- А почему бы вам не приехать лично? - спросила женщина с неприятным голосом. Сказано это было с вызовом. Он подумал, что, может быть, с отцом она более мила, менее раздражительна. Том схватил пальто и ключи от машины. Он задержался на секунду, чтобы написать записку Марселле. Они часто общались при помощи записок, которые оставляли друг другу на столе. Но он не знал, что сейчас написать об отце. Более того, она не простит, если он обманет ее. Она выглядела такой увлеченной, уходя в спортивный зал, она так благоухала, а слезы… «Моему отцу нехорошо, я поехал навестить его, надеюсь присоединиться к вечеринке», - написал он и поехал в больницу. Все было как обычно: он долго искал того, кто сказал бы ему хоть что-нибудь. Том мог бы позвонить Джо в Лондон, но у него не было с собой его номера. Конечно, он сделает это сразу, как только вернется в Стонифилд. Может быть, и лучше, что он что-то узнает до того, как позвонит ему. Потом он нашел нужного человека из отделения интенсивной терапии и узнал, что, если бы сегодня ночью у отца не случился еще один сердечный приступ, прогнозы были бы вполне утешительными. Серьезный и компетентный молодой человек и женщина примерно одного с ним возраста знали все об артериях и клапанах. Медсестра вежливо осведомилась, не лучше ли будет ему выйти. - Он отдыхает сейчас, с ним все будет хорошо. - Я знаю, спасибо, - поблагодарил Том. Она улыбнулась ему широкой открытой улыбкой. Это была крупная веснушчатая девушка с деревенским говором и жидкими сальными волосами. Том сразу почувствовал взгляд, который она бросила на него, - заинтересованный, знающий и страстный. Он оглянулся на нее, но сердце его не дрогнуло. Вполне милая девушка в белом кардигане поверх униформы. Уж конечно, он не мог бы обратить внимание на женщину вроде этой и за миллион лет. Сравнить ее с Марселлой - так это вообще девушка с другой планеты. Ну просто огромная разница! Он вышел в холодную ночь подышать свежим воздухом и позвонил маме. - Он выглядит лучше, мама. - Почему ты так решил? Я видела собственными глазами, как он хватался за грудь, как ему не хватало воздуха. - Но сейчас все спокойно. Дыхание нормальное. Она всхлипнула, и он услышал, как соседи успокаивают ее. - Я позвоню тебе через час. - Зачем? - осведомилась она. - Чтобы сказать тебе, что с ним по-прежнему все хорошо. - Он умирает, Том, ты знаешь, что он умирает. Он не должен был подниматься по лестнице в его-то возрасте, но он был в отчаянии. Хотел получить хорошее место для тебя. - Это не имеет отношения к подъему по лестнице. Они так сказали. Все хорошо. - Ну конечно! Ты так хорошо разбираешься в медицине! Мальчик, который даже шестой класс не закончил! Который даже не пошел в бизнес, чтобы помогать отцу. Ты случайно не знаешь, как и от чего происходят сердечные приступы? - Мам, я позвоню тебе позже! На улице было морозно, но это было лучше, чем шум и запахи больницы. Он зашел под навес для велосипедов, спрятался от ветра, забился в угол и хотел в тот момент только одного - чтобы отцу стало лучше. И, когда ему станет лучше, он обязательно поговорит с отцом как мужчина с мужчиной и не замолчит, пока не добьется нужного результата. Он решил настоять на том, чтобы регулярно навещать родителей в Стонифилде; будет готовить те блюда, которые они любят: жареную курицу, пастуший пирог; попросит Марселлу говорить с ними о тех вещах, которые интересны им. Марселла! Он с содроганием вспомнил о ней, остановился и посмотрел на людей, которые парковали свои машины на ужасной и голой бетонной стоянке. Честно говоря, деньги на благоустройство больницы он бы предпочел потратить на оборудование, отслеживающее работу сердца его отца, а не на озеленение территории. Он увидел некую особу в плаще, очень похожую на Шону Бэрк, которая закрыла машину и решительно направилась в приемную с огромной сумкой в руках. Это действительно была Шона. Он пошел к ней, чтобы поговорить, и она обернулась, словно почувствовала его. Он не хотел говорить ей о том, что случилось с его отцом. И еще он не хотел говорить с ней о Марселле. Вряд ли приличная девушка будет где-то в другом месте в тот момент, когда решается жизнь его отца… А Шона тем