Я остановилась в тени, чтобы случайные прохожие не слишком пялились на крылья, и принялась ждать. До восьми оставались считанные минуты. У нас будет не так много времени, чтобы передать зелье и дойти до здания суда. Я надеялась, что найду там какой-нибудь уголок, где можно будет спрятаться и посидеть в тишине, чтобы как следует проконтролировать демона. Но пожалела, что не догадалась попросить у Кроста экипаж. За стенами кареты я была бы скрыта от всего мира. Но теперь жалеть об упущенной возможности было поздно. От нетерпения я постукивала каблуком по брусчатке, кусала губу и постоянно смотрела на часы. Казалось, минутная стрелка вообще не двигалась. Будто время для меня замедлилось, словно нарочно хотело помучить. Я все порывалась вознести кому-нибудь молитву, но каждый раз вспоминала Кейманово «все наши здесь», оброненное почти случайно в подземельях под школой. Все наши не здесь. Но молиться тем, кто отсутствует, точно не стоит. Все так же мучительно медленно время перевалило за восемь, и я напряглась. Если демон предал… я сначала вытащу Брину, пусть даже снеся половину дворца и раскрыв явление богини Штормхолду, а потом перекручу эту скотину на котлеты. Противные черные котлеты, которые даже нечисть из Бавигора жрать не будет. – Ну давай… ну где ты! – хныкнула я себе под нос. Крылья подрагивали в нетерпении, как будто части меня уже хотелось подняться в небо и устремиться к зданию суда, за которым в неприметном одноэтажном строении последние часы доживала Брина. Когда я услышала шаги за спиной, то выдохнула раньше, чем обернулась. Почему-то уверенность в том, что это палач, была непоколебимой. Может, поэтому я отшатнулась, увидев Кроста. – Кейман? Ты зря показался. Он придет. Слушай, я уверена, что придет, он просил о помощи. Он… Я осеклась, вдруг подумав, что если тьма в палаче победила, то сейчас он буквально сгорает от нетерпения перед убийством. – Ладно, идем к нему. Или нет… останься здесь на случай, если он придет. Дай мне знак, я… – Деллин, – Кейман оборвал мой поток сознания, – он не придет. Бастиан прислал сообщение. Они заменили палача. Невольно или специально, он бросил взгляд наверх, и мое сердце пропустило сразу несколько ударов, когда на прежде спокойном лице появилась гримаса… нет, не отвращения, а скорее недоверия, щедро приправленного ненавистью. Я не хотела оборачиваться, не хотела смотреть на серо-синее небо с грубыми мазками туч. И показалось, что висящую над площадью мужскую фигуру я увидела прежде всего в воображении, а уж потом реальность подтвердила худшие фантазии. Как там было? Так выглядит одержимость бога. – Я даже не узнала, как его имя. И не успела помочь. Он просил хоть немного побыть свободным от тьмы и не получил ни минуты. – Мне жаль. Прости, я должен был подумать о вероятности такого исхода. Исхода? Нет уж, ничего еще не кончилось. Все только начинается, и если Акорион хотел таким образом остановить меня, то братик теряет хватку, потому что я готова была сжечь весь Флеймгорд – такая ярость бурлила внутри. – Он любит такие игры. Посмотри, что привязано к руке. Кейман прищурился, всматриваясь в качающуюся на толстой веревке фигуру палача. – Цветы? Ему пора лечиться. – Лечиться уже поздно. Хорошо. Палач мертв. Они заменили палача. Значит, я успею. Я расправила крылья, разминаясь. – Ты уверена, что это хорошая идея? – Она единственная. – Постарайся не терять голову. – Крост вздохнул. – Не заходи за черту, к которой он тебя подталкивает. Из-за ветра капли черной крови убитого демона попадали на светлую стену соседнего дома, превращая вполне милую пекарню в жуткую декорацию к триллеру. Поморщившись и раздумывая всего пару секунд, я взмахнула рукой. Пламя хаоса ласково лизнуло тело, затем