На этот раз для того, чтобы молоко наконец полилось, потребовалась целая вечность. Когда оно пошло, я, как могла, прикрылась. Вряд ли это помогало: в углу торчала камера, и мне было прекрасно известно, что за мной наверняка наблюдали охранники — в большинстве своем мужчины. Пойди попробуй тут остаться незамеченной. Но я упрямо продолжала свое занятие, повторяя себе, что Алекс был бы мне за это благодарен. Помимо этого, я отжималась, приседала, — словом, делала все возможное в ограниченном пространстве маленькой камеры. Впрочем, я скорее заботилась о том, чтобы сохранить здравый смысл, нежели поддержать физическую форму. Еще одним важным моментом было то, что один из охранников как-то по дороге на работу занес мне книгу из тюремной библиотеки. Последняя в региональной тюрьме Мидл-Ривер состояла почти полностью из развлекательной литературы: романов и детективных историй. Одна книга мне так понравилась, что я перечитала ее несколько раз. Главным ее героем был следователь-журналист по имени Картер Росс, и как же я была ему благодарна за то, что он хотя бы на несколько часов позволил мне отвлечься от реальности. В одно и то же время ежедневно — опять же, спасибо Верховному суду — я протягивала руки в то же отверстие, через которое подавали еду, и на мне защелкивали наручники. Потом вели к внешней клетке, втиснутой между двумя бетонными стенами. Там я уже не могла мерить расстояния с помощью своего листка. Поэтому только могла предполагать, что площадь этой клетушки составляла пятнадцать квадратных футов. Каждые несколько дней, согласно не вполне понятному мне распорядку, эта клеть орошалась душем, который мне приходилось принимать под пристальным взглядом охранника. Так и текла моя жизнь, день за днем. Идущие на поправку наркоманы любят толковать о том, как достигли самого дна, о том, как поняли, что ниже им уже не опуститься, о том, что нужно наконец обрести человеческий облик. Странно, но я некоторым образом им завидовала. По крайней мере, они в конечном итоге нашли низшую точку своего падения. Но в карцере ведь сидели не они, а я. Было похоже, что я каждый день, раз за разом, опускаюсь на самое дно жизни. Глава 49 Самым любимым занятием Эми Кайе в юридической школе был практикум уголовного права — этот предмет она изучала на третьем курсе. Свой первый урок профессор начал с того, что крупно написал на доске: «Всегда базироваться на уликах». Эта фраза, хоть и потускневшая со временем, оставалась там до конца семестра: так он хотел выделить самое важное из всех записей, которые появлялись рядом с ней. Теперь перед Эми встало огромное искушение позвонить этому профессору и спросить, что же ей делать, если улики, на которых она базировалась, не имели ни малейшего смысла. Мужчина, изнасиловавший Лилли Притчетт и десятки других женщин в течение почти двух десятилетий, каким-то образом оказался в гостиничном номере Ричарда Кодури. Того самого Ричарда Кодури, который вплоть до своей безвременной кончины был звездным свидетелем по делу Мелани Баррик. А Мелани Баррик оказалась жертвой того самого насильника. Могло ли мироздание допустить, что тип, настучавший про наркотики, и насильник встретились по чистой случайности? Подобное не укладывалось для Эми ни в какие рамки. И убийство произошло прямо в черте города Стонтона. Значит ли это, что ее утыканная булавками карта только для того и пригодилась, чтобы окончательно ее запутать? Правда, сейчас речь шла об убийстве, а не об изнасиловании. Но мог ли насильник действовать и в Стонтоне? Может, в архивах просто не было необходимой информации? Мог ли он не шептать, совершая свои злодеяния? Эми чего только не предпринимала. Она рисовала блок-схемы, временные шкалы и диаграммы Венна[30], отчаянно пытаясь сделать общую картину хоть немного более четкой. Но все это было пустой тратой времени. После нескольких дней отчаянных попыток Эми решила, что имеет дело либо с дичайшим совпадением, либо с еще одной нерешенной загадкой. Между тем у главного заместителя адвоката Содружества было достаточно других дел. Пришел отчет судмедэксперта об обследовании тела Кодури, в котором подтверждалось, что причиной смерти была травма от удара тупым предметом — следовательно, это действительно было убийство. В сопроводительной записке говорилось, что жертва, похоже, какое-то время пыталась защищаться, может быть, убитому даже удалось оставить легкие ранения на теле нападавшего. Но они все еще ждали отчетов от токсикологов и других специалистов по изучению улик — а на теле улик было немало — которые должны были поступить из государственной лаборатории в Роаноке. Другие линии следствия: проведенные шерифом опросы, попытки найти орудие убийства, — ни к чему не привели. Обо всем этом Эми сообщала Аарону Дэнсби, чтобы окончательно увериться: он будет приводить все более или менее разумные доводы, чтобы доказать факт хранения Мелани Баррик наркотиков с целью их дальнейшего распространения. В ее личном календаре, заведенном для Дэнсби, такие моменты именовались «стратегическими сессиями». Хотя, как считала Эми, эти самые сессии скорее