— Дело в том, что они с Березниковым давно знакомы, — пояснила Анжела. — Друзья юности, что ли? — уточнила я. Анжела замялась. — Ну, как бы друзья, — неуверенно проговорила она. — Хотя дружескими их отношения я бы не назвала. Казалось, что они дружат только по причине многолетнего знакомства, а так… Не было между ними того, что входит в понятие «дружба». Как бы это вам объяснить? — воскликнула она и схватила еще одну сигарету. — Начнем опять же с разногласий между ними, приводящих к постоянным конфликтам. Казалось, что какой вопрос ни возьми — у них будет различное мнение. Конечно, люди с разными взглядами могут дружить, но я все время чувствовала некую неприязнь между ними… Вернее, исходящую больше от Голубкова. Березников же, кажется, искренне считал Андрея другом. — А на какой почве возникали конфликты? — прямо спросила я. — Точно я вам сказать не могу, поскольку дела они обсуждали за закрытыми дверями. Но Голубков частенько вылетал из кабинета Артема Николаевича злым и раздраженным. Бегал по приемной, бурчал что-то недовольное… Когда же Артем Николаевич куда-нибудь уезжал, Андрей часто начинал кричать, что из-за него мы топчемся на месте и прозябаем в нищете, хотя здесь он явно грешил против истины: мы вовсе не нищенствовали, наоборот, дела шли хорошо. И зарплату сотрудники получали довольно высокую. А Голубков все равно чем-то постоянно был недоволен. — А как реагировал на это Березников? — Да никак, — пожала плечами Анжела. — Он, видимо, давно привык к манерам и выходкам своего заместителя, поэтому воспринимал их спокойно и снисходительно, как неизбежное. — А чем же Голубков был выгоден Березникову? Почему он все-таки взял его на работу? Неужели только на почве давнего знакомства? — Нет, конечно, — подумав, ответила Анжела. — Андрей обладал потрясающим предпринимательским чутьем, он всегда понимал, какая сделка выгодна, а какая нет. И еще — он за версту интуитивно чувствовал мошенников и авантюристов. Возможно, потому, что в нем самом есть подобная жилка. Он склонен к авантюрам. А Артем Николаевич — нет. Он осторожный человек. К тому же Андрей мог так ловко повести беседу при заключении сделки, что добивался самых выгодных условий. За это Артем Николаевич его очень ценил. — А Артем Николаевич полностью посвящал его во все свои дела? — Вот этого я тоже не могу сказать, — покачала головой Анжела. — Я же говорю, что они такие вещи обсуждали у себя в кабинете. — Я имела в виду, не обстояло ли дело так, что Березников был лишь формальным руководителем, а главную роль в вашей фирме играл именно Голубков? — пояснила свой вопрос я. — Ну, нет! — решительно не согласилась Анжела. — Такого просто не могло быть, это всем было видно! Потому так и злился порой Голубков, что Артем Николаевич сам принимал решения, и эти решения часто противоречили желаниям Голубкова. — То есть Голубков метил на место своего шефа? Анжела снова задумалась. — Смотря как это рассматривать, — наконец сказала она. — В мыслях — наверное, да, метил. Но чтобы пытаться подставить Артема Николаевича или еще что-то против него совершить — нет, не могу такого сказать. — То есть, насколько я смогла представить себе вашего шефа, Анжела, он был человеком спокойным, уравновешенным, уважающим закон, можно сказать, порядочным и заботливым по отношению к своим сотрудникам? — подвела я черту под образом Березникова. — Ну, где-то так, — согласилась Анжела. — Во всяком случае, я ничего плохого про Артема Николаевича сказать не могу. — Тогда как же получилось, что столь добропорядочный человек совершил такой некрасивый поступок? Да еще очень неосторожный! Кинул своих кредиторов, любимых сотрудников оставил отдуваться за себя, развалил собственную фирму, дела в которой, кстати, шли очень неплохо? Этот вопрос поставил Анжелу в тупик, и свое недоумение она выразила, широко разведя руками. — Мы с Сергеем Перфильевым сами были ошарашены, когда узнали, — проговорила она. — Это было настолько не похоже на Артема Николаевича, настолько не вязалось с его обликом… Мы тогда вообще перестали что-либо понимать. Поэтому, кстати, Сергей и уехал. — Расскажите, пожалуйста, об этом поподробнее, — попросила я. — Как вы узнали об исчезновении Березникова, как вели себя остальные, что было потом? — Как узнали… Да очень просто, — пожала плечами Анжела. — Наутро, как обычно, пришли на работу. Артема Николаевича не было, хотя он обычно никогда не опаздывал. Мы его ждали, потому что он сам заранее говорил, чтобы мы без него не начинали. Потому что теперь, после того, как он получил кредит, он должен с нами обсудить изменения в работе. Согласно его замыслу, мы должны были работать в ином направлении, у каждого в связи с расширением сферы деятельности появлялись новые обязанности — вот это и предполагалось обсудить в начале рабочего дня. Но Артема Николаевича все не было… Мы позвонили ему домой, там никто не отвечал. Мы прождали целый день, но он так нигде и не появился. На следующий день повторилось все то же самое. И тогда Сергей высказал мнение, что он, наверное, сбежал с деньгами… Я сначала была ошарашена, поскольку сама ничего подобного не предполагала. Я думала, что с ним что-то случилось — в аварию попал или что-то еще… Но, как выяснилось уже потом, ни в какие больницы он не поступал, а машина его вообще на месте, в гараже стоит. Это уже милиция обнаружила. Ну, Сергей под вечер и психанул неожиданно. Говорит, я, дескать, расхлебывать ничего не хочу, сюда с минуты на минуту кредиторы явятся, еще нас начнут трясти, а мы что можем сказать? Мол, фирма теперь все равно прекратит свое существование, и делать здесь больше нечего. После этого он написал заявление об уходе, сказал, что если Березников все-таки появится, то он сам обязательно приедет и попросит подписать его задним числом, после чего отправился на вокзал и уехал к себе домой. — А Голубков… — А Голубков по-прежнему находился в психушке, — кивнув, закончила за меня Анжела. — Я же еще некоторое время ходила на работу — просто так, по сути, — а потом сообщила в милицию о том, что у нас пропал руководитель. Приехала милиция, еще какие-то официальные люди, фирму закрыли, помещение опечатали. Вот так все и закончилось. Теперь я сижу без работы, Голубков вообще непонятно где, а Сергей… Анжела не договорила, со вздохом отвернувшись к окну. В глазах ее появилась тревога, девушка сосредоточенно о чем-то думала. — Если, как вы полагаете, Сергея убили в связи с этой историей, то все-таки почему? — вскинула она глаза на меня. — Понимаете, я уже сама начинаю бояться, хотя и ничего не знаю. Сергей ведь тоже ничего не знал, а его убили! — Почему убили Сергея, я, увы, и сама еще не знаю, — с сожалением ответила я. — Потому и обратилась к вам за помощью. Спасибо, что вы отвечаете на мои вопросы. Давайте теперь все-таки вернемся к Голубкову. Почему он приходил к вам, с какими намерениями? И когда это было? — Это было как раз вечером, за день до того, как мы узнали, что Артем Николаевич пропал. А вот почему… Понимаете, он вообразил себе такой абсурд, что мне даже говорить об этом не хочется. — Анжела, но, как бы абсурдно это ни выглядело, сказать все-таки нужно, — заметила я. — Вы же понимаете, что от этого могут зависеть результаты расследования. — Да, конечно, — кивнула Байкалова. — Я расскажу. Одним словом, Голубков, по его словам, поехал домой к Березникову, чтобы что-то там обсудить насчет дальнейшей работы. Дома он его не застал и почему-то решил, что Артем Николаевич сбежал. Якобы соседи сказали, что он уехал на какой-то чужой машине. «А Владимир Викторович, который беседовал с соседями, ничего такого не говорил, — отметила про себя я. — Или этот Голубков в самом деле несет бред, или же… Его поведение объясняется чем-то другим». — И что же он от вас хотел, вы так и не сказали. И как получилось, что его забрали в психушку? Анжела покраснела. — Психиатрическую бригаду я вызвала сама, поскольку мне ничего другого не оставалось, — призналась она. — Но, честно говоря, я не думала, что все окажется так серьезно. Я хотела только его припугнуть, думала, что психиатры его увезут в больницу, успокоят с помощью лекарств и потом выпустят! А оказалось, что он у них на учете и что отпускать его нельзя, потому что он буйный. Он, оказывается, может быть опасен для общества! И это, наверное, действительно так, если принять во внимание то, как он вел себя со мной и в чем обвинял. — А в чем он вас обвинял? — В связи с Березниковым, — нервно ответила Анжела, глядя в сторону. — В интимной связи, и не только, — уточнила она. — Голубков кричал, что мы с Артемом Николаевичем сговорились, что наш начальник взял кредит и решил уехать вместе со мной! Вернее, сначала уехал сам, а потом я поеду к нему — Голубков так считал. И требовал от меня сказать, где Артем Николаевич находится. Хотя я, естественно, об этом ни сном ни духом! Я вам сто раз могу повторить, что не была его любовницей — ни постоянной, ни на один раз. Между нами никогда не было ничего, что выходило бы за рамки служебных отношений. Можете расспросить наших общих знакомых, соседей — никто не сможет сказать, что видел нас вместе в нерабочее время! Это предположение тем более абсурдно, что у Артема Николаевича была невеста, и все о ней знали. — Вот как? И кто же она? — заинтересовалась я. — Где она живет? — Увы, этого я не знаю, — призналась Анжела. — Она откуда-то из другого города, приезжала периодически к нему сюда, в Самару. В фирме она никогда не появлялась, так что никто из нас ее не видел. Мы даже не знаем, как ее зовут. Расспрашивать же Артема Николаевича об этом я считала неудобным — с какой стати? — И что же, Голубков, не обнаружив дома Березникова, тут же решил, что он сбежал? — Ну я же говорю, он психопат! — с