притихло, а после, осмелев, разгулялось вволю, пожирая массивную фигуру. – Деллин… – Ему бы понравилось. Точно. Он не заслужил пустую строчку в братской могиле Флеймгорда. А меня ждет Брина. – Стой! Почему они заменили палача, если о том, что он мертв, стало известно только что? Но я сделала вид, что не расслышала вопрос. Стремительно взмыла в воздух, пока никто не увидел, и спряталась в низких облаках. И от Кеймана, и от пылающего тела демона, и от страха, который пришлось оставить на земле. Полет до здания суда занял всего несколько минут. Я вышла из облаков, когда позади остался высокий забор, скрывавший от посторонних глаз изнанку правосудия Штормхолда. Опустилась на землю, с минуту постояла, привыкая к равновесию, а потом медленно двинулась к залу исполнения наказаний. Я могла бы найти его с закрытыми глазами – выучила наизусть карту всех здешних строений. И что-то было не так. Слишком тихо? Слишком холодно? Нет. В чем именно заключалось «не так», я поняла, когда вошла в здание, не встретив на своем пути ровным счетом никого. Ни одного стражника. Ни одной сотрудницы в форменном платье и с растянутыми в идиотской улыбке губами. Ни-ко-го. Шаги эхом отдавались в пустом холле. Из него вели всего три двери: в камеру для смертника, ожидающего казни, в комнату палача и непосредственно в зал, где и проходили процедуры. Я замерла, вслушиваясь в звеняющую тревожную тишину, но ничего, кроме собственного частого дыхания, не услышала. Разве стража не должна дежурить у входа? Разве тело не передадут им для захоронения? За массивными двустворчатыми дверями кто-то был, я слышала отдаленно звучащие неторопливые шаги. Все это напоминало один из снов, когда время становилось тягучим. Я положила ладони на холодное, почти ледяное, дерево и глубоко вдохнула, толкая створки. – Брина! Лежащая на небольшом возвышении (назвать его подиумом или сценой не повернулся бы язык) девушка не шевелилась, а золотые неровно обрезанные волосы рассыпались по пыльному серому полу. Я не могла опоздать! Не могла! Подскочила к ней, опустившись на колени, прикоснулась к шее, но в панике и суете никак не удавалось нащупать пульс. Это только в фильмах все круто и герой, едва коснувшись кожи, безошибочно определяет, есть ли в бездыханном теле еще хоть капелька жизни. – Она жива, – услышала я равнодушное и слегка усталое. – Пока жива. Леди ди Файр приговорили к смерти. Она заслужила покой, любовь моя, правда? Я рассматривала Акориона, которого не видела с того самого вечера в Спаркхарде, со странным удовольствием отмечая, что магия оставила следы. Эксперименты с тьмой не проходят бесследно, и в идеально аристократическом облике Акориона проступали черты его истинной сущности: психа с черными кругами под глазами, извечной гримасой на лице и синюшной кожей из-за густой черной крови, текущей по венам. Но вот он вышел на залитый светом пятачок – и наваждение пропало, передо мной стоял все тот же идеальный Дэвид Даркхолд. Мужчина, некогда показавшийся даже притягательным. – А ты постарел. Тяжело жить в мире, где нет ботокса, спа и такси, верно? – А вот я надеялся, ты уже остыла, – закатил глаза брат. – Неужели все еще злишься за тот нож? Таара, я ведь говорил, это был единственный способ вернуть тебя. Почему тебе обязательно нужно усложнять? В чем провинился этот несчастный демон? Почему я должен залить Флеймгорд кровью, чтобы ты пришла? – То есть это еще я виновата?! – У меня почти пропал дар речи. Впрочем, тут же вернулся. – Знаешь, я хотела простить тебя, пригласить на выходные на Силбрис, поваляться на пляже, вспомнить юность, пропустить по паре коктейльчиков. И, представляешь, совершенно случайно наткнулась на старого друга. Ну и слово за слово, как-то не успела