Значит, Уоррен Плотц не был Шептуном. И Эми нужно было признать две крайне болезненные истины. Во-первых, она арестовала не того человека. А во-вторых, вернулась в своем расследовании на две недели назад. То есть в никуда. Глава 32 Ребенок, оказывается, любил, когда его держали лицом вперед. Вот вам и все. Весь фокус был в этом. В этом, спасибо Господи. Прижимай этого младенчика к груди или плечу — не добьешься желаемого, с равным успехом его можно совать в раскаленные угли. В такие моменты он продолжал орать, корчась и дергаясь. Но просто переверни его — и все, словно щелкнуть выключателем. И сразу все спокойно. Счастливый ребенок. Счастливая приемная мать. И да, ей потребовалось около пяти дней, чтобы дойти до этого. Пять адски долгих дней, в течение которых она всерьез подумывала о самоубийстве (может, проткнуть барабанные перепонки отверткой или еще что-нибудь: все это не могло сравниться с тем, какую боль ей доставлял этот вечно орущий ребенок). Но сейчас? Сейчас он был доволен настолько, насколько вообще может быть доволен младенец. Естественно, у него были свои потребности. Иногда он плакал. И капризничал, когда уставал. Так что главное, что ей нужно было сделать — это накормить его, привести в порядок, придать милый вид, пока он опять не уснет. — Просто ты хочешь посмотреть на мир, — сказала она ему. — Держу пари, когда вырастешь, ты станешь путешественником. Еще она обнаружила, что пока возила его в коляске по окрестностям, ребенок, сидя к ней спиной, казалось, становился еще счастливее. Как-то один из соседей попросил подержать его. И, конечно же, в тот момент, когда повернул его лицом к себе — так ведь обычно поступают люди, когда берут на руки ребенка — тот просто взвыл. Правда, сейчас для нее это выглядело почти комично. Или, может быть, дело было в том, что теперь она знала его секрет. — Понимаете, — объясняла она, — он из тех детей, которые любят смотреть на окружающий мир. После того как на нее снизошло это хоть и маленькое, но все-таки озарение, в их доме наконец вновь воцарился порядок. Она даже кое-как наловчилась прибираться одной рукой, при этом держа второй ребенка так, чтобы он мог наблюдать за происходящим. Она даже умудрялась пользоваться пылесосом. И было похоже, что эта чудо-машина буквально заворожила мальчика. Так что теперь их дом вновь стал относительно спокойным, относительно чистым и относительно нормальным, когда ее муж однажды вернулся с работы. Он вошел и увидел, как его жена пританцовывает, кружась по комнате, в то время как ребенок сидел в кенгурушке, надетой на ней так, чтобы его спина прижималась к ее спине: так он мог наслаждаться наблюдениями, пока она медленно кружилась в танце. — Похоже, вам двоим удалось отлично поладить, — сказал он, тепло улыбаясь. Она остановилась на середине поворота. — Знаешь, я тут подумала… Нужно ли нам поменять ему имя? — Зачем? — Не знаю. Я просто… Мне кажется, он заслуживает того, чтобы быть названным в честь своего папы, разве не так? Мужчина улыбнулся еще шире. — Займемся этим завтра, — сказала она. — Я тут скачала образцы документов, необходимых для смены имени, пока он дремал. А потом можем пойти в суд и предоставить все необходимое. — Не торопись, — сказал мужчина. — Нам необходимо сперва довести до конца процедуру усыновления. — Я понимаю, но… Ты же говорил, что здесь дело лишь во времени. — Именно. Именно. — И ты продолжаешь это повторять. Но что, если… что если Мелани сумеет сохранить за собой родительские права? Мелани. Так они между собой всегда называли настоящую мать ребенка. Мелани. Словно знакомую. Словно они были лучшими друзьями. — Я просто… — начала было женщина, но голос ее внезапно дрогнул. — Я хочу сказать, что мне невыносима сама мысль о том, что я могу его потерять. — Этого не случится, — твердо сказал мужчина. — Говорю же: все под контролем. Глава 33 Учитывая приказ судьи Стоуна устроиться на работу, а также мой быстро пустеющий банковский счет, в среду утром я первым делом занялась этим вопросом. Пожелания у меня были весьма скромные, поскольку я понимала очевидность создавшихся обстоятельств. О том, чтобы получить место белого воротничка, я даже не мечтала. Те, кто хотел занять подобную должность, читали газеты и шерстили «Гугл». Первым, что мне пришло в голову, был «Старбакс». Если бы Маркус по-прежнему оставался тамошним менеджером, восстановиться на прежнем месте для меня было бы столь же просто, как попросить его вновь вписать мое имя в рабочий график. Но оказалось, что Маркус теперь работал удаленным менеджером сразу в двух компаниях, так что из базы данных «Старбакса», расположенного в