Стоп, а он действительно уже получил все деньги, которые мог? Ему срочно нужно было занюхнуть. Немедленно. Это, знаете ли, ускоряет работу мысли. Он вытащил бритвенное лезвие, зеркальце и свернутую сотню, которой обычно пользовался: она помогала ему ощутить себя настоящим гангстерюгой. Вот только кокс на сей раз отчего-то не вправил ему мозг. Наоборот, его начало мандражить. Куда делись все бабки? Их что, кто-то спер? А что за парень был тогда с Венди? И как они узнали, чем он, Слэш, занимается? Он посмотрел на кокс. Затем вынюхал еще одну дорожку. В его голове уже царил настоящий кавардак. Но те мысли снова и снова так или иначе возвращались к нему. Он должен позвонить человеку, который тогда нанял его. И все будет тип-топ. Слэш долго возился со своим телефоном, пока, наконец, не нажал вызов. — Чего тебе? — раздался в трубке мужской голос. — Эй, это Слэш. — Знаю, — отрезал мужчина. — Что тебе нужно? — Я тут напоролся на чувачка, который спрашивал, мол, могу ли я подкинуть кокс кому-нибудь в дом. И держался так, словно знал про ту бабу, с которой я это тогда проделал. — Что? Кто этот чувачок? — Без понятия, — сказал Слэш. — Так, хрен какой-то. Я его первый раз видел. И с ним еще та цыпочка была. По-моему, ее зовут Венди. — Венди? Ну-ка, опиши мне эту Венди. — У нее… Черт, у нее такая шикарная задница, не поверишь. Огонь прямо. — Какого цвета ее волосы? — Каштановые. Или черные. Плевать. — А глаза? — Да не знаю я. На дойки ее загляделся. — Что еще? Татуировки у нее были? — Ага. Парочка. — Хорошо, — прошептал мужчина. — Тогда не о чем беспокоиться. — А вот хрен-то. Откуда они про меня узнали? — Не в курсе. Может, ты сам кому трепанул? Ну, знаешь, похвалился перед дружком-наркошей. — Нет, чувак. Я никому ничего не сболтнул. — А я — тем более. — Тогда откуда они узнали обо мне? — заорал Слэш. — Сказал же, не в курсе. И тогда Слэш начал: — Я хочу еще денег. И кокса. — Что? Нет. Забудь. — Щас полная засада. Те типы про меня знают. Я на такое не подписывался. — Что ж, это твоя проблема. Меня не колышет. — Если меня накроют, тебе придется похуже, чем мне. Я праведником сроду не был. Это было правдой. И они оба об этом знали. — Черта с два, — сказал мужчина. — Да и нет у меня больше. — Чего нет? Денег или кокса? — Ни того, ни другого. Не звони мне больше. Мужчина повесил трубку. Слэш втянул еще одну дорожку. Глава 38 Первым моим порывом, как и всегда бывало в присутствии моих родителей, было защитить Тедди. Я понятия не имела, почему они внезапно оказались возле моего дома, как вообще нашли меня, чего хотели от меня добиться. Как бы то ни было, но Тедди должен был остаться в стороне. Его отказ от наркотиков с трудом балансировал на краю пропасти (и этот край постоянно осыпался), особенно когда он смотрел на Венди. Я боялась, что, если он поймет, кто эти два незнакомца, это станет последней каплей, которая окончательно отправит его в бездну. — Стойте, где стоите, — рявкнула я на своих родителей. — Не двигайтесь. Хоть я еще и опиралась на грузовичок, чтобы сохранить равновесие, все же нашла в себе силы подойти к двери машины и распахнуть ее. — Уезжай. Немедленно, — сказала я, пытаясь сдерживать дыхание. — Кто эти люди? — спросил Тедди. — Никто — ответила я. — Ну… ну ладно, — запинаясь, ответил Тедди. — А ты уверена, что… — Немедленно убирайся, черт бы тебя подрал, — процедила я сквозь зубы. Мои родители уже приближались к его грузовичку. Я захлопнула дверцу за Тедди. — Стойте, где стоите! — крикнула я на своих родителей. Не могла я позволить им увидеть Тедди, даже сквозь лобовое стекло. Хоть и маловато было шансов, что они смогут распознать ребенка, которого в последний раз видели в возрасте девяти месяцев, в двадцатитрехлетнем мужчине. Но рисковать я все равно не хотела. Они остановились. Я практически чувствовала неуверенность Тедди, так что дважды хлопнула по капоту и крикнула: «Пошли вон отсюда!» Он в конце концов съехал с подъездной дорожки, а мне пришлось впервые столкнуться с родителями, бросившими меня на произвол судьбы двадцать два года назад. Когда-то темно-каштановые, как и у меня, волосы моей матери стали почти полностью седыми. Морщины выветрили ее лицо. Но все же это была она, и ее теперешний образ был ярче всех моих воспоминаний. К тому же, если учесть все имевшиеся обстоятельства, она выглядела даже лучше, чем я могла предположить. Хотя, с другой стороны, мне казалось, что лучше бы она умерла. Плечи отца были по-прежнему широки, разве что он стал горбиться и уже не казался таким высоким. Его густые, песочного цвета волосы изрядно поседели и стали гораздо реже. К тому же он отрастил усы почти того же цвета, что и волосы. Они стояли у бампера своей машины, и на их лицах одновременно отражались нервозность и надежда. Даже не сосчитать, сколько раз, будучи подростком, я представляла себе этот момент: мои родители появляются словно из ниоткуда и заявляют, что вновь готовы принять меня под крыло. Большая часть моей воображаемой речи была посвящена длинному списку тех ужасных поступков и унижений, которым я постоянно подвергалась по их вине: я была убеждена, что перед тем, как заводить разговор о возобновлении семьи, мне нужно было как следует их наказать. В этих грезах наяву я переживала самые разные эмоции, хотя, как правило, начиналось все с яростных обвинений в их адрес, а заканчивалось благодарностью за мое спасение. Но теперь, когда они в самом деле вернулись, я буквально задыхалась от ярости. — Как вы меня нашли? — резко спросила я. Мама начала: — Прости, тыковка, я лишь… — Хватит называть меня тыковкой. Я взрослая женщина. Меня зовут Мелани. — Да, Мел… Мелани, конечно.