тебе написать. Сложно, знаешь ли, общаться, когда твой друг может только выть, рычать и стрекотать! На последней фразе я сорвалась на хриплый крик. – А… Баон. – Акорион помрачнел. – Так и знал, что еще поимею проблем из-за этого придурка. Детка, это было так давно! И он меня раздражал. Ты не можешь меня винить, ты делала то же самое. Тебя раздражали девки, которых трахал Крост, а я поиграл немного с глупеньким огневиком. Если хочешь мое мнение, я оказал ему услугу. – Не хочу, – отрезала я. – Твое мнение – последнее, что меня сейчас интересует. Что ты сделал с Бриной? – Ничего. – Он пожал плечами. – Поиграл в палача и дал девочке снотворное. Бедняжка так плакала и звала братика. Кстати, просила у вас с ним прощения. Честно, я чуть было не разрыдался. Я едва удержалась, чтобы не съежиться, когда пространство вдруг наполнилось рыданиями и голосом Брины, повторяющей имя брата. Волна чистой магии снесла не ожидавшего такой реакции Акориона и протащила несколько метров по полу, изрядно испачкав светло-серый камзол. – Ладно, ладно, извини. Я просто хотел, чтобы ты прочувствовала, так сказать, атмосферу момента. В общем, наша огненная принцесса ничего не заподозрила и послушно выпила зелье. Это ведь был твой план, так? Усыпить ее и вывезти? Смотри, я все значительно упростил. Охрана устранена, путь свободен. Брина пригодна для транспортировки. Кстати, ты не сильно заревнуешь, если я скажу, что она очень горяча в постели? В прошлом году мы… хорошо, малыш, я не стану рассказывать, по глазам вижу, что с твоей ревностью все еще опасно играть. Жаль, что он не видел там картину, как я сжимаю пальцы на его горле, пережимая артерию, как его глаза закатываются, а изо рта вырываются невнятные хрипы. И жаль, что в реальности придушить Акориона не выйдет. Он вообще вряд ли дышит. Яйца ему, что ли, оторвать? Надо думать, это единственное, что он будет оплакивать. – Но согласись, твой план был, мягко говоря, не продуман. Я облегчил тебе жизнь. Теперь все свалят на темного мага Даркхолда, устроившего бойню в театре. Никто не заметит хрупкую девочку с крыльями, умыкнувшую тело подруги. – Только не говори, что в тебе вдруг проснулся альтруизм, и ты решил помочь. Для этого не нужно было убивать палача. – Ты же не влюбилась в этого неотесанного неудачника? – Нет, с неудачниками я закончила после того, как перестала спать с тобой. – Я не буду тебе помогать, если ты будешь так себя вести! – строго, прямо как заправский директор школы, рявкнул Акорион. Он протянул в направлении Брины руку, и я вскочила. – Не смей! – И что я получу взамен? Вот мы и подобрались к сути всего, произошедшего за вечер. – На что ты готова обменять жизнь малышки Брины? – улыбнулся он. – Давай заключим сделку. Если хочешь видеть во мне врага – вперед! Сражайся за свои убеждения. Развей пепел, который останется от нее, над морем. Она любила Силбрис. Именно там мы провели первую ночь… уходя, я стоял возле твоей двери и вслушивался, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не войти. Ты была так близко и в то же время так далеко. Я подумал, что все изменится, когда ты вернешься… Он посмотрел с совершенно искренней безграничной тоской, и меня передернуло от мысли, что ведь Акорион и впрямь меня любит. Извращенно, так, как умеет любить бог без души, созданный из чистого хаоса, но любит. Он не должен был существовать, он – часть меня, которая по чистой случайности обрела разум и облик. Должно быть, это гнетет его сильнее всего прочего. – Я не враг тебе, Таара, – тихо сказал он. – Я люблю тебя. Если эта девочка тебе дорога – пусть она живет. Но мне кажется, я могу попросить взамен… Он сделал в направлении меня шаг. – Всего лишь поцелуй. Один мимолетный настоящий поцелуй. Наш.