— Так откуда же взялась та наркота? — спросила я. — Полкило кокаина не появляется из ниоткуда. Тедди подошел поближе. — Сестренка, то, что я сейчас скажу, прозвучит как бред сумасшедшего, но… Бен рассказал мне всю эту чушь насчет того, что ты типа собиралась продать Алекса… В смысле, это же полное безумие, но… Ты не думала, что за всем этим кто-то стоит? — Что ты имеешь в виду? Он вздохнул. — Знаешь, ты, конечно, умница, но иногда бываешь такой глупенькой. Мне кажется, тут все ясно как божий день. Кто-то подбросил наркотики в ваш дом, а потом настучал об этом шерифу. Затем тот же тип накапал в соцслужбу, что вы, мол, хотите продать своего ребенка. За всем этим стопудово кто-то кроется и хочет тебя подставить. Было поразительно слышать, с какой простотой и уверенностью он все это выложил… неужели он прав? — Но кто мог бы пойти на такое? — Я не знаю, — сказал он. — Но вам лучше с этим разобраться. Потому что если вы этого не сделаете, тот хрен продолжит в том же духе. У меня сжалось сердце. Я даже и не думала об этом. — Давай, — сказал он. — Садись в машину. Ехали мы в молчании. По дороге домой мы с Тедди прогулялись по «Уолл-марту», потом я одолжила у него денег на покупку ручного молокоотсоса. Электрический я хотела оставить на работе. Когда мы подъехали к Деспер-Холлоу-роуд, я поняла, что изо всех сил сжимаю ручку двери его фургона. Несмотря на правдоподобие того, что сказал Тедди, мне было трудно убедить себя, что кто-то действительно сможет меня спасти. Я просто не понимала, чего ради это кому-то стоит делать. Что бы ни говорили о миллениалах и о нынешних избалованных детишках, я вовсе не считала себя особенной. Все подростковые иллюзии из меня давно выветрились. Настоящая правда моей жизни заключалась в том, что я в свой тридцать один год работала диспетчером в транспортной компании и вела совершенно обычную жизнь вместе с мужем и ребенком. Кроме того, мне обычно казалось, что большинство людей в этом мире слишком поглощены своими собственными драмами, чтобы тратить время, делая пакости другим. Еще ребенком, которого методично уродовала «система», я пришла к выводу, что ее представители, общавшиеся со мной, были просто сборной солянкой и каждый из них, хотя и возился со мной, как мог, по-настоящему не был заинтересован в моей судьбе: их работа напоминала случайные всплески альтруизма, без которых я бы просто растворилась в общей массе детей, попавших под опеку. Думать же, что среди них был некто, тщательно спланировавший замысел против меня, окончательно подрывало мое доверие к «системе». И слишком уж подобная мысль была похожа на теории заговора, столь любимые Бобби Рэем Уолтерсом. И все же не было никаких сомнений в том, что слова Тедди имели смысл. Ведь не упало же с неба в наш дом такое дикое количество наркоты. И когда мы только покупали дом, никаких наркотиков там однозначно не было. Последней его владелицей была пожилая вдова священника, которая никак не подходила на роль наркоманки. Но ведь каким-то образом наркотики все же попали в наш дом. Да и то, что я якобы хотела продать Алекса, тоже не могло возникнуть на пустом месте. Директриса социальной службы, как бы я ее ни невзлюбила, все же должна была опираться на информацию, которая, по ее мнению, заслуживала доверия. Но откуда же взялась эта чудовищная ложь? Я по-прежнему была совершенно сбита с толку, как и тогда, в ее офисе. Мы свернули на Деспер Холлоу-роуд, затем проехали мимо хозяйства Бобби Рэя — выставленного на улицу дивана, поднятого флага Конфедерации и знака — Улэбнись! Тя снемают! Тедди свернул с дороги и остановил свой фургон. Затем повернулся и серьезно посмотрел