временем окликнула его: - Том, мне кажется, ты дрожишь? - Да, я знаю… Но внутри так душно. - О да, я так часто бываю здесь… - Извини… - Все нормально, Том. - Она говорила спокойно, давая ему понять, что не будет обсуждать то, что видела. - Но ты выглядишь плохо. Пойдем хотя бы ненадолго. - Ну хорошо, - ответил он и пошел за ней. Сначала они молчали. Потом она повернулась к нему: - Случилось что-то плохое? - Я не знаю… Мой отец болен, сердечный приступ. Все зависит от исхода сегодняшней ночи: если завтра станет лучше, есть шанс, что он выздоровеет. - Бедный Том! Когда это случилось? - Я узнал обо всем около часа назад. Это просто ад! Мама очень подавлена, я боюсь, как бы она не оказалась на соседней койке с ним. - Ты хочешь сказать, что ты только что узнал? - спросила Шона. - Да. Меня это просто убило. - Получается, Марселла еще ничего не знает? - Нет. - Он совсем сник. - Ох, бедная Марселла! Я предложила отвезти ее домой после спортзала, но она сказала, что поедет на автобусе, чтобы купить тебе комнатное растение и сделать сюрприз. Прямо перед кем-то в приемной Том Физер поцеловал Шону Бэрк и издал вопль восхищения. - Она была в спортзале? - крикнул он. - Сегодня вечером? - Ты же знал, Том! Она сказала, что ты хотел, чтобы она осталась дома, и отметила, что люди говорят, что вы прекрасно работаете. Том помчался домой настолько быстро, что даже удивился, что за весь день не услышал за спиной ни одной полицейской сирены. Войдя в дом, он увидел, что Марселла сидит за столом, а перед ней в горшке возвышается папоротник. - Марселла! - воскликнул он. - Ты была в спортзале? - Я же говорила, что собиралась. - Ее лицо было похоже на маску. - Марселла! Если бы ты знала… видишь ли, я думал… - Что ты думал, Том? - Я предполагал, что ты поедешь на вечеринку в клуб… Она вопросительно склонила голову набок. - Видишь, Рики сказал, что просил тебя. - Да, просил. Но я не хотела ехать, потому что ты так занят и так устал, да и потом я знала, что ты ненавидишь все это. Поэтому я поехала в спортзал, как и собиралась. Он не мог сдержать слез, брызнувших из глаз. - Извини… я не думал… Я не думал даже, что ты любишь меня настолько сильно, чтобы отказаться от чего-то ради меня. - Я отказалась. Конечно же я отказалась. - Ее голос был очень ровным. Она не показывала, что видит, как он расстроен. - Ты действительно любишь меня. Сейчас я это вижу. - Ничего не изменилось. Ведь правда? - Она отколола записочку и подала ему. - Ты самый недоверчивый мужчина, которого я когда-либо встречала. И как тебя вообще кто-то мог любить? - Она встала и ушла в спальню. - Марселла, ты не уходишь? - Он мертвенно побледнел. - Ну если ты думаешь, что я могу остаться тут на ночь после того, как ты решил, что я лгунья… Он стоял в дверях спальни и не отрываясь смотрел на нее. Марселла уже достала свои вещи и искала одну из своих мини-юбок - он так не любил, когда она ее надевала. Потом взяла черные колготки из комода и направилась в ванную. - Где ты собираешься ночевать? - спросил он. - У меня есть друзья. Я найду, куда пойти. - Марселла, пожалуйста! Она вызвала такси и захлопнула дверь ванной. Потом, услышав дверной звонок, вышла. - Мне очень жаль. - сказал он. - Я думаю, Том, ты должен действительно сильно жалеть об этом. Ведь я всегда говорила тебе правду, и если ты думаешь, что это возможно - обманывать человека, которого любишь, то ты глубоко ошибаешься. И она ушла. Раздался телефонный звонок. Это была его мама. - Ты сказал, что позвонишь через час, - проговорила она. - Но я сама позвонила в больницу. - С ним все хорошо, мама? - Тебе наплевать на это, Том. - Мама, пожалуйста. - Все меняется каждую секунду. Что мы будем делать, если он умрет? - Я вернусь в Фатиму, мама, - ответил он. До того как выйти, он сделал две вещи: нашел телефон Джо и позвонил ему в Лондон. Он попал на автоответчик. - Джо, это Том. У отца был сердечный приступ. Я дам тебе телефон больницы. Все, что ты должен сделать, - это показать ему, что ты его сын, и сказать то, что должен сказать. Я надеюсь, что ты что-нибудь сделаешь, Джо, но это твоя жизнь, я не имею права в нее вмешиваться. Потом сел за стол и написал записку, которую оставил на столе: