– Но ты можешь мне доверять, – закончила я. Он прикрыл глаза, задумавшись. – Первое воспоминание? Меня никогда о таком не спрашивали. – Тем лучше. Это чтобы ты не расслаблялся. – Я помню… тьму. – Его голос звучал ветром в сочных зеленых листьях. – А потом свет. Я поразмыслила. – Полагаю, мы все можем сказать то же самое. Никаких… особенностей? – Я не специально выражаюсь туманно. – Он посмотрел вверх. – Так и было. Тьма, а затем свет. Кольцо белого света в небе, а затем и мой собственный свет. Я окинула взглядом скопление звезд. – Такой? Он покачал головой. – Нет. Совсем другой. Свет, который не описать словами. Свет, невидимый отсюда. – Он помолчал. – А твое воспоминание? Я задумалась. – Меня… тоже никогда о таком не спрашивали. – Я постучала пальцем по подбородку. – Помню… запах скошенной травы. Он ждал продолжения, и я пожала плечами. – Вот и все. Только запах. Мягкий изгиб его губ меня согрел. – Здесь? Я кивнула. – Мама всегда жила на ферме. Мы стояли в таком уютном молчании довольно долго. Я думала о летнем зное, исходящем от его кожи, и о запахе травы, пока меня не охватил озноб. Сайон отошел в сторону и провел ладонью по верхушкам посевов. Им полагалось доставать до пояса, но они поникли и теперь тянулись назад, к Земле, которая их породила. – Как сильно по вам ударит их утрата? – Голос у него был низким, мягким. – Запасов должно хватить на зиму. У меня осталось немного сбережений, но… будет тяжко. – Не имело смысла приукрашивать действительность. – Ничего не останется на продажу или обмен. Придется потуже затянуть пояса. Возможно, продать или забить многих животных, поскольку их будет нечем кормить. – Я пожала плечами. – Пострадают все. А я мало чем способна помочь. Отчаявшимся не нужно искусство, а эти люди пребывали в отчаянии еще до того, как исчез Солнце. Сайон кивнул. – У меня есть кое-какие силы. Я помогу. – Он вновь взглянул на небо: наполовину ушедшую за горизонт Луну скрывали облака. Затем взглянул на дом. И на поля. Словно проверял, нет ли кого рядом. Видимо, не было, поскольку он пошел вперед между рядами растений, увядающие листья касались его бедер. Я осталась на месте, только с любопытством наблюдала за ним, дыхание сперло от какого-то тяжелого чувства в груди. Сайон остановился в центре поля, откуда мне виднелся лишь силуэт его головы. Я приподнялась на цыпочки, чтобы лучше рассмотреть. Затем он засветился. Ладонь взлетела к сердцу, которое грозилось выпрыгнуть из груди. От Сайона исходил мягкий, теплый свет, он разлился по овсяному полю, как туман. Когда проблеск света достиг края поля, я его коснулась, он скатился с руки и рассеялся – совсем как кровь Сайона. Растения жадно впитывали в себя силу, стебли начали постепенно выпрямляться, листья распушились. Я стояла с широко распахнутыми глазами и раскрытым ртом, по конечностям туда-сюда бегали мурашки, даже когда брызги тепла щекотали кожу. От Сайона тянулись тончайшие нити и исчезали, дотянувшись до небес, туго натянутые, словно среди звезд скрывался некий вечный кукловод. Я пошла к нему, вокруг плескались волны света, ярким каскадом ниспадая по моему платью. С каждым шагом я замечала, что побеги овса становятся крепче, они впитывали свет и слегка наклонялись к Сайону, словно пытаясь разглядеть его получше. Я ускорила шаг, глаза были прикованы к сияющей фигуре – к свету, который не могла скрыть одежда. Когда я приблизилась, он начал тускнеть, сила рассеивалась, на его лице проступило утомление. Тем не менее я успела заметить нечто, отчего душа похолодела. Те тонкие лучи света, которые тянулись к звездам, были вовсе не нитями. Они были цепями. Еще только первая неделя весны, а кажется, будто середина лета. Солнце припекает так сильно, словно все Его внимание приковано к растущему собору. Возможно, Он им доволен. Глава 7 Сайон без сил завалился вперед, я его поймала за плечи, и мы медленно опустились на Землю, прячась среди крепких и здоровых растений. Сердце билось, как копыта Лозы, когда я отпускала поводья. – Сайон? – Я убрала волосы с его лица. Он не вспотел, но по-прежнему горел нечеловеческим жаром. Он медленно, глубоко вдохнул. Затем ответил: – Все в порядке. Просто я… не привык. – Не привык использовать силы? И какие силы! Однако он покачал головой. – Чувствовать слабость. Я вспомнила его слова о том, что он не может выбирать собственный путь. «В такой форме? Не уверен». Разве передо мной не Сайон в своем истинном обличии? Я обхватила его лицо ладонями, жар поглотил холод из кончиков пальцев. – Сайон. Кто ты такой? Он поднял на меня глаза, в которых плескалась усталость и… нечто, что я не рискнула назвать без света лампы. Что-то, от чего кровь стыла в жилах. Однако он не ответил. – Почему? – взмолилась я. – Почему ты мне не скажешь? Он опустил голову, но его подбородок по-прежнему лежал в моих ладонях. – Потому что не могу лгать. Я раскрыла рот. – Не можешь лгать? – Таков закон Вселенной, – вновь выдохнул он летним ветерком, – и из законов я сотворен. Одними губами я повторила его последние слова: «из законов я сотворен». Я не понимала небесных созданий. Не постигала их суть в полной мере. Однако, стоило мне моргнуть, перед мысленным взором вырисовывались те золотые цепи. Нет выбора. Законы. Цепи. – Я не хочу тебе говорить, – продолжал Сайон тихо, подобно шелесту крыльев колибри, – поскольку не хочу, чтобы ты видела меня таким, каким видят другие. Я опустила руки. Коснулась его подбородка, чтобы он вновь заглянул мне в глаза. – В каком смысле? Его сияющий взгляд пронизывал меня насквозь. Словно я стояла перед ним обнаженная. Даже больше: не только без одежды, но и без кожи, и без костей. Лишь моя душа. Он взирал прямо на меня, прямо в суть моего естества. Я задрожала от ощущения уязвимости.