на меня. — Что? — спросила я. — Ничего, просто… Не хотел поднимать эту тему, потому что… Не знаю, в общем, просто не хотелось бы волновать тебя еще сильнее. Но не кажется ли тебе странным, что тебя до сих пор не арестовали по обвинению в хранении наркотиков? — Да не знаю я, понимаешь? Прокурорша что-то толковала о том, как она может поступить со мной, чуть ли не сходя с места, но как-то бестолково. Да и особого опыта в таких делах у меня нет. — А у меня есть. Законники обычно не вламываются просто так в дома, а если находят кучу наркоты, то уж никак не позволяют тебе болтаться где угодно, словно ничего не произошло. Тебя арестовывают, а потом либо отпускают под залог, либо нет, — сказал он. — Все это очень странно. Есть у меня приятельница, у нее мама в суде работает. Я хочу спросить у нее обо всем этом, потому что не думаю… Тут он запнулся. Похоже, ему вовсе не улыбалось сообщить своей старшей сестре, что ей придется вернуться в тюрьму. — Спасибо, — сказала я. — Спасибо, что вытащил меня. Даже не знаю, как тебя и благодарить. Это просто… Внезапно слова застряли у меня в горле. Я отчетливо поняла, как по-доброму поступил мой брат. Тедди не рос в такой же бедности, как я, но и у него были свои проблемы, частью возникшие из-за него самого, частью — нет. Он боролся с ними и только сейчас, похоже, сошел с кривой дорожки. Вероятно, впервые за всю жизнь ему удалось накопить сумму в 2000 долларов. У него явно были планы на эти деньги. И все же он без колебаний потратил их на меня, на свою старшую сестру, которая когда-то отвечала за него; тоже мне, квази-мать: это я должна была спасать его, а не наоборот. — Эй, да ничего страшного, — сказал он, наклоняясь и обнимая меня. — Я все равно должен тебе и буду должен еще тысячу раз. — Ничего ты не должен, и еще раз огромное тебе спасибо, — ответила я. Мне едва удалось выскочить из его фургона, прежде чем мои слезы намочили его одежду. Я добралась до входной двери и потянулась было за ключами, когда вспомнила, что у меня их нет. В последний раз, когда я уходила из дома, со мной был Бен, и я предполагала, что вернемся мы тоже вместе. Я бегом вернулась к фургончику Тедди, когда он уже съезжал с дороги, и помахала, чтобы привлечь его внимание. Он опустил окно. — Слушай, — сказала я. — Могу я одолжить твой ключ? Своего при мне нет. — Извини, у меня тоже. Я понятия не имею, куда он делся. Кстати, это одна из причин, по которой Бен понял, что кокс был не моим. Я бы даже не смог попасть в твой дом, если бы захотел. Хочешь поехать со мной? — Нет, нет, — сказала я. — Я просто подожду Бена. Ничего страшного. Серьезно. — Хорошо. — Спасибо, — сказала я, похлопав по борту его грузовичка. — Люблю тебя. — И я тебя люблю, сестренка. Я вернулась на переднюю ступеньку крыльца, глядя на вырванные луковицы, которые мы еще успели посадить. Для начала марта было необычно тепло. Я могла бы запросто свернуться калачиком на крыльце и подремать, пока не вернется Бен. Вместо этого я присела. Мой взгляд снова упал на трейлер Бобби Рэя. Я никогда не обращала особого внимания на его камеры. Подумаешь, еще одна странность и без того странного парня. И, конечно, я никогда не задавалась вопросом, что попадает в «поле зрения» их линз, а что нет. Иногда чем меньше знаешь, тем лучше для тебя. Но теперь я заинтересовалась: а вдруг паранойю Бобби Рэя мне удастся обратить в свою пользу? Дорога к нашему дому в любом случае проходила мимо его трейлера. Если бы кто-нибудь решился забраться туда и подбросить наркотики, возможно, камеры могли заснять хоть что-то из этого. Я никогда не бывала в трейлере Бобби Рэя. Мы общались либо на его лужайке, либо на нашей — на открытых, безопасных местах. Так что мне, скорее всего, следовало подождать, а не сразу бросаться к нему. Подождать, пока не вернется Бен. Пока мой мозг вновь не заработает как следует. Пока я не переодену это изодранное платье. Если бы я пошла туда и со мной что-нибудь случилось, со всех сторон сразу раздались бы обвиняющие голоса. Она входила в его трейлер одна. Кому, как не ей, было известно, куда она направляется? Что, по ее мнению, должно было там произойти? Но нет. Я не могла позволить этому беспочвенному страху захватить власть над моей жизнью. Если хоть одна из тех камер запечатлела что-то, имеющее для меня значение, это могло бы помочь вернуть Алекса. И для меня это было гораздо важнее, чем для Бобби Рэя — любая надуманная им угроза. Эта мысль сначала заставила меня встать на ноги, а затем — двинуться вниз по склону. Всего лишь символический рубеж между нашим участком и землей Бобби Рэя. Ведь не все же люди подобны хищникам, хотя среди них и немало таких. Я миновала выставленный на улицу диван, а затем постучала в его шаткую сетчатую дверь. — Секунду! — крикнул он. Я слышала, как внутри под его весом скрипит пол. Бобби Рэй появился в дверях в белых гольфах, камуфляжных шортах грузчика и футболке с надписью «Потребкорзина». На рисунке, располагавшемся под этой надписью, эта самая корзина была завернута во флаг Конфедерации, а рядом с ней красовалась группа парней, выглядевших так, словно они соскочили прямо с экрана во время показа «Утиной династии[12]». За пресловутой корзиной были выстроены в ряд винтовки всех размеров и калибров, в основном весьма крупных. Меня поразило, и не в первый раз, насколько большим был Бобби Рэй — ростом больше метра восьмидесяти и весом наверняка больше ста. Его сердечно-сосудистая система явно была не в лучшей форме, но мощные руки, плечи и шея явно говорили о том, что со своим концом бревна при случае он справится один. Он весит три сотни, а я, что называется, тяну на доллар двадцать. Да если надо будет, он меня прихлопнет как муху. — Привет, — сказал он. — Видел тебя в новостях. Думал, что какое-то время тебе придется побыть в отлучке. — Меня выручил брат. — Молодец парень. — Да, он классный. — И что… В смысле, тебя ждет суд, или… Он позволил своему вопросу повиснуть в воздухе. Не помню, сколько вопросов юридического характера я уже обсудила с Бобби Рэем Уолтерсом? И действительно ли он пытался помочь мне? — Да, что-то в этом роде, — сказала я. — Мне бы хотелось узнать, не можешь ли ты помочь мне в моем деле. — Конечно. Давай толкуй. — Ты же в курсе, что ребята шерифа нашли у нас в доме кокаин? — Да уж. — Он был не мой. И не Бена. Мой брат клянется, что тоже не имеет к нему никакого отношения. Мы на самом деле не знаем, как он туда попал. Бобби Рэй фыркнул и проглотил мокроту. — Въехал. По ходу, шериф притаранил их с собой. У них один незаметно залезает куда-нить и подкидывает, чтобы остальные следаки, значит, были в курсе, куда глядеть. Так что тот парень, который по итогу все это дело нарывает, может потом преспокойно пойти под присягу и сказать: «Да, ваша честь, готов поклясться на целой стопке библий, что никогда раньше не видел этого дерьма». Но все это туфта. Такой вариант мне как-то даже не приходил в голову. — Они что, в самом деле так поступают? — спросила я. — Да будьте-нате. Постоянно. С одним моим корешем они как раз так и обошлись. Пошел, значит, он как-то на работу, а когда вернулся, бац — сюрприз: распотрошили ему дом и нарыли, значит, кучу наркоты. Потом вытаскивают еще вдобавок пакеты да весы и говорят: ты, мол, хотел всем этим делом барыжить. Вот так они и химичат.