нажимом повторила Анжела. — Хотя надо признать, что он оказался прав — Березников действительно сбежал, кинув всех. Это еще раз подтверждает, какое у Голубкова потрясающее чутье на такие вещи. Но тогда я всерьез испугалась: Голубков на меня накинулся, начал трясти за плечи, ударил… Я боялась, что он меня просто убьет. Пригрозила милицией, так он только рассмеялся. А потом он сказал, что изнасилует меня… И пошел в туалет. «Совсем хорошо», — мысленно усмехнулась я. — И тут я позвонила, воспользовавшись его отлучкой. — Приехали быстро? — спросила я. — Вы знаете, да! — с радостным удивлением сообщила Анжела. — Он как вышел из туалета, вроде как немного успокоился и уже бубнил просто себе под нос, сидя передо мной, что, мол, сейчас он со мной разделается, и я ему все скажу! И вы знаете, он даже полез не то душить, не то насиловать, во всяком случае, на пол хотел повалить, и тут как раз они приехали. Начали в дверь барабанить и кричать, что сейчас сломают. Голубков дернулся сразу, испугался, а я вырвалась и побежала открывать. Он за мной, но я успела повернуть замок, они ворвались, ну и… Скрутили его. Знаете, там какие санитары? Таких бы в охранники… — И больше вы Голубкова не видели? — Нет. Наверное, он и сейчас в психушке. Не знаю даже, выйдет когда или нет. — И только на основании этого эпизода его, что называется, упекли навсегда? — удивилась я. — Я не знаю, но я же говорю, что он давно у них на учете. Может быть, определили, что у него неизлечимое заболевание? Как же его отпускать, особенно если он признан опасным для общества? «Нужно будет уточнить, что у него за заболевание, — подумала я. — А для этого придется съездить в психиатрическую больницу. Собственно говоря, я туда и собиралась». — Теперь я понимаю, что сделал Артем Николаевич, — продолжала тем временем Анжела. — Что же? — поинтересовалась я. — Он просто уехал к этой девушке, — пояснила Анжела. — К своей невесте. Представляете, как просто? Никто ее не знает — ни где она живет, ни имени ее, ничего. Очень просто! Можно уехать в ее родной город, жениться, взять фамилию жены и не волноваться, что тебя когда-то найдут. — Да уж… — невольно проговорила я, сама удивляясь подобной простоте осуществления авантюрного плана. — Уехать, жениться и взять фамилию жены… Об этом я не думала. — Да что толку думать? — возразила Анжела. — Вы все равно их не найдете. — Ну почему? Можно постараться разузнать что-то об этой девушке. Может быть, остались какие-то ее следы, раз она частенько приезжала сюда? А может быть, о ней знает кто-то из близких людей Артема Николаевича — например, родители? — Родители у него, по-моему, не отсюда, — пожала плечами Байкалова. — И потом, неужели вы думаете, что они выдадут собственного сына? А если он и от них скрывается, тогда и про невесту ничего не стал бы им говорить. Я была вынуждена согласиться с аргументами Анжелы, но мне никак не хотелось смиряться с мыслью, что найти Березникова никак не удастся. Должен был быть какой-то выход. Интуиция подсказывала, что нужно не опускать рук и пытаться все же отыскать невесту исчезнувшего руководителя фирмы. И еще Голубков… Может быть, он что-то знает? Почему он связал Березникова с Анжелой? Нет, с этим человеком необходимо поговорить, и как можно скорее. Я поспешила завершить разговор с Анжелой, записала на всякий случай номер ее домашнего телефона и попрощалась с девушкой. Когда я выясняла у прохожих месторасположение городской психиатрической больницы, те довольно подозрительно окидывали меня взглядом, и, видимо, только мой вполне респектабельный вид убеждал их в том, что со мной можно иметь дело. Так или иначе, но довольно скоро я оказалась обладательницей нужного адреса и от Анжелы Байкаловой прямиком отправилась в психушку. * * * Как это водится, данное заведение находилось на самой окраине города, только на другом конце от дома Анжелы Байкаловой, так что мне пришлось потратить немало времени на дорогу. Однако я была слишком окрылена предстоящим разговором, от которого ждала многого, поэтому не чувствовала усталости. Естественно, здание психиатрической больницы было окружено высокими стенами и не менее высоким забором, в котором я никак не могла обнаружить ворота. Когда же мне это удалось, я, совершив длительный моцион вдоль чугунного литья, с удовлетворением нажала на кнопку звонка. Долгое время никакой реакции на мои действия не было. После неоднократного их повторения я наконец добилась того, что в приоткрывшееся окошечко высунулось сонное, равнодушное лицо женщины в белой косынке. — Простите, мне нужно навестить одного пациента, — попросила я. — Неприемный день, — таким же равнодушным голосом отозвалась женщина, собираясь уже захлопнуть окошко. — Я приехала только на один день, — поспешно остановила ее я. — Мне совсем ненадолго. — Не положено, — с непробиваемым выражением лица сказала та.