что ей нужно. Внезапно на моем телефоне раздается звонок. Я бы проигнорировал его, но только два человека знают, как набрать меня, если случается что-то из ряда вон. Они оба работают на меня, и прекрасно понимают, что так мне нельзя звонить, если ситуация не критическая. — Что это? — спрашивает она. — Худший, блять, момент на свете, — я отклоняюсь назад и достаю телефон из кармана. Нажимаю на кнопку и отвечаю. — Что? — Эм… Максон? Это Бритта. Она звучит неуверенно, но я слышу нотку возбуждение в ее голосе. — Да, — я пытаюсь сдержаться и не оторвать ей голову на случай, если это действительно важно, но Кили пристально наблюдает за мной, ее большой палец ласкает мой подбородок и шею, а затем ладонь скользит под мою рубашку.