Стонтоне, его имя было попросту удалено. И я не узнала никого, кто находился за стойкой, когда я вошла туда. Новый менеджер сухо сказал, что в настоящий момент открытых вакансий нет. Потом соизволил записать мой номер, якобы на случай, если ситуация изменится, но мы оба знали, что произойдет с этой запиской, едва я успею выйти за дверь. И мне пришлось отправиться в долгое и полное разочарований путешествие по Стонтону. Менеджер из «Чили» так пристально смотрел на меня, что можно было подумать, он только что читал обо мне в газетах. «Файрхауз Сабз» искали нового администратора, но для этого требовалось солидное, ничем не подпорченное резюме. В «Уолмарте» вакансий не было. Как и в «Степлс». И в «Стонтон-Молл», хоть он и медленно приходил в упадок — тоже. Некто по имени Лоу поинтересовался, имею ли я опыт работы по благоустройству домов, но в целом вел себя так, словно не позволил бы мне даже покрасить стены собственной гостиной. В остальных крупных магазинах, куда я заезжала, тоже было глухо. «Мартин» — одна из местных продуктовых точек — подыскивал менеджера по продажам, и занимавшаяся подбором персонала женщина, похоже, заинтересовалась мной, когда я в подробностях описала опыт своей работы диспетчером поставок и то, что я умею управляться с просрочкой. Затем она спросила, можно ли позвонить в «Даймонд Тракинг», чтобы навести обо мне справки. На этом все и заглохло. Потом было еще с десяток мест, где я заполняла анкеты, но в ответ получала только неопределенные фразы о том, что со мной свяжутся при необходимости. Предпоследним таким местом был тот самый салон матрасов. Может быть, они еще не успели принять человека на место Бена. По пути туда я вновь боролась с накатившим на меня чувством потери. Неужели, думалось мне, в этом и заключается вселенская справедливость: Бен покинул меня тогда, когда я острее всего нуждалась в поддержке — и мне от этого было чертовски больно! — а теперь я пытаюсь устроиться на его рабочее место. Менеджер мило улыбнулся мне, затем сказал, что сожалеет: они уже приняли нового работника. Рабочий день уже заканчивался, и мои силы — тоже. Пытаясь утешить меня, он сказал, что, насколько он знает, в «Дом вафель» требуется работник. Я добралась туда к четырем часам дня: ланч давно закончился, а ужин еще не начинался. Работница за стойкой проводила меня в заднюю комнату, где я обнаружила уставшую женщину-менеджера; сам же этот так называемый унылый офис, казалось, был насквозь пропитан жиром. На меня она смотрела так, словно давным-давно отказалась от всего мирского ради того, чтобы посвятить свою жизнь работе здесь — причем под «здесь» подразумевалось, что эта забегаловка была для нее целым светом. Первый вопрос, который она задала, был стандартным: есть ли у меня опыт? Я рассказала ей о двух годах работы в «Старбаксе». Потом она поинтересовалась, как я отношусь к скользящему графику: дескать, у них в рабочем распорядке полно дыр. Я сказала, что нет проблем. Пока не вернется Алекс, я в любое время готова оказаться в ее распоряжении. За эту работу в час платили два доллара тринадцать центов плюс чаевые, о которых, правда, необходимо было докладывать с абсолютной точностью. Если в конце дня сумма чаевых не превысит 7,25 доллара в среднем за час (такая вот печальная концепция минимальной заработной платы в штате Вирджиния), «Дом вафель» восполнит разницу. Я спросила менеджера, как часто случается подобное. — Думаю, дорогуша, вы об этом скоро узнаете, — был ее ответ. — Вам работа нужна или как? Судья Стоун сказал, что мне нужно трудоустроиться. И он не утверждал, что моя будущая работа окажется приятной. Глава 34 В четверг утром у Эми Кайе голова болела по двум поводам. Первым был Уоррен Плотц. Большую часть среды она провела, пытаясь разобраться во всей этой дряни. Наследник империи «Даймонд Тракинг» вовсе не вел себя, как испуганный ребенок, готовый рассыпаться в благодарностях за то, что его освободили из-под стражи. Он изо всех сил негодовал на то, что ему нанесли ранение — пусть даже в связи с тем, что в течение нескольких часов он подозревался в совершении преступления, и в итоге уперся на том, что теперь у него огромная психологическая травма. В конце концов он соизволил принять в качестве извинения письмо от адвоката Содружества. Однако потом вновь устроил настоящее говнометание, когда адвокат, будущий кандидат в выборные, отказался подписывать любые документы, данные о которых могли бы просочиться в СМИ. Так что под занавес этой оперы Плотц, пусть и неохотно, но принял письмо, подписанное главным заместителем прокурора Содружества Эми Кайе, вместе с ее личными извинениями.