напоминали молитвы о том, что если землетрясение и случится, то пусть не у нас. Она пыталась предугадать, где ее босс может облажаться на этот раз. Во время суда над Муки Майерсом Дэнсби чуть не забыл задать детективу Кемпе целый список вопросов, которые подготовила Эми. На суде по делу об убийстве за два года до этого Дэнсби зачем-то сказал свидетельнице, у которой были неопровержимые доказательства, что она вполне может подождать, пока суд сам поинтересуется имеющейся у нее информацией. И если бы Эми не заметила эту женщину буквально за несколько секунд до начала вступительных прений, ее бы дисквалифицировали как свидетеля. У Дэнсби был просто поразительный дар процессуальной некомпетентности. Как бы уверенно он ни держался — и Эми, хоть и неохотно, но признавала, что он действительно был неплохим оратором — но в мелочах ему доверяться было нельзя. На предстоящем судебном разбирательстве Мелани Баррик, похоже, станет очередным грубым промахом Аарона Дэнсби и не заслужит оправдательного приговора. Эми запланировала свою первую стратегическую сессию на утро пятницы, в 9:30. — Вот список вопросов для Кемпе, — начала Эми, вытаскивая подшитый в принесенной ей папке лист бумаги и передавая его Дэнсби. — Хочешь начать с них? Мгновение Дэнсби разглядывал его. — Не совсем, — сказал он. Эми раздраженно нахмурилась. — Аарон, нам действительно нужно… — Слушай, этот Кемпе останется при своем мнении. Он всегда такой. Давай не будем тратить на это время, — сказал Дэнсби. — Что мне действительно интересно, так это то, какие действия собирается предпринять адвокат Коко-мамы? Ведь получается, что наркотики ей на самом деле не принадлежали, верно? — Да. — Так. И каким же образом она собирается убедить в этом судью? Я все утро думал об этом, пока ехал на работу: если бы я был ее адвокатом, что бы я сделал? Эми слегка выпрямилась. Может быть, последние три с лишним года действительно пошли Дэнсби на пользу. — Что ж, это отличный вопрос, — сказала она. — Правда, я еще не проверяла, оформлялись ли какие-то новые повестки. Подожди-ка. В Вирджинии ни одна из сторон не была обязана представлять список свидетелей для приобщения его к делу. Единственный способ, которым защита могла воспользоваться — обратиться к суду с просьбой оформить новую повестку: это была обычная практика, когда возникали опасения в неявке свидетеля. Любые просьбы подобного характера должны были быть поданы в течение десяти дней после заседания, а до намеченного срока оставалось как раз десять дней. Эми подняла трубку на столе Дэнсби и набрала добавочный номер секретарши судьи Роббинса. После того как ей ответил женский голос, Эми отпустила пару сакраментальных шуточек, а после перешла к истинной цели своего звонка: — Обращалась ли защита с просьбой о подаче новой повестки по C-R-1800015700? — спросила она, упомянув номер дела Содружества против Баррик. — Подождите минутку, — ответила секретарша. Потом немного пощелкала клавишами. И ответила: — Да, вчера поступил такой запрос. Посмотрим… Нас попросили вызвать Бобби Рэя Уолтерса, дом 102 по Деспер Холлоу-роуд в Стонтоне. Эми узнала названный адрес: недавно она собственноручно отмечала его на карте. Выходит, это был сосед Мелани Баррик. Вероятно, его вызывали ради показаний о том, что он не замечал усиления активности наркодилеров поблизости или в окрестностях. Это было уже лучше. Содружеству теперь не нужно было доказывать, занималась ли Баррик продажей наркоты: просто ее у нее оказалось больше, чем необходимо для личного потребления. В трубке снова послышались щелчки клавиш. Затем секретарша сказала: — А вот это вам точно понравится. Нас попросили обратиться к Деметриусу Майерсу, находящемуся в исправительном центре Хейнсвилла. — Муки Майерс! — выпалила Эми, отчего Дэнсби нахмурился. — Знаешь его — значит, любишь, — расхожей фразой ответила секретарша. — Хорошо, — сказала Эми. — И больше никому? — Нет. Но я позвоню вам, если появится что-то новое. — Спасибо, — сказала Эми. Дэнсби сидел, скрестив на груди руки. — Я все правильно услышал? Защита вызывает в суд Муки Майерса? — Ага. — И зачем им это делать? — Без понятия. Теория шерифа заключалась в том, что Баррик заняла место Майерса в его делах. То, что она продавала, якобы имело ту же марку, и список клиентуры соответствовал. Однако правда это или нет, к делу особого отношения не имеет. Дэнсби отстучал костяшками пальцев короткую дробь. — А что, если Муки придет и скажет: «Пусть только эта дамочка попробует влезть в мои дела», — спросил Дэнсби, подражая голосу Майерса, отчего Эми съежилась. — Во-первых, я сомневаюсь, что он пойдет на такое. Это же опрокинет его собственную апелляцию. А во-вторых, ну и что? Ее поймали на хранении наркотиков. Это единственное, что имеет значение. — Да я понимаю, но… Мне как-то неспокойно. Выходит, мы упустили что-то из виду? До чего-то не додумались? — Да, — ответила Эми. — Не додумались. — И что теперь со всем этим делать? — в голосе Дэнсби уже звучала паника. Эми на секунду уставилась глазами в стол. — Мы просто должны быть уверены, что эта дверь не откроется.