– Поцелуй. И я должна поверить, что ты успокоишься и оставишь Брину? За поцелуй? – Это так невероятно звучит? Он протянул руку. – Да. Я оставлю ее и позволю вам уйти. – А если я откажусь? – Я не трону тебя, ты же знаешь. Красноречивый ответ. – Хорошо. Еще раз: я тебя целую, и ты уходишь. Без двойного смысла. Без подтекста. Без нюансов и скрещенных пальцев. Брина живет, я увожу ее отсюда – и ты не лезешь. – Да. Вот так выглядит иллюстрация выражения «загнать в угол». Акорион мог сколь угодно долго изображать страдающего влюбленного, но в глубине его глаз я отчетливо видела торжество. Сегодня он победил, сегодня я сделаю все, о чем он просит, даже если это вытащит мне душу, изорвет ее на лоскутки. Он обращается к Тааре, но мы оба знаем, что ломает Деллин, потому что его выводит из равновесия одна мысль о том, что той его сестры, что смотрела с обожанием, больше нет, что вместо нее теперь я – неведомая зверушка, не желающая подчиняться. Я вложила руку в его горячую ладонь и сошла с возвышения, а через секунду оказалась прижата к его груди. Инстинктивно уперлась ладонями и поняла, что сердце не бьется. Скоро магия изменит его до неузнаваемости. Акорион помедлил, будто собираясь что-то сказать, но все же не стал. Склонился к моим губам и поцеловал, ошеломив реальностью и нежностью, которой меньше всего ожидаешь от съехавшего с катушек бога. Глубокий, чувственный и неторопливый поцелуй, к моим собственным стыду и злости, разбудил внутри болезненно-приятный спазм. В романтических книгах это ощущение приятного напряжения, смешанного с разливающимся по телу теплом, назвали бы бабочками в животе, но в простонародье подобная реакция называлась просто и цинично. Недотрах. Когда все кончилось, мне стоило нечеловеческих усилий вдохнуть спокойно и равнодушно. Пальцы Акориона скользнули по моим, отпуская руку. И влажных от поцелуя губ мужчины коснулась улыбка: – Я мог бы попросить все что хочу. Голос звучал хрипло. – Секс, тебя, твою преданность, любовь. Мог получить все, о чем мечтаю, думая о тебе. А попросил всего лишь поцелуй. Один мимолетный поцелуй, малыш. А что ОНИ хотят за то, чтобы тебя полюбить? Меня отпустили, и ледяной ветер прошелся по коже. – У вас есть минут пять, не больше. Стража скоро вернется, – сказал Акорион. – Тебе не стоит им сейчас показываться. Брина пошевелилась и слабо застонала и тем самым вывела меня из ступора. Бросившись ее поднимать, я не видела, как ушел Акорион, только усадив ее на полу, поняла, что зал совершенно пуст, и выдохнула с облегчением. Губы все еще горели, а шрам под сердцем снова противно ныл. Еще один тихий стон сорвался с губ Брины, но она никак не приходила в себя, тщетно силясь поднять потяжелевшие веки. О том, чтобы идти самой, не было и речи, так что мне пришлось кое-как подхватить ее, перекинув руку себе через шею. Повезло, что она была раза в два легче Катарины. Та, впрочем, хотя бы отчасти летела сама, а вот Брину приходилось держать всеми лапами, но за полгода в закрытой школе и без того худенькая девчонка превратилась в привидение, так что я хоть и материлась сквозь зубы, но все же могла тащить ее к выходу. Холодный осенний воздух ударил в лицо, и я с удивлением поняла, что вокруг беспорядочно кружатся снежинки. Отличный вечер для первого снега! Просто великолепный! – Надеюсь, тебя хотя бы не укачает… Я знала место, где мы должны были встретиться, очень примерно. На одной из побочных старых дорог, ближайшей к той, что вела во Фригхейм. Кейман говорил, сначала Бастиан собирался отвезти Брину лично, но рассудил, что перелет верхом на драконе она не перенесет, и организовал экипаж. Правда, все равно планировал лететь следом, на случай, если что-то пойдет не так. И я была этому рада. Экипаж ждал, скрытый от посторонних глаз, так что нам предстояло найти его самостоятельно. Точнее, мне, потому что Брина все еще находилась в полубессознательном состоянии. Медлить не было времени, я взмахнула крыльями, разогнав снежинки, и поднялась, стараясь как можно быстрее скрыться в плотном снежном смоге и облаках. Как же там было холодно! Просто невыносимо! У меня на запястье болтался браслет с крупицами огня, но я боялась отпустить Брину: одной рукой держала ее руку, второй вцепилась в талию. Лететь так было неудобно, но снижаться и перехватывать ее я не стала. В конце концов, полет займет минут десять, не больше. Так я думала, а в реальности он занял все двадцать, потому что я четырежды снижалась, чтобы не потерять дорогу, и дважды промахнулась мимо нужного места. – Старая дорога… – бурчала я. – Я и ищу дорогу! А это что?! Заросшая тропинка. Сил хватило только не садиться близко ко въезду, но вот на поиски Бастиана и остальных я уже не была способна. Руки окоченели, а волосы повисли мокрыми сосульками. Зуб на зуб не попадал, пальцы с трудом слушались, когда я снимала куртку и надевала ее на Брину. Она была одета все в то же серое платье и наверняка уже подхватила все на свете воспаления легких и ангины. – Эй! – закричала я. – Вы должны быть рядом! Мне нужна помощь! Потом кое-как отогрела руки огненной крупицей и выпустила в воздух несколько молний, надеясь, что хотя бы Кейман поймет, что это знак. К счастью, подействовало: я не успела закрыть глаза и привалиться к ближайшему дереву, как кто-то потряс меня за плечи, похлопал по щекам и завернул в теплое драповое пальто, от которого пахло смесью коньяка и сладкой вишни. – Ты что, прибухивал, пока я спасала Брину? – Язык едва ворочался. К моим губам тут же прижали горлышко фляжки. Я жадно сделала несколько глотков, почуяв горячее, и закашлялась: это оказался вишневый коньяк. – Идем в тепло. «Идем» было лишь фигурой речи, потому что меня в тепло понесли. В карете экипажа я с наслаждением сбросила мокрую одежду, завернулась снова в Кейманово пальто и протянула руки к огню, весело потрескивавшему в печке, пока Крост сушил одежду. – Что там произошло? Тебя кто-нибудь видел? – Нет, – покачала я головой. – Не в его интересах раскрывать меня сейчас. – Акорион? Ты говорила с ним? – Да. Он играл роль нового палача. Дал ей сонное зелье и ждал меня. – Он ничего тебе не сделал? – Нет. И отпустил Брину. По крайней мере, я на это надеюсь. – Что, вот так просто взял и отпустил? Ничего не потребовав взамен? Он пробуравил меня таким подозрительным взглядом, что даже если я бы и хотела скрыть, то не смогла. – Попросил поцелуй. Играл роль заботливого братика, рассказывал, как меня никто не любит, а уж он-то в этом деле мастер. А потом отпустил нас. И все. – И как ты? Я пожала плечами. Руки отогрелись, и близость к огню стала обжигать. Я бы с удовольствием еще хлебнула коньяку, но Кейман больше не предлагал, а просить не хотелось. – Меня спасает то, что у него уехала крыша. Акорион непоследователен. Сначала он убивает того, к кому я прониклась симпатией, и пугает меня цветами в руках трупа. Потом отказывается сожалеть о Баоне, а уже через секунду играет роль заботливого возлюбленного. Если бы он играл ее с самого начала… если бы не убивал… – То был бы обычным мужчиной, который за тобой ухаживает. Да, пожалуй, я бы согласился на такой исход. – Что с Бриной? Ее уже увезли? – Еще нет, ее осматривает лекарь. – А ты? Ты ее осмотрел? – Мельком. Бастиан не в восторге от того, что я рядом. Она в относительном порядке. По крайней мере жизни ничто не угрожает, а если рядом будут знающие люди, то Брина восстановится. Не быстро, но восстановится. – Хочу ее увидеть. – Деллин, мне кажется, это не очень удачная идея… – Я должна с ней попрощаться! – отрезала я. Одежда уже лежала на скамейке сухая, и я, игнорируя присутствие Кроста, принялась одеваться. Я до сих пор не верила, что все закончилось. Кейман был прав, день выдался адски длинный, а ночь будет еще длиннее – я вряд ли сумею уснуть. Выходить на холод не хотелось, но я все же спрыгнула со ступенек кареты прямо в грязь и направилась к еще одному экипажу, запряженному знакомыми огненными лисами. Вот это сила у Бастиана: он мог одновременно управлять магическим экипажем и сопровождать его в обличье дракона. Интересно, я когда-нибудь восстановлю свои способности до подобного уровня? Не считать же серьезной магией умение летать, бросаться молниями и играть в бесплатное маршрутное такси до загробного мира. Когда я подошла, из кареты словно по заказу вышел лекарь – немолодой сутулый мужчина с браслетом, на котором аж в шесть рядов были нанизаны белоснежные крупицы. По его лицу я тщетно попыталась понять, как дела у Брины, и ничего не оставалось, как сунуть нос внутрь. Брина лежала на скамейке, укрытая сразу двумя теплыми одеялами. Измученная и бледная, но хотя бы в безопасности. Бастиан сидел возле нее, осторожно перебирая волосы сестры. Он не видел меня и не знал, что я смотрю, поэтому несколько секунд я жадно подглядывала за нежностью, предназначавшейся не мне. Сердце жалобно защемило, я больше всего на свете хотела прикоснуться к их теплу и сесть рядом, но реальность была такова, что едва Бастиан почувствовал мое присутствие – тут же выпрямился, и атмосфера пропала. – Как она? – Нормально. Относительно того, если бы была казнена. Через пять часов мы будем во Фригхейме, там ее ждут люди ярла. Крост через Бергена договорился. – Хорошо. Можно я с ней посижу? – Мы сейчас стартуем. – Бастиан! Я вытащила ее из лап палача, а мне не дадут даже попрощаться? Имей хоть немного совести! Брина должна знать, что не убийца и что не заслуживает казни! В кои-то веки я выбрала правильный аргумент. Бастиан, нехотя кивнув, дал королевское разрешение на разговор с принцессой. Но я не собиралась общаться с Бриной